Мне стало невыносимо больно, когда я поняла, что ему осталось совсем недолго. Помню, как из его тела выскользнула жизнь, тогда я приникла к его груди и впервые в жизни, он не ответил на мое прикосновение. Он уснул навсегда. Вместе с ним, тогда уснула частичка меня.
Жили мы скромно, в одном из спальных районах, неподалеку от центра города. После смерти отца, мама подрабатывала парикмахером на дому, накопив приличную базу клиентов. В принципе, на жизнь хватало. У меня даже был велик, правда, без корзины, но все же он был. Я не могу жаловаться на свое детство, это было бы неправильно, нечестно.
Потом началась школа. Я никогда не была изгоем, но и популярностью особо не пользовалась. Всегда старалась держаться одной. Так было проще всего. Не обзаведись ты другом, ты никогда его не потеряешь. А я так боялась, еще раз кого-либо потерять, что заняла позицию одиночки. Устроилась помощником библиотекаря, и избавила маму от лишних расходов. Тогда, я вполне могла себя одеть, и купить ту обувь, которую хотела, а не в которой будет удобно.
Не скромно заявлю, годы пошли мне на пользу. Из пухлощекого медвежонка, я превратилась в стройную березку. Пшеничного цвета волосы, я принципиально не красила и не стригла, как это делали мои одноклассницы. Цветные пряди, короткие стрижки – это все не для меня. Яркий макияж, я тоже считала чем-то не уместным для подростка, поэтому свои серые глаза, немного подчеркивала черной тушью. Но, моя внешность, не помогла мне, в привлечении внимания противоположного пола.
Только пару месяцев назад, я встретила Кирилла. Он мой парень. Да, я позволила себя небольшую слабость, лишь в пятнадцатилетнем возрасте. Ну, он такой милый, что я не смогла устоять. Старшеклассник, с каштановой шевелюрой и огромными глазами, покорил мое сердце в одну секунду. Тогда, мы ходили на внеурочные занятия по баскетболу, и сразу же, любимое хобби, превратилось в помешательство. А когда мы впервые поцеловались, то свою голову, я не просто потеряла, на ее месте образовалось розовое, плюшевое сердце.
В минуты объятий, Кирилл был первым, кто заметил мой тонкий шрам на ключице. Я никогда и никому о нем не рассказывала и старалась носить закрытые вещи, чтобы скрыть его от чужих глаз. На самом деле история его появления скверная, даже глупая. Когда отца не стало, это было большой утратой, болью для меня. Даже в столь юном возрасте, я прочувствовала все, как взрослая. Я понимала, что у меня болит, и глупо решила, что смогу избавиться от этой боли. Мне смутно помниться, когда мама выхватила нож из моих крошечных рук. Я хотела вырезать сердце, как делали многие персонажи мультфильмов. Им становилось легче, без этого органа, а значит, должно полегчать и мне - думала я, своим грецким орехом, выросшим вместо мозгов. Моя мать опешила, от подобной картины. Ох, и крика было. Но, я учла урок. В наказание или в напоминание, теперь, этот уродливый шрам красуется на моем теле. Почему ключица? Нет, я резала там, где надо, просто с возрастом, шрам поднялся чуть выше груди.
Девятый класс, в общеобразовательный школе не только подарил мне Кирилла, но и щедро подбросил сомнительную подружку. Катя Пермакова перешла к нам почти в конце учебного года, и сразу же обратила свое драгоценное внимание именно на меня. За несколько недель, она умудрилась завербовать меня. Катя отличалась от нас многим: богатенькие родители, фирменные вещи, смелый внешний вид, а главное, ей никто не указ. Именно благодаря ей и ее золотой карте, нас так просто пропускали в различные клубы, на которые нам даже смотреть было противопоказано. Катя щедро платила за все развлечения, которыми мы не пренебрегали. Я, Кирилл и Катя стали отличной командой. И, мне на секунду показалось, что я – счастливый человек.
Эх, никогда не обольщайся, чтобы потом не разочароваться.
Толкнув того мужчину, я одновременно лишила жизни себя. Я вступила в кромешную тьму: занавески задернуты, свет погашен.
Как быстро может поломаться жизнь человека, когда он этого совсем не ждет. В жизни бывает черные и белые полосы, а иногда бывают... Глубокие черные полосы. Так, случилось у меня. Тяжелым камнем, я упала на дно этой впадины. Сквозь толщу воды, я смотрю на просветы солнца, вижу белые облака, но не могу пошевелиться. Я тону и кричу о помощи, но меня никто не слышит. Мне бы плавники…
Вы когда-нибудь вели детские, самодельные анкеты? Изрисовав тетрадку цветными ручками, мы составляли список вопросов, которые хотели бы задать другому человеку. Мне было важно, что думает обо мне сосед по лестничной площадке или бабушка Зоя, сидевшая на лавочки у подъезда. У всех были такие анкеты. Страшно подумать, но на сегодняшний день, моя анкета, кардинально отличается от детской.
И она выглядит так:
Ф.И.О.: Филатова София Валерьевна.
Дата рождения: 25. 11. 1998 г.
Статья: 109 УК РФ (Непредумышленное убийство).
Приговор: исправительные работы, в воспитательной колонии «Дельфин».
Срок заключения: 12 месяцев.
Право на обжалование приговора: упраздняется.
Право на общение с близкими: упраздняется.
Право покидать колонию, до момента полного исправления: упраздняется.
Глава#3. Суд.
Все случилось слишком быстро. Меня, скованную, как особо опасную преступницу водили из кабинета в кабинет, перед лицом постоянно мелькали люди в полицейской форме, непонятные бумаги, и я чувствовала себя жалкой, беспомощной, безвольной собачонкой, которую подготавливают к процессу эвтаназии. Отдел полиции, больше не вызывал у меня ощущение защиты, наоборот, я чувствовала себя крайне небезопасно. Я ловила на себе множество осуждающих взглядов, неприятных ухмылок, и казалось, что каждый знает о том, что произошло. И все же, я терзала себя догадками: как они смогли, сработать столь оперативно? Как получилось, что заподозрили именно меня? Пробегаясь глазами по коридору, я надеялась увидеть знакомое лицо. Ведь, если вычислили меня, то и Катя должна быть где-то неподалеку.
Мои руки освободили от наручников только в тот момент, когда я оказалась в кабинете у следователя. Пустая комната с длинным столом, двумя стульям, компьютером и старого типа телефоном. Семь-восемь часов тяжелой, мучительной беседы, содержащей столько накала, что хотелось выпрыгнуть в окно. Я не пыталась что-либо скрыть, напротив, говорила только правду, наивно решив, что это послужит моему освобождению. Неважно, были ли у тебя плохие мысли, важен только факт, а в моем случае, получился самый скверный итог, который только можно было вообразить.
Немолодой, суровый следователь, с желтыми от никотина усами, задавал вроде бы самые простые вопросы, но в совокупности, они превращались в одну зловещую мелодию. Человек, с хмурыми бровями, уже знал всю историю, только лишь хотел убедиться в деталях, и меня это порядком настораживало. За все время допроса, моя голова хорошо изучила один несложный жест. Казалось бы, в обычной жизни, это лишь простое согласие, но сегодня, при каждом кивке, мои мышцы на шее скрипели, как ржавые, не смазанные маслом качели. Как это, признавать, что ты - убийца? Далеко не просто, поверьте. Но покоробило меня вовсе не это. Меня шибануло током, когда прозвучали до дрожи колкие слова, которые застыли в воздухе. Следователь, ни на секунду не запинаясь, объяснил мне, что водитель такси, который вёз нас домой, с радостью выдал наши адреса. Не трудно было догадаться, кто был виной, пробитой головы человека. Но Катя, подруга без каких-либо угрызений совести, дала показания против меня.
В тот момент, моя шкала Ада, замерла на отметке 8.
Спасибо, Катюша. Как вспомню твои жалостливые крики о помощи, так сразу жалею, что заступилась за тебя. Мотал бы он твоей головой, до морковкиного заговенья, и не сидела бы я здесь, с клеймом чудовища на лбу. Хотя, на что я надеялась? Даже если бы, мне приклеили статус свидетеля, Кате все равно бы все сошло с рук. Моя мама, никогда не сможет заплатить ту сумму, которой располагают родители Пермаковой. Откупились. Бог им судья – так, обычно говорят? Ох, я бы сейчас все отдала, чтобы пристать именно перед Божьим судом, нежели людским. Я не собиралась поступать так же, как поступила Катя – это как огонь тушить бензином.
