Как можно совмещать в себе все это? Ни один ученый в мире не разгадает тайну Анны Роккафорте, ее обаятельности и харизмы, которая заставляла его задумываться и принимать все как есть без лишних вопросов. Стефану не хотелось сопротивляться. И глупо это было, он признавал. Ничего не оставалось, как промолчать в ответ.

- Так что?

- Пытаюсь не возражать, - смиренно ответил Стефан, чем очаровал Анну.

Она обняла его. Только он может быть таким грустным, но веселящим одновременно. Магнетический сплин, умиротворяющий сам по себе. Это ее тянуло, наверное…

- Вот и славно, - сказала она. – Как только доктор скажет, что тебя можно выписать, тут же полетим в Европу! Продолжительный больничный тебе гарантирован!

- В Европу?

- Да. В Италию. А можем и во Францию, на Лазурный Берег, там уже должно быть весьма тепло. Хочешь горы – в Швейцарию. Что пожелаешь! Лишь бы скорее восстановился и перестал думать о всяких глупостях!

- А как же…

- Так, - произнесла Анна, заметив, что Стефан уже готовится сказать очередную «глупость». – Если ты мне сейчас скажешь что-то в стиле «а как же работа», то я делаю звонок в Macintosh и выкупаю 51% компании на твое имя, чтобы ты больше не говорил мне, что тебе нужно на работу! А насчет диагноза – не переживай! Все будет написано, как тебе нужно.

Стефан снова не стал пытаться возражать, со скрытой улыбкой отведя взгляд в сторону.

- Вот и умничка! Люблю тебя! – сказала Анна, погладив Стефана по щетине, затем поцеловав его.

Она сказала это, и сделала это так естественно, и так просто, что могло бы сложиться впечатление, будто в их взаимных чувствах нет сомнений. А  в ее словах – особенно.

Но в этом и заключался его следующий вопрос, который он постарался не выказать своим взглядом в этот момент. Стефан спросил себя, а любит ли он Анну? Сможет ли сказать ей это с такой же непринужденностью, абсолютно не задумываясь над смыслом тех слов, которыми готов или не готов разбрасываться?

Анна заглянула ему в глаза. Стефан поспешил улыбнуться ей, чтобы она вдруг не прочла его вопрос в его же взгляде. Ведь она может…

XXI

Анна расслабленно облокотила голову на спинку лежака, находясь под летним итальянским солнцем. Ее кожа была слегка золотистой, но не покрасневшей. Стефан, живший у Анны уже несколько месяцев, с удивлением смотрел на способность Анны к летнему палящему солнцу, к итальянской жаре, она ни разу не получала солнечных ожогов, не потела так обильно, как он, видимо приспособившись к здешнему климату. Все же, она могла находиться здесь по несколько месяцев в году непрерывно, слетать куда-нибудь на недельку-две, посмотреть на дожди для разнообразия, например, а затем снова вернуться сюда. Решить пару-тройку деловых вопросов, также съездив куда-то, и опять вернуться сюда. Это место тянет, но не только тем, что это был ее дом. Здесь было спокойно. Настолько, что это отчасти и тревожило. И чувствуя это, Стефан медленно подходил с десятком отпечатанных листов, любуясь идеально ровным загаром на гладеньких, стройных ножках Анны, манящих своим видом, подчеркивающими ее упоительную красоту. Анна сразу поняла, что Стефан заходит к ней со стороны комнаты, поэтому нетерпеливо приподняла очки, и посмотрела на Стефана, ставшего возле нее.

- Ну что? – ожидая только положительного ответа, задала вопрос она.

Стефан продемонстрировал Анне отпечатанные листы, добавив:

- Готово!

- Наконец-то! Молодец! – подскочила Анна, после чего обняла его, начав расцеловывать, искренне радуясь тому, что Стефан выдавил из себя главу. – Я так рада! Я так рада, что ты, наконец-то, смог написать здесь целую главу!

- Я и сам думал, получится ли у меня…

- Глупый, - продолжая целовать Стефана. – Никогда так не думай! Ты меня понял? Ты же творец! Ты – бог, в некотором смысле!

- Я не бог, - смущенно сказал Стефан, поправив очки.

- Я боялась, ты впадешь в депрессию, и тебе нужна будет только твоя комната в Белвью. Только его холода и мокрые улицы… Какой же ты молодец!

