– Я тебя видела, вылезай, – голос снизу звучал, казалось, прямо за слуховым окном.

«Бежать!» – Но вопреки своим мыслям Малыш присел ещё ниже и даже голову руками закрыл. Увы, это не могло помочь.

– Вылезай, или я позову полицейского, – голос был тонкий, но решительный.

«Ещё не позвала? Попался, как последний-распоследний дурак!» – Малыш поднялся, отряхнул мусор, прилипший к коленям, и осторожно посмотрел в окно. Сад у дома на другой стороне улицы был пуст, только качели продолжали неспешно покачиваться.

– Я жду ещё минуту.

Малыш даже вздрогнул, и высунул голову из окна. Девчонка стояла внизу почти у самого дома и, придерживая рукой шляпку, задрав голову, смотрела прямо на Малыша. Она была одна, и в правой руке держала бинокль. Малыш аж застонал от досады, она успела рассмотреть его из своей беседки во всех подробностях. Малыш задумался, могла ли она в бинокль видеть, что было в глубине чердака, и даже слегка покраснел, потом решил – не могла, даже с биноклем. Хорошо только, что одна, никого не позвала – может, удастся договориться. Но надежды было мало, по своему опыту Малыш знал – с девчонками трудно договориться, придётся наврать с три короба.

– Чего тебе? – тихо отозвался Малыш.

– Спускайся сюда, не будем же мы кричать на всю улицу, – она тоже снизила голос.

– Вот ещё! Чего тебе надо?

– Спускайся, а то привлечём внимание полицейского, он не ушёл далеко.

– Я его не боюсь, – Малыш видел сверху, что полицейского поблизости нет, но он мог быть на соседней улице.

– Я видела, как ты прятался от него в кустах! – девчонка помахала биноклем и добавила, нарочно повысив голос, – спускайся, ты сам привлекаешь к себе лишнее внимание.

– Не кричи. Я иду.

Сбежать было ещё можно, но, если она поднимет шум, его могут перехватить на границе района. Проходов в старый район не так много, рядом всегда полиция, путь между старым и южным районом всегда риск, а тут… а ведь он не один сегодня в поисках. Начнётся шум – все пострадают. Малыш спустился на первый этаж тем же путём, и стараясь не оставить следов (мало ли что) добрался до окна. Того самого окна, которое он ещё с улицы определил, было только прикрыто, но не заколочено. Отодвинув преграду, Малыш высунул голову в окно и, осмотревшись (высоковато!) спрыгнул на землю. Не удержался и упал на четвереньки, оцарапав левую ладонь об острый, торчащий из травы осколок кирпича.

Девчонка тут же вышла из-за угла, поджидала, должно быть. Малыш поднялся, отряхнул ладони, и стал хмуро разглядывать царапину. Девчонка тоже взглянула, но осталась стоять молча. На вид она была постарше Малыша, но в девчонках он не разбирался. Она оказалась и в самом деле красивой – Малышу понравилась, особенно её голубые глаза, почти такого же цвета как платок на её шее. Малышу показалось, что глаза её были очень большими, и сейчас они прямо и не моргая, разглядывали его – это его смутило.

– Ну, – грубо начал Малыш, не торчать же здесь молча вечно, – чего тебе?

– Пойдём со мной, – решительно сказала девчонка и повернулась уходить.

– Ещё чего!

Она обернулась и ни слова не говоря, схватила Малыша за его грязную, покрытую старыми и новыми царапинами руку и повела за собой. Малыш растерялся и даже забыл упираться, а потом с удивлением понял – он не хочет сопротивляться и очень хочет пойти с этой странной девчонкой. Нет! Девочкой. И будь что будет.

Рядом с запертыми воротами пустующего особняка оказалась маленькая открытая калитка. Калитка в её сад тоже оказалась открыта настежь, пройдя в неё, она отпустила руку Малыша и пошла к беседке, а он послушно следовал за ней.

– Садись, – указала на скамейку у самой дальней стенки беседки.

На скамейке в углу лежала книга, заложенная ближе к последней странице розовой длинной лентой. На обложке накренившись на правый борт, расправил наполненные ветром паруса трёхмачтовый фрегат. Малыш узнал книгу о морских приключениях. Малышу она нравилась, и он прочёл её дважды, стараясь не показывать Конраду – тот видя корабли, становился грустным. Малыш сел рядом с книгой.

– Я сейчас, – и быстро вышла. Малыш испугался. Но бежать теперь было поздно и глупо. Если до сих пор не позвала полицию или слуг, то может и обойдётся. Нужно готовиться к худшему, а надеяться на лучшее, так всегда учил Конрад.

Девочка вернулась одна. Принесла два стакана с темным виноградным соком и корзинку со спелыми красно-жёлтыми некрупными яблоками.

– Ешь, – поставила еду на скамейку и снова ушла.

На это раз она отсутствовала чуть дольше, и принесла маленькую сумочку и стакан с водой. Достала из сумки пузырёк с тёмной жидкостью и бинт. Схватила малыша за руку и повернула ладонью к себе. – Дай посмотрю!

– Ничего не надо, – Малыш попытался вырвать руку, но девочка держала неожиданно сильно, и вырваться не удалось.

– Не дёргайся, – она полила на ладонь водой, потёрла кусочком бинта. Не отпуская руку малыша, другой рукой поболтала жидкость в пузырьке и, вытащив пробку, стала прикладывать её влажный край, к свежей, налившейся кровью царапине на ладони.

– Уффф! – зашипел малыш и опять попытался выдернуть руку и опять безуспешно. Ладонь щипало.

– Уже почти всё, – и девочка стала дуть на царапину. Боль ушла. Она взяла бинт, завязала ладонь и села напротив. Посмотрела – мальчик не тронул ни сок, ни яблоки, напомнила, – ешь.

– Мне надо идти.

– Ешь, не бойся, тебя здесь никто не тронет.

– Я и не боюсь, – огрызнулся Малыш.

– Я верю. Но здесь ты можешь не опасаться. Слуги не зайдут сюда, пока я не позову, а отца нет дома.

– Ага, а твоя мама?

– Мама умерла два года назад.

– Извини, – Малыш быстро взглянул на девочку и вновь опустил глаза.

– Ничего. Ты же не мог знать. Возьми, пожалуйста, яблоко.

Малыш, поколебался и, взяв яблоко, держал его в руке, глядя на пол беседки.

– Линда, – девочка спрыгнула со скамейки и, прихватив подол пальцами с двух сторон, чуть присела. Затем спокойно уселась обратно и вопросительно уставилась на мальчика.

– Малыш, – буркнул он, потом поколебался и, встав, вытянувшись ровно, наклонил голову. Он был начитанный мальчик и имел представление о правилах приличного поведения. Вот опыта приобрести не успел. Сев на скамейку, он вдруг подумал, как глупо выглядит, представляясь – Малыш. Какой он для неё малыш она ему почти ровесница.

– Очень приятно… – она чуть запнулась, – Малыш.

– И мне, – буркнул Малыш, и добавил, глядя в пол, – очень приятно.

– Прости, пожалуйста, это не очень вежливо, но позволь задать тебе один вопрос.

Малыш слегка поморщился (ну к чему все эти «простите, пожалуйста, и можно спросить» это только в книжках хорошо, хочешь так спрашивай) и, молча, кивнул.

– Тебя все-все так и зовут Малыш?

Малыш снова кивнул.

– И учителя?

Малыш поднял голову и посмотрел на девочку удивлённо. «Ах, ну да. Гимназия!» – снова глаза в пол. – Я никогда не ходил в гимназию.

– А родители?

– Я сирота.

– Ой, прости, пожалуйста, – щеки Линды слегка порозовели. Она замолчала, не зная, о чём говорить.

– Это ты читаешь, – Малыш мотнул головой в сторону книжки, всё также, глядя себе под ноги.

– Эту книгу? Да, я.

– Нравится?

– Нравится! – с вызовом ответила Линда, высоко подняла голову и свысока смотрела на Малыша, – А что, скажешь, если девочка, так мне не годится про море читать или я в этом ничего не понимаю.

– Я ничего такого не сказал, – украдкой поглядывая на Линду (разозлившись, она стала ещё красивее) ответил Малыш, – хорошая книжка. Я два раза прочёл.

– Ты умеешь читать? Ой.

– Я сказал, что не ходил в гимназию, – Малыш надулся и, отвернувшись, стал смотреть сквозь зелёные заросли вьюнка, – а не то, что я круглый дурак.

– Я такого тоже не сказала, – Линда виновато, улыбнулась. Малыш кивнул, сморщившись, выдал нечто вроде ответной улыбки.

Оказалось, Малыш зря так боялся Линды. С ней было очень интересно. Она прочитала множество книг, вела себя очень просто почти как обычный мальчишка. Только лучше любого знакомого Малышу мальчишки. Они обсуждали книги, море, город, гимназию (о которой мальчик имел весьма смутное представление) и всё-всё на свете. Пили сок, опустошили корзину с яблоками, потом ещё одну. Малыш забыл, зачем он здесь. Темы для разговора рождались одна за другой легко и естественно. Вопрос, которого Малыш ждал со страхом, вопрос о том, что же он делал в пустом доме напротив, вопрос на который Малыш так и не придумал достойного правдоподобного ответа, этот вопрос так и не прозвучал. Да и других вопросов о жизни Малыша больше не было, за что тот был искренне благодарен. Время бежало, шло, тянулось, а Малышу казалось, промелькнуло совсем незаметно.