Они бесновались.

Натягивали поводки, и шипастые ошейники впивались в напряженные шеи - того и гляди, оборвут привязь, и пожрут меня. Лязгали клыки, летела слюна. Девочка сжималась в комок и прижималась к стене, стараясь хоть так уберечься от зловонных пастей.

Девушка с длинными светлыми волосами ниже талии презрительно скривила губы и сказала что-то подругам. Что-то едкое, наверняка - обидное, судя по гримаскам на хорошеньких личиках. Они не спешили уходить к столикам, глазели на меня, обтекающую унижением возле раздачи.

Я не слышала ее слов, мне словно уши заложило, и как часто это бывает в моменты стресса или паники, звуки доносились будто сквозь толстый слой ваты.

Я боялась не справиться, не удержаться, и от страха меня ощутимо подташнивало, и я очень старалась дышать. И держаться независимо, невозмутимо и отстраненно...

Только внутри, в какой-то дальней, существующей лишь в моей голове каморке, девочка вжималась в твердую холодную стену, а звери заходились бешенством, пытаясь добраться до нее.

Я не справлялась. Катастрофически не справлялась.

Кобеля звали Гнев, и он был огромным, тяжелым и страшным в лобовом ударе. Прямолинейная тупая сила, сбивающая с ног, сметающая все на своем пути.

Суку звали Злоба. Она была меньше, легче и незаметней. И как типичная сука, она была коварна и хитра. Она не действовала в лоб, она предпочитала затаиться и нападать исподтишка.

Там, где он стремился рывком оборвать привязь, она немыслимыми финтами старалась вывернуться из ошейника.

Одноклассники в новой школе меня невзлюбили сразу - иностранка, инородное тело, всунутое в притертый за столько лет коллектив. Странная, непривычная, да еще и такая... затюканная.

Вся затея с этой новой школой была ошибкой. И окончится она... сломанной клеткой. Сорвавшимися с поводков внутренними тварями. Смертями.

Я сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони, а на глаза наворачиваются злые слезы...

- Ну и что тут происходит? - раздался вдруг ленивый, равнодушный голос.

Оглушенные собственными эмоциями, органы чувств меня подвели, и новое действующее лицо я заметила только тогда, когда спина, обтянутая белой спортивной футболкой, загородила мне обзор, заслонила девиц от меня, а меня - от них.

Спина была упоительно широкой, голос низким, глубоким, а заданный этим голосом вопрос был обращен не ко мне. Ответа на него не последовало, но - о, чудо! -- противные девицы после него вдруг вспомнили, что завтрак не бесконечен, а у них есть дела.

Парень, от которого я успела рассмотреть лишь спину, был высок, широк в плечах и нетороплив. У него был коротко стриженый светлый затылок. От него хорошо пахло гелем для душа, чистым телом и дорогим парфюмом.

Я вдыхала этот запах - и успокаивалась. Твари внутри меня, сбитые с толку новыми впечатлениями, настороженно принюхивались, взрыкивали и переминались - они не привыкли отступать, но девочка, сжавшаяся в комок под холодной стеной, была рада и этой передышке. Возможно, если она отдохнет, она сумеет набраться сил, чтобы взять своих монстров на поводки.

Девочка - это я. И для того, чтобы выйти из каморки, мне необходимо подчинить себе Гнев и Злобу. Меня отправили в Андервуд из родной Шельгары, перевели с домашнего обучения в известную на весь мир школу-пансионат закрытого типа, чтобы научить владеть собой.

Я Ильза Ар-Бравлинг, и у меня проблемы с контролем над эмоциями.

Вот те на. За неделю моего отсутствия на занятиях в классе появилась новенькая. Учебный год уже пару месяцев как начался, и потому появление новых лиц было особенно удивительно.

Я неторопливо двигался вдоль стойки раздачи, делая вид, что мне пофиг на все - и на почтительно раздающихся в стороны передо мной студентов, и на торопливо составляющую на поднос еду смуглую новенькую, явно старающуюся держаться у меня в кильватере и опасающуюся отставать.

В общем-то, я и не делал вид, мне действительно было пофиг.

В Андервуде мне старались дорогу не заступать. Неужто можно заставить Ричи Феррерса стоять в очереди за завтраком или там толпиться-пихаться вместе со всеми у листков с результатами контрольных?

Придурки. Я из-за таких мелочей не завожусь. Но сложившаяся репутация есть сложившаяся репутация. Я поддерживаю. И пользуюсь - в конце концов, стоять в очереди действительно лениво.

Так что, не обращая внимания на соучеников, мгновенно дающих мне живой коридор (носорог очень плохо видит, но при его весе это уже не его проблемы!) я неторопливо прошел к столу нашей группы. На минуту шевельнулся интерес - как новенькая, сядет рядом?

Но нет - вместе со своим подносом она выбрала себе другой столик,  из свободных двухместных. Но - за моей спиной.

Я позволил себе чуть ухмыльнутся: мы горды, мы не навязываемся! Хоть и отчаянно трусим остаться без прикрытия.

Ну да предки с ней. Я взял приборы и сосредоточился на завтраке.

От занятий меня отстранили за драку с применением магии. Не первую и, пожалуй, не последнюю. Наставники, как всегда, пристально искали признаки срыва, но я честно признался, что действовал не ведомый неподконтрольными силами, а абсолютно сознательно - просто чтобы до того самого срыва не доводить.

Иногда проще взять оппонента, стиснуть магическими тисками и стукнуть легонечко о стену вразумления для, чем дожидаться, пока ситуация станет действительно критической, и твой дар вывернется из-под контроля воли, и сила рванет, распространяясь упругой свирепой волной...

Тьютор только за голову хватался от моей незатейливой логики, с самого первого раза, как я ознакомил его со своей теорией, и до сих пор.

Разбирательство каждый проводилось по полной форме - студенту седьмого курса, ясное дело, безопаснее признаться в дисциплинарном нарушении, чем в магическом, которое может повести за собой что угодно вплоть до запечатывания, но все тщетно. Нарушение каждый раз было дисциплинарным.

После каждой стычки наставники хором пели о том, что мне необходимо проявлять больше терпимости, человеколюбия и хороших манер, ведь-я-же-будущий-лорд-Феррерс, ведь-во-внешнем-мире-со-мной-так-возиться-никто-не-будет, откажут от общества и все.

Потом вступал я с сольной партией - и сообщал, что, как по мне проще и эффективнее дать по зубам противнику, и тем конфликт исчерпать, чем доводить дело до неконтролируемой конфронтации...

На заднем фоне заунывно скучающую скрипку играли родители, без особого энтузиазма поддакивающие наставникам. Видимость родительского контроля и участия сохранялась, а на деле она звучала так: «Ты большой мальчик, если считаешь, что так тебе проще, то поступай как знаешь. Только не убей никого, ради всего святого!». Впрочем, родители у меня в принципе со скепсисом относились к абсолютной компетентности наставников в вопросе контроля и безопасности магов-аристократов.

За сим концерт по заявкам заканчивался, я получал свое взыскание, отбывал его и возвращался к занятиям. Противостояние с наставниками временно затихало - чтобы после очередной стычки зайти на новый виток.

В школе я имел репутацию вспыльчивого и агрессивного парня - но это фигня, я просто действительно считал хорошую зуботычину прекрасной альтернативой магическому выбросу.

- Видал? - спросил у меня Алан, друг и неизменный партнер по спаррингам, еле ощутимо кивнув в сторону столика, занятого новенькой.

- Красивая, - равнодушно отозвался я и, только когда над столом повисло дружное молчание, оторвался от завтрака, заподозрив, что происходит что-то не то. Однокурсники все как один смотрели на меня и лица их отражали самые разные чувства - от удивления до сомнения в моем психическом здравии.