– Они, наверное, чуют моего кота, – сказал тогда Скотт. – Это война за территорию. Я все понимаю. Я понимаю, что вам не хочется брать собак на поводок, когда вы выходите на пробежку, но я был бы очень признателен, если бы вы проверяли мою лужайку на обратном пути и при необходимости приводили ее в порядок.
– Приводили в порядок, – повторила Дейдре, улыбаясь. – Звучит немного по-милитаристски, но, наверное, это мои тараканы.
– Называйте, как вам больше нравится.
– Мистер Кэри, возможно, собаки действительно, как вы выражаетесь, делают свои дела на вашей лужайке, но это не наши собаки. Может быть, вас беспокоит что-то еще? Нет ли у вас, часом, предубеждений против однополых браков?
Скотт чуть не рассмеялся, но это был бы плохой – даже трамповский – дипломатический ход.
– Ни в коем случае. У меня предубеждение против сюрпризов, оставленных на моей лужайке одним из ваших боксеров.
– Замечательно поговорили, – сказала Дейдре все с той же презрительной улыбочкой (которая не то чтобы бесила, как она, вероятно, надеялась, однако изрядно раздражала) и аккуратно, но твердо захлопнула дверь у него перед носом.
Впервые за долгое время Скотт и думать забыл о своей странной потере веса. Он наблюдал, как две женщины и две собаки приближаются к его участку. Дейдре и Мисси разговаривали на бегу и над чем-то смеялись. Их раскрасневшиеся лица блестели от пота и лучились здоровьем. Маккомб была явно лучшей бегуньей в их паре. Даже издали было заметно, как она сдерживает темп, чтобы партнерша не отставала. Они совершенно не обращали внимания на собак у себя за спиной, но это не означало, будто они пренебрегали безопасностью питомцев; на Вью-драйв всегда было мало машин, особенно днем. И при всей своей неприязни к соседским боксерам Скотт вынужден был признать, что они образцово держатся подальше от проезжей части. В этом смысле они действительно были прекрасно воспитаны.
Сегодня ничего не будет, подумал он. Когда ты готов, ничего не бывает. А как было бы здорово стереть эту презрительную улыбочку с лица мисс Маккомб…
Но, как оказалось, он ждал не напрасно. Один из боксеров свернул в сторону, и второй тут же последовал за ним. Ди и Дам забежали на лужайку Скотта и присели бок о бок. Скотт поднял планшет и быстро сделал три снимка.
В тот вечер, после раннего ужина, состоявшего из большой порции спагетти с соусом карбонара и куска шоколадного чизкейка, Скотт встал на весы в тайной надежде, что все странности наконец закончились и теперь жизнь вернется в нормальное русло. Этой надеждой он тешил себя последние дни, но она снова не оправдалась. Несмотря на только что съеденный плотный ужин, весы показали 210,8 фунта.
Кошак Билл наблюдал за ним, сидя на закрытой крышке унитаза.
– Что ж, – сказал ему Скотт, – ничего не поделаешь, верно? Как всегда говорила Нора, возвращаясь со своих собраний, мы сами творим свою жизнь, и иногда надо просто принять все как есть.
Билл зевнул.
– Но кое-что изменить можно, да? Оставайся за старшего. Я скоро вернусь.
Он взял свой айпад и быстрым шагом преодолел четверть мили до отремонтированного фермерского дома, где Маккомб с Дональдсон поселились месяцев восемь назад, когда переехали в Касл-Рок и открыли здесь ресторан мексиканской кухни «Поле фрихоле». Скотт знал их ежедневное расписание, как всякий человек невольно знакомится с расписанием соседей. Сейчас было самое подходящее время, чтобы застать Дейдре одну. Мисси, шеф-повар, выходила из дома около трех часов дня, чтобы заняться готовкой на вечер. Дейдре, представительская половина в их паре, выходила на два часа позже, примерно в пять. Как понял Скотт, Дейдре была у них главной и на работе, и дома. Мисси Дональдсон еще в самом начале показалась ему очень милой тихоней, глядящей на мир одновременно со страхом и удивлением. Причем страх явно преобладал над удивлением. Возможно, Маккомб считала себя не только партнершей, но и защитницей Мисси? Может быть. Вероятно.
Он поднялся на крыльцо и позвонил в дверь. Ди и Дам на заднем дворе услышали трель звонка и отозвались громким лаем.