- Я всего лишь написал главу, Анна!

- Не всего лишь! Ты не мог написать ее с той поры, как уехал из родного города, и я переживала за тебя!..

- Прямо как муза… - буркнул себе под нос Стефан.

- Что? – не расслышала она.

- Спасибо тебе, Анна! На самом деле, ты меня очень вдохновляешь!

- Правда? – замерев, спросила она.

Стефан увидел, с каким трепетом она заглянула ему в глаза в этот момент.

- Правда. Если бы любой другой писатель писал бы как я: одну главу в несколько месяцев, то уже давно бы довел свою спутницу до сумасшествия, а сам скончался бы от внутреннего конфликта, - пошутил Стефан.

Анна обняла его.

- Я думала, тебя не вдохновляет это место. И что я не вдохновляю тебя…

- Я и сам так чуть не подумал, пока жил здесь все это время. Прости. Но лишь о месте я так думал! А ты очень меня вдохновляешь, правда!

- Нет-нет! Не извиняйся! Я понимаю, как тебя тянет в родной дом. Но ты здесь, ты сейчас со мной, ты написал главу – и это прекрасно!

- Правда, Анна! Ты не подумай, мне очень нравится это место, я практически влюблен в него. И я… - Стефан вдруг остановился.

«…Влюблен в тебя» - чуть не соскочило с его языка, но эта недосказанность так и осталась в мыслях, повиснув между ними, чем-то невидимым, но явно ощутимым, как аромат, который Анна, возможно, и различила в воздухе, ожидая это услышать. Но Стефан так и не сказал. А Анна не стала продолжать этот момент неловким молчанием.

- Так что? Прочтешь? Прямо сейчас! Давай же, столько месяцев я ждала продолжения твоей истории, мысленно умирая от тех терзаний, что не давали мне покоя и задавали мне вопрос о том, что же дальше? С Джеком и его семьей. Особенно с Марком. Ведь я чувствую перелом в его характере, он как раз сейчас переживает это. Я права?

- Права, - усмехнувшись, сказал Стефан, присаживаясь на лежак.

Анна приподнялась на своем.

- Тогда не тяни! Не томи мою душу, милый! Читай!

- Хорошо-хорошо, - улыбаясь сказал Стефан, начав всматриваться в первый лист.

Он хмыкнул, прочистив горло, сосредоточил взгляд на верхней строке, и начал читать продолжение своего романа.

* * *

Чувство адреналина, наполняющего кровь, распирающего вены, смешивалось с чувством авантюризма, распространившегося в воздухе, спертом и сыром - накаляющем нервы до предела. Явно здесь витала смерть, проступала сквозь стены, сквозь пол. Марк думал об этом, не смотря на то, что отец запретил ему спускаться в подвал Джулиана в сарае. Это может плохо кончиться для него. Но Марк решил рискнуть, пока преподобнейший читал воскресную мессу, пользуясь моментом. Многие думали, что Марк не достаточно здоров, это очевидно. Джек по-прежнему набирался сил, пока еще не способный подняться с постели. В отличие от ранений его сына, у Джека раны заживали намного медленнее. Все сочились, желтея время от времени. Одна из ран даже гнила, не отпускала его, напоминая о последствиях его похода жгучей болью. Джек старался не думать об этом. Все должно быть хорошо. Он выздоровеет. А затем они покинут остров. Навсегда. Как он мог быть таким доверчивым все это время? Они рискнут. Они отыщут цивилизацию, даже если от нее остались одни руины. Не важно, это будет куда лучше, чем продолжать жить здесь, улыбаться лицемерию… Он больше не может терпеть это…

Люси пошла в церковь. Лоуэллы послушные и примерные прихожане. Хотя бы одна единственная здоровая представительница этой семьи должна быть там сейчас. Марку удалось просимулировать даже при матери (та поверила, оставив его дома). И очутившись здесь, в этом мрачном подвале, первым делом Марк подумал о своей матери. О том, как она сейчас вместе с остальными находится в той церкви. Ему больше не хотелось этого. Разоблачить шарлатана – вот чего он хотел, и в чем он не сомневался более ни секунды. Доказать и показать всем истинное лицо этого жулика – Марк считал для себя делом чести и своим долгом. Поэтому, сейчас он здесь, в этом подвале – в поисках доказательств его суждений, подкрепленных словами Мортимера. Еще бы наглядным примером подкрепить…