- Владимирович. Николай Владимирович! А вы?

- А я – Перчик.

Он засмеялся звонким, сладким смехом и со сверкающим во взгляде обожанием посмотрел на меня.

- Перчик? Но вы же взрослый!

- Ну и что? – я тоже невольно улыбнулся.

Тут большие электронные часы на его запястье запиликали, и тут же включился телек.

- Начинается! – Николенька запрыгнул на кровать и устроился рядом со мной.

Дверь открылась, и в комнату впорхнул слуга.

- Принесите мне, пожалуйста, попить, ну... такого, – я провел пальцами около губ, указывая на похмелье. – И вот, молодому человеку... Ты чего будешь?

- Я сыр люблю!

- Сыр?

- Да! – он усердно закивал. – Моя мама говорит, что я пожиратель сыра!

Я приподнял брови и перевел взгляд на слугу. Он почтительно поклонился и исчез.

Мультик назывался “Рыцари Света”. История развивалась вокруг группы молодых людей, днем живущих обычной жизнью, а ночью превращающихся в лютых бойцов, затянутых в космические доспехи. Они пачками выпиливали упырей из этого многострадального мира. Вскоре Николенька указал мне и на мультяшный Носорог. По форме он оказался таким же, как и у меня, только был выкрашен в красивые и грозные черно-красные цвета. Упыри тоже были похожи. Только кожа у них была темнее, не серого, как обычно, а синего, почти черного цвета. И глаза светились ярче, чем в реальности.

Я присмотрелся и увидел в углу экрана логотип нашего клана. Этот канал принадлежал нам. Да-а-а-а! Вот это бизнесмены у нас в клане! Создали упырей, запатентовали их, и вот даже мультики про них снимают, и игрушечные Носороги продают! Жесть! Я бы не додумался!

Мы сидели на подушках и смотрели мультик. Мне подали большой стакан колы со льдом и лимоном, а ему кубики сыра в серебряной вазочке. Я понюхал один кубик, сыр пах вкусно, прямо какими-то духами, и на вкус был замечателен.

- Вы первый взрослый в моей жизни, кроме папы, который смотрит мультики! – серьезно заявил Николенька.

- Прикольный мульт! – с улыбкой сказал я, чувствуя как похмелье отступает. – Только они стреляют в самое сердце. А так не бывает!

- А вы видели упырей?!! – подпрыгнул он. – Настоящих!!! В Джунглях!!!

- Да так... да я так... рассказывали знакомые. Упырей бьют в голову сначала, а потом в грудь. Но только не в сердце!

- А почему?

Я внимательно посмотрел на него. На его приоткрытый ротик, на распахнутые глазки. Мне вдруг захотелось рассказать ему все-все, что я знаю. И всему научить, и показать. (Хотя, чему, кроме охоты на упырей, я мог научить его? Как жрать текилу?) И я уж было открыл рот, но тут в дверь постучали, я разрешил войти, и перед нами предстала красивая, холеная худая блондинка в строгом черном платье.

- Господин, он мешает вам? – хмуро спросила женщина.

- Кто это? – шепнул я.

- Воспитательница! – так же шепотом ответил Николенька, прижавшись ко мне.

- И вы уже успели испортить себе аппетит! – отчеканила она, поглядев на сыр.

- Мне, наверно, пора! – вздохнул Николенька и начал сползать с кровати.

- Ну, раз воспитательница сказала! Но ты еще заходи! Хорошо? – улыбнулся я.

Мальчик радостно кивнул, и они вышли. В дверях они чуть не столкнулись с девушкой. Она вошла, прикрыв за собой дверь, быстрым шагом подошла к кровати и упала передо мной на колени. Это настолько шокировало, что я растерянно соскочил на пол, кое-как суматошно нацепляя на себя штаны и футболку.

Девушка была красоты невероятной, и даже ее усталое, заплаканное лицо не портило этого. Густая грива черных, как вороново крыло, волос, точеные, идеальные черты лица и огромные карие глаза. Она была южанка, темные волосы, глаза, смуглая кожа, а я не люблю южанок, но она... она была как-то шокирующе красива!

Она все молчала, и я молчал. Потом она встала, обошла кровать и опять бросилась мне в ноги. Я был словно парализован и не успел даже вырвать у нее свою кисть, которую она схватила и принялась целовать.

- Что ж вы! Вы встаньте! То же... не нужно же... – начал я, но она только наклонилась к самому полу и принялась целовать мне ноги. – Да что... да такое не нужно же!

Я поднял ее на ноги и стал держать за плечи, чтоб она больше не падала. И ощущая ее кожу (она была в простом открытом платье), и, глядя, как черные волосинки из прядей прилипли к пухлым нежнейшим губам... Ох, Пушок, Пушок!

- Господин... позвольте мне! Позвольте! – умирающим голосом прошептала она. Я мог только кивнуть в ответ. – Я знаю, мой муж хотел убить вас! Я знаю, что он заслужил смерти! И я тоже готова разделить с ним его учесть! Но молю вас! – она все же вырвалась и припала к моим коленям. – Пощадите ребенка!

- Ребенка? Что ребенка? Какого ребенка?

- Его... моего... нашего сына! Он вот был у вас!

- Николенька? – она опять кинулась мне в ноги, и я не успел остановить ее. – Вы хотите... да поднимитесь же! Вы хотите... да нет же! Да что же вы! Никто больше никого не будет убивать! Да встань ты!!! – она медленно выпрямилась и так и осталась стоять на коленях, опустив голову, густые волосы закрывали ее лицо как вуаль. – Никто вас не тронет! Живите, как жили! – она кинулась целовать мне руки. И вот тут, каюсь, я уж не хотел ее останавливать и не остановил. Это было так ужасно-прекрасно, что вот такая красавица – и покрывает поцелуями мои лапы. – Что сделал ваш муж, то его дела! А вы тут ни при чем! Для вас все будет идти, как и прежде, если что – вы обращайтесь сразу ко мне! – я держал ее лицо в ладонях, и прямо передо мной находились и ее молочной белизны зубы, и нежные, увлажненные слезами, губы. Сладкий ужас вонзился мне в сердце, и оно застучало одновременно и в желудке, и в позвоночнике. Я приблизился... почти! почти!.. к ее губам и прошептал: – Рабыня его? – она молча кивнула. – С Нахаловки? – проговорил я прямо в ее губы. Она отрицательно помотала головой. – Любила его? – кончиком языка коснувшись нижней губы, я жадно овладел ее ртом, но тут в дверь снова постучали. – Да твою мать! Здесь проходной двор вам, что ли?!! – в бешенстве заорал я, и мы поднялись на ноги.

Все еще держа девушку за плечи, я вывел ее из комнаты. На пороге стоял седой.

- Простите, что отвлекаю, господин, но сейчас произойдет важное событие! – извинился он, указывая на телек.

Я набросил на кровать покрывало и улегся опять. Мультик прервали, и весь экран занял развевающийся на солнечном ветру флаг государства. Красивое зрелище! Проиграла торжественная музыка, настраивающая на серьезный, патриотический лад, и я увидел тонкую трибуну на фоне штандарта государя. Сначала вышел какой-то важный мужчина, гулко объявил нечто, пропущенное благополучно мною мимо ушей, и вот тут к трибуне вышел Государь. Он выдержал длительную паузу и начал зачитывать текст.

Каюсь, я не слушал его. Я не любил все эти разговоры, всю эту политику. Чувствовалось, что Государь устал и даже нервничает. Чувствовалось, что в его речи проскальзывают иногда нотки извинения, просьбы, оправдания. Мне это не понравилось. Это за границей любят извиняющихся политиков. У нас же уважают только силу, характер, мощь! Что бы он там ни говорил, он должен был говорить как Хозяин, топнуть ногой, нахмурить брови, заглянуть в душу немигающим взглядом хищника и серьезно предупредить! А так... Хотя, он Государь, ему виднее.

Седой слушал внимательно, а я же, уловив общий смысл: “Виноваты полицаи, бежки достойны лучшего”, совсем перестал его слушать. Вот эта рабыня-красавица не выходила у меня из головы, и ее сыночек тоже. Но о сынке мне было думать как-то тяжко, а вот о ней мне бы хотелось поразмышлять! И я с удовольствием погрузился в эти мысли, как в благоухающую ванну.

Она не из Нахаловки. Но и не из города тоже – гражданин не может быть рабом. Она южанка, значит, ее, скорее всего, купили в одном из южных государств, где идет война. Да, скорее всего так и есть. Там, в этом мутно-кровавом болоте вечно тлеющей войны, происходит множество бесчеловечных вещей. Торговля девушками, детьми, органами, похищения... даже не хочу думать об этом! Вполне возможно, что собственные родители продали ее за мешок муки. Или того проще – шла в лавку, фургон подъехал, цап-царап – и ищи-свищи!