- Нет-нет, Анна! Прошу вас, можете переключить канал?
- Почему?
- Только не фильм об убийце! Я их терпеть не могу! Пожалуйста, прошу вас!
- Хорошо, мягко отозвалась Анна, переключив канал, и остановившись на романтической новинке под названием «Всплеск», заметив, что на этот фильм у Стефана острой реакции не образовалось.
Она отложила пульт в сторону, опрокинула локоть на спинку софы, таким образом, усевшись удобнее, так, чтобы хорошо видеть Стефана, оказаться к нему чуточку поближе. Закинула ногу на ногу, отчего ее платье чуть подернулось, оголив заметный участок ее гладкого бедра, вытягивающего ее стройные ножки далее к коленям, затем к голеням, затем к маленькой ступне и изящным пальчикам. В такой последовательности Стефан посмотрел на ее закинутую ногу, тут же оторвав свой взгляд и тупо посмотрев в телевизор, зная, что ничего интересного для себя в нем не увидит, но убежит от мыслей о ее ногах. Без единой вены, как ее руки. Идеально гладкая светлая кожа ее тела, наверняка, сводила многих мужчин с ума. Стефан старался держаться. Ему было легче напиться, с одной стороны. Что он и сделал, хорошенько глотнув своего виски. Анна пригубила свой, и сказала:
- Стефан, может быть скажете, откуда у вас такая фобия?
- Фобия?
- Да, ведь такой страх вряд ли есть врожденным. Я права? Если вам неприятно, вы так и скажите. Мне лишь интересно, не более.
- Да, боюсь эту историю будет неприятно и неуместно вспоминать в нынешнем контексте…
- Я понимаю. И то, что, скорее всего, она очень длинная, тоже не предрасположит вас поведать ее.
Стефан не понял, всерьез ли Анна это сказала, либо с иронией. Может быть, ей действительно было интересно узнать это. Но ему было неприятно вспоминать это. Он опустил свой взгляд и подумал несколько секунд. Чертова безотказность!
- Однажды, - начал он. – Я и моя супруга решили поехать к моим родителям. Начало марта, гололед. Шестого числа у меня был день рождения, но выехать решили на следующий день. Моя мать хотела, чтобы я погостил со своей супругой пару дней в родительском доме. Да и она была рада такому случаю. Мне немного не хотелось. Словно что-то чувствовал я в тот день. Понимаете, о чем я?
- Пока что, не совсем, - заинтересованно смотря на Стефана, ответила Анна.
- В общем, сели в мой Capri, на самом деле автомобиль моего отца. Он перестал на нем ездить, выйдя на пенсию, отдал его мне, хотя я, в отличие от него, водитель никудышный. Так вот, погода мерзкая. Ночью маленький минус. Днем маленький плюс. За что ненавижу этот месяц март, и возненавидел еще сильнее после этого случая. В общем, я не рассчитал запас топлива. Свернули на одну дорогу, была небольшая заправка там. У резкого спуска. Он мне тоже не понравился. Но заправиться нужно было. В общем, заправились, я выехал на дорогу, заметил, как юнец, работавший заправщиком, не закрыл колпак на автомобиле. Я выбежал закрыть его. Дело