Ричи нависает надо мной, я чувствую его каменные, напряженные бедра между моими, судорожную дрожь его мышц, чувствую, как на мой живот падают горячие капли... Он замирает. А потом обмякает и опускается на меня.
Сгребает в объятия, перекатывается на бок, прижимает...
Остатками сознания я понимаю, что это должно было происходить как-то не совсем так. Как-то не совпадает вот это вот с моей теоретической базой... Но мой мозг размягчен настолько, и я так хочу спать, что суть противоречий не могу выловить, и только бормочу ему куда-то в шею:
- Завтра! Мы сделаем все правильно завтра!
- Ильза Феррерс, - невыносимо высокомерным тоном отзывается Ричи, - Довожу до вашего сведения, что в этом вопросе, все, что понравилось обоим - то и правильно!
Этот надменный, назидательный тон настолько не вяжется с влажными простынями, сплетенными телами и всем, что здесь только что было, что я прыскаю ему в плечо, и мы оба смеемся, уткнувшись друг в друга...
Мы некоторое время возимся, хихикая и переплетаясь поудобнее, и Ричи, уже засыпая, запирает двери магически - я чувствую брошенное им заклинание, и он ворчит на мой немой вопрос - «У меня здесь, вообще-то, жена спит...»
И хотя я всё равно подозреваю, что что-то мы делали не так, но «жена» и «Ильза Феррерс» настолько красиво звучит, что я позволяю себя подкупить этим словосочетанием, и откладываю разбирательства на потом. В конце концов - ну, у меня же будет целая жизнь, чтобы выяснить, как именно «так» всё должно происходить!
Утро началось с деликатного стука в дверь.
- Милый? - осторожно позвала моего мужа миссис Феррерс.
- Да, мам, - отозвался Ричи, отрывая голову от подушки, и сонно поводя взглядом.
Потом увидел меня, расслабился и голова, слишком тяжелая для не проснувшегося тела, бухнулась на подушку, плечи обмякли, и вообще, судя по всему, особого беспокойства не испытывал.
- Дорогой, - деликатно раздалось из-за двери, - Исходя из того, что раньше ты на свою спальню магических замков не вешал...
- Вы раньше тоже в мою спальню с утра пораньше не ломились... - проворчал Ричи негромко.
- А также из того, что родители Ильзы пятнадцать минут назад не нашли ее у себя в комнате, - с нажимом продолжила миссис Феррерс, я делаю выводы...
Ричи смирившись с тем, что доспать не доспанное нему не дадут, бормоча под нос «Да верные у вас выводы, верные!», сел в постели, потер лицо руками, и уже с нормальной громкостью сказал:
- Мам, дай нам десять минут.
За дверью помолчали, и потом скорбно изрекли:
- О, Магия! И он считает себя взрослым и предусмотрительным! - и продолжили ледяным тоном, - Жду вас в отцовском кабинете через полчаса!
А потом свекровь буднично и совершенно благожелательно добавила:
- Комната рядом с твоей свободна, можете воспользоваться второй ванной, скажи Ильзе - я распоряжусь, чтобы туда принесли ее одежду.
Интонации у этой женщины менялись быстрее, чем я успевала определить - действительно ли она испытывает эти эмоции, или лишь демонстрирует.
- Благодарю вас, миссис Феррерс! - отозвалась я, понимая, что отмалчиваться дальше попросту глупо.
- Это мелочи, - отозвалась она подобревшим голосом, а мы с Ричи переглянулись, и разбежались по ванным комнатам.
- Милая, подойди ко мне, - велел отец.
Родственники сидели в уже знакомом нам кабинете мистера Феррерса, мои справа, его - слева, в креслах (лорд и леди Феррерс), и по центру, заняв стратегическое место за столом (мистер Феррерс). Миссис Феррерс по-простому оперлась на стол мужа и сложила руки на груди.
Моя семья оккупировала диван и сидела с похоронными лицами.
- Тебя заставили?
Я отрицательно покачала головой,не скрывая улыбки.
Заставили меня, как же...
Подумала, и вслух подтвердила, что всё, сделанное мной, было сделано добровольно и сознательно.
Отец коротко взглянул на дядю Дино, и он встал, провел ладонью в воздухе перед моим лицом и ниже, к солнечному сплетению, медленно, вдумчиво исследуя меня на предмет магического вмешательства.
Это было немного неприятно - родственники проверяли меня, будто я сама не в силах сказать, было ли насилие с принуждением, либо нет, но здравый смысл однозначно подсказывал, что будь я под воздействием - то как раз с пеной у рта и доказывала бы, что решение было добровольным.
Да и пусть лучше результаты магической проверки будут, чем нет.
На Феррерсов я отчаянно старалась не оглядываться.
Если уж мне было немного неприятно - то им, надо полагать, и вовсе.
- Следов ментального принуждения нет, - констатировал дядя. - Следов физического насилия - тоже.
Я вздернула подбородок, внутренне ликуя...
- Ну что ж, - сказала мама, - Теперь расторгнуть обряд будет немного сложнее. Но наша дочь не достигла магической и правовой дееспособности, и не способна самостоятельно принимать решений, относительно участия в магических обрядах без одобрения родителей.
Ощущения были, как будто меня ткнули острым железом в самое больное место.
Внутри меня ворохнулись хорошо знакомые псы.
И пока нарастал обмен репликами - возмущенными, холодными, негодующими - я, отыскав пошатнувшуюся невозмутимость, самым спокойным тоном поблагодарила:
- Спасибо, что напомнила, мама. Думаю, я готова сдать экзамен на магическую дееспособность.
- Это если ты получишь допуск к экзамену, - запальчиво возразила мама.
- Отчего нет? - задавила я эти остаточные трепыхания, - Ты сама не раз говорила, что я давно готова...
- Хелена, ты перегибаешь, - подал голос дядя Дино, а потом...
- Экзамен тебе? Ну наконец-то! Как же ты надоела мне, маленькая дрянь! - выдохнул, поднимаясь, дядя Кирстен, - Предки, неужели я наконец-то от тебя отделаюсь!
Каждое слово втыкалось в меня раскаленной иглой. Каждое. Проклятое. Слово.
Шрамы, которые так и не сумели свести, стали особенно заметны в бьющем из окон свете.
В глазах дяди Кирстена плескалась искренняя, злая радость...
Больно было настолько, что даже мамино предложение расторгнуть мой брак под предлогом недееспособности, меркло.
Мои внутренние твари хрипели, натягивая поводки - но теперь всё изменилось.
Я сама не поняла, в какой момент - но псы больше не грозились оборвать привязь и пожрать меня. Я была хозяйкой своим тварям, и крепко сжимала натянутые сворки.
Облизнуть губы. Открыть глаза. И вспомнить, как дышать.
- Всё это время вы могли отказаться от занятий со мной. В любой момент, дядя Кирстен.
Слова давались с трудом. Но я очень старалась, чтобы голос звучал ровно. А не скулил сломанной калиткой.
- Как же я тебя ненавижу... Ты не представляешь. Все шесть лет. Каждый день...
Я внутренне скулила от его слов, как от ударов ногами, я сжималась в раненый комочек.
Я пыталась найти объяснения его словам, оправдания... Он мой наставник! Близкий человек! Он...
Но его торжество - оно было неподдельным, я это чувствовала.
И больнее всего было признавать, что за ним есть право. Что за все эти годы я, занятая только собой, ни разу не подумала - а каково ему нянчить меня, вытирать мне сопли?
- Ну что же, - отозвалась я, прячась за холодным тоном. - Я сдам экзамен, и ваши мучения, которые вы могли прервать в любой момент, зако...
Пощечина обжегшая лицо, была внезапной. Он нее мотнулось лицо - и что-то знакомо проснулось в груди, и Гнев рванулся вперед, и я почти физически ощутила этот рывок, почти почувствовала, как он отдался в плечо, и что-то темное поднималось наверх, и Злоба, льстивая сука, преданно заглядывала в глаза, извиваясь сухим поджарым телом, умоляла - «Позволь-позволь-позволь!».
Хватит. Хватит, я сказала. У него есть на это основания.
Я вскинула руку с зачатком заклинания-щита, но вторая пощечина смела мою попытку обороны, оставила ожог на непривычной к подобному коже...
И что-то со звоном лопнуло в голове.
- Вы превышаете ваши полномочия, дядя.
