Марат зажег свечу, чтобы мы могли видеть друг друга и убедился, что дверь в кладовую закрыта. Нас не должны были услышать. Это было бы слишком чревато для нас обоих. Мы уселись на хлам лежащий под ногами и никто не решался заговорить первым. Я дышала на замершие ладони, а Марат изредка сжимал кулак, вспоминая про обожженный палец. Я подозревала, что он испытывает болевые ощущения, хотя и старался не подавал виду, но это было весьма предполагаемо. Мне не было его жаль – я терпела и не такое.

У нас было слишком мало времени, и я все же решилась поднять глаза на парня. Он переживал, нервничал и от это лисьего взгляда ничего не осталось. А ещё мне показалось, что он был подавленный, видимо это правда была таким же тяжелым бременем для него, как и для меня.

Марат сделал глубокий вдох, а я непроизвольно напряглась в плечах. Настало время слушать. Слушать объяснения, которые подобны каторге.

- Я полагаю главную новость, ты уже услышала, - невесело уточнил он. – Да, Герман Сико - мой отец. А если быть конкретней, то его зовут Валерий Котов. Хотя, я даже рад, что у меня с ним разные фамилии. Если бы не эта грязная кровь, текущая в моих венах, то меня бы с ним ничего не связывало. И я очень прошу, чтобы я никак не ассоциировался у тебя с ним.

Я схватилась руками за голову, как будто впервые это слышала. Где-то в глубине души, я надеялась, что это все мне послышалось. Эта информация была мешком гвоздей, которые я никак не могла переварить.

- Значит, это все правда, - прошептала я, смотря себе под ноги. – Грязная, мерзкая правда…

- И не только это, - добавил он, как будто чувствовал себя виноватым за столь отвратительное родство. – Очень много того, что тебе следует узнать.

 Если ты выслушаешь меня, клянусь, я буду откровенен до конца. В первую очередь, потому что я сам этого хочу. Я слишком долго молчал. А во-вторых, потому что от этого зависит твоя судьба.

Его последнии слова, заставили меня уставиться на него. О чем это он?

- Да, Соня, ты в большой опасности, - сказал он, заметив мое удивление. – То место, где мы сейчас находимся, это клетка. Лаборатория, где мы являемся подопытными кроликами. Это лишь безнравственный эксперимент, который создал мой отец. Он играется нами, нашими судьбами и жизнями. Наша колония разделена на две части неспроста. Все сделано по принципу естественного отбора, где сильный должен съесть слабого. Наверное, ты заметила, что нашему сектору многое сходило с рук, а вам изрядно попадало. Все потому, что в итоге должна была сломаться лишь одна сторона. И это должны быть вы.

Я сглотнула тугой ком собравшийся в горле. Не скажу, чтобы я не догадывалась, но когда это говорят в открытую, становиться жутко. И почему из всех идиотских мест на планете, меня угораздило попасть именно сюда,

- Вы и так давно подмяли нас под себя, - сказала я, вспоминая прошлые инциденты. – Что ещё ему надо от нас? Ведь очевидно, что эксперимент удался. Ты и Тихон, просто короли площадки. Или вам нужно всеобщее признание?

Марат понял мой язвительный настрой и взъерошил свои рыжие волосы руками. Мне было приятно наблюдать, чувствует неловкость.

- Все дело в тебе, - угрюмо уточнил он. - Если другие сломались быстро, ты всегда действовала вопреки его желаниям. Ты с самого начала, отказывалась участвовать в психологических тренингах, отчего обрекла себя на ещё большие неприятности. Помнишь, когда мы закапывали свои папки «Дело»? Ты не захотела этого делать и по сути была права. А потом накинулась на Рину, когда никто больше не мог себе этого позволить. Не стала принимать таблетки и многое другое, что совершенно не понравилось Герману. Ты постоянно наступала ему на горло. Ты была проблемой и ты была опасна. Ведь подавив волю других ребят, он мог быть уверен, что они не будут вносить смуту в общество когда освободиться, но ты, могла растрепать лишнего. Он боялся.

- И не зря, - процедила я сквозь зубы. – Если мне удастся  сбежать, я все расскажу. Люди должны знать, что тут происходит. Пусть будет уверен, что я это просто так не оставлю.