Дейдре открыла дверь. Она была в элегантном облегающем платье, которое, безусловно, будет смотреться еще шикарнее, когда его обладательница встанет за стойкой администратора в ресторане, встречая гостей. Главным достоинством Дейдре были глаза: серо-зеленые, совершенно чарующего оттенка, с чуть приподнятыми уголками.
– А, мистер Кэри, – сказала она. – Как приятно вас видеть. – Ее улыбка ясно давала понять, что она предпочла бы не видеть его никогда. – Я пригласила бы вас зайти, но мне уже нужно бежать в ресторан. Сегодня у нас забронированы почти все места. Сейчас самый сезон созерцать краски осени.
– Я вас не задержу, – сказал Скотт, улыбаясь в ответ. – Я просто зашел кое-что вам показать. – Он поднял свой айпад, чтобы Дейдре увидела снимок, на котором Ди и Дам сидели рядышком на лужайке у дома Скотта и дружно испражнялись.
Она долго смотрела на фотографию на экране. Скотт наблюдал, как увядает ее улыбка, и почему-то не чувствовал ожидаемого удовлетворения.
– Ладно, – наконец проговорила она. Ее голос, лишившийся напускной бодрости, звучал устало и казался старше своей обладательницы, которой было, наверное, лет тридцать. – Ваша взяла.
– Суть не в том, чья возьмет, поверьте. – Произнеся это, Скотт сразу вспомнил слова своего преподавателя в колледже, однажды заметившего, что когда человек добавляет к сказанному «поверьте», ему верить нельзя.
– Я все поняла. Я не могу убрать за ними прямо сейчас, а Мисси уже на работе, но вечером, по дороге домой, я все уберу. Вам даже не нужно будет включать свет на крыльце. Я увижу… отходы… при свете уличного фонаря.
– Не нужно ни за кем убирать. – Скотт начал чувствовать себя вредным склочником. И ему почему-то стало неловко. Ваша взяла, сказала она. – Я уже все убрал. Я просто…
– Что? Хотели меня пристыдить? Считайте, что у вас получилось. Теперь мы с Мисси будем бегать в парке. У вас не будет причин жаловаться на нас муниципальным властям. Спасибо и всего хорошего. – Она начала закрывать дверь.
– Подождите минутку, – сказал Скотт. – Пожалуйста.
Она замерла и посмотрела на него без всякого выражения.
– Я не собирался жаловаться на вас из-за нескольких кучек собачьих какашек, мисс Маккомб. Я просто хочу, чтобы у нас были нормальные, добрососедские отношения. Скажу честно, меня обидело, как вы от меня отмахнулись. Не приняли меня всерьез. Так с соседями не поступают. Во всяком случае, здесь, в Касл-Роке.
– Да, мы знаем, как поступают с соседями, – ответила Дейдре. – Здесь, в Касл-Роке.
Она опять улыбнулась своей презрительной улыбочкой и быстро закрыла дверь. И все же Скотт успел разглядеть, как заблестели ее глаза. Будто от слез.
Мы знаем, как поступают с соседями здесь, в Касл-Роке, размышлял он по дороге домой. Что, черт возьми, это значило?
Через два дня позвонил доктор Боб и спросил, нет ли каких изменений. Скотт сказал, что все идет теми же темпами. Сейчас он весит 207,6 фунта.
– С каждым разом все меньше и меньше. Встаешь на весы и наблюдаешь обратный отсчет.
– И по-прежнему никаких изменений в физических габаритах? Размере одежды? Обхвате талии?
– Габариты все те же, размеры тоже. Мне не надо утягивать ремень. И распускать тоже не надо, хотя я ем как не в себя. Яйца, бекон и сосиски на завтрак. Пища с соусами на обед и на ужин. В день потребляю, наверное, три тысячи калорий. Если не четыре. Вы попытались что-то узнать?
– Да, – ответил доктор Боб. – Насколько я понимаю, подобные случаи науке неизвестны. Есть много отчетов о людях со сверхбыстрым метаболизмом – о людях, которые, как ты выражаешься, едят как не в себя и все равно остаются худыми, – но ни одного описанного случая, чтобы человек одинаково весил в одежде и без одежды.
– И это еще не все, – сказал Скотт и опять улыбнулся. В последнее время он улыбался довольно часто, и, наверное, с учетом сложившихся обстоятельств это было ненормально. Он терял вес, как больной на последней стадии рака, но при этом его работоспособность резко повысилась и он в жизни не чувствовал себя бодрее. Иногда, когда ему нужно было передохнуть от сидения за рабочим столом, он включал музыку и танцевал, кружась по комнате под ошарашенным взглядом Кошака Билла.