Марат наградил меня сочувствующим взглядом. Я сказала что-то не так?

- В этом то и дело, Соня, - он откашлялся. – Герман не собираеться выпускать тебя. Он не позволит себе это. Ты можешь навредить его репутации и он пойдёт на все, чтобы ты не покинула пределы колонии. К сожалению, для него нет знака «Стоп».

- Ну а что он может мне сделать? – я отнеслась скептично к его заявлению. По-моему, все, что произошло со мной уже трудно переплюнуть. Или что, закроет меня в карцере до конца срока? Меня этим не напугать. Чтобы он не сделал, он больше не напугает меня.

- Герман уже это сделал, - ответил Марат, более чем серьезно. – Он довёл твою мать до критичного состояния. Его люди говорили ей неправильную информацию касательно тебя. И я даже предположить не могу, какие ужасные сказки они сочиняли, чтобы довести твою мать до такого. Её сердце не выдержало того ужаса, который приподнимая ей Герман.

Мои руки сжались в кулаки, а глаза защипало от слез. Я была готова взорваться от ненависти. Это звучало неправдоподобно. Даже для Германа, это было слишком.

- С чего мне верить тебе? - огрызнулась я, чувствуя как заканчивается воздух в легких. – Откуда я могу знать, что это правда? Может, ты опять дуришь меня, чтобы я наделала глупостей?

Марат протер лицо рукой.

- Какой в этом смысл? Пойми, все было спланировано. Помнишь, того мальчишку Мишу, которой был сиротой? Помнишь, что с ним случилось? У тебя никого не осталось, Соня, а значит, с тобой хотят обойтись так же.

В моих венах поселился леденящий кровь страх. Все его последнии предположения, звучали слишком убедительно. Опять игра? Пока, все сходилось. Но те поступки, который сделал Марат по отношению ко мне, мешали мне верить ему. Головой я понимала, что этот человек не друг мне, а сердце просило хоть немного прислушаться.

- Значит, папаша оказал вам с Тихоном услугу, когда засунул сюда? - сказала я, пытаясь уколоть его. – Не каждого простят за такое преступление, которое совершили вы. Вы должны были попасть в настоящую тюрьму.

- Мы ничего не совершали , - серьезно и уверенно сказал Марат. – Вас заставили так думать, чтобы не всплывало лишних вопросов. Из всей нашей семьи, преступником является только один. И это Герман.

Я опешила. Могла ли я предположить, что руки Марата и Тихона не запачканы в крови? Да никогда! Они были похожи на безжалостных убийц, которым плевать на всех окружающих.

- А что было не так со мной? – гаркнула я. – То, что вы делали со мной, это было ужасно! И это говорит только о том, что вы способны на преступление! Я не могу поверить, что вы обычные ребята, которые никогда не имели проблем с законом! Хоть убей, не могу!

Последние мои слова, были слишком не к месту. Такие предложения в данных стенах, могут звучать слишком соблазнительно и могут быть через чур заманчивыми.

Марат подошёл к двери и посмотрел через замочную скважину, тогда, мне пришлось пожалеть, что я перешла на крик.

Вернувшись на место, он продолжил переворачивать мой мир с ног на голову:

- Я знаю, в это трудно поверить, но измываясь над тобой, мы делали тебе одолжение. Мы сами вызывались перед Германом, быть твоим наказанием, но лишь для того, чтобы оно было более лояльным . Но в то же время, все должно было быть убедительным. Отдав тебя в руки Гоши и Рины, я даже боюсь предположить, где бы ты сейчас была. Поверь, лазаретом ты бы не отделалась. Да, все это дико. Я знаю. Но это было не по нашей воли. Ударить тебя, украсть письмо, все эти издевательства были по наводке Германа. Если ты все сопоставишь, то поймёшь, что каждая наша встреча была чем-то подкреплена.

Я закусила губу, вспоминая прошлые события. Он был прав. Когда меня уличали в воровстве, Марат и Тихон, всегда были на подходе, чтобы ударить или прижечь. Я всегда удивлялась, почему сам Герман никогда не разбирался со мной лично, как делал, например, с Волковой. После каждого проступка, меня ждал не карцер, а эти двое. Но что-то все равно не клеилось.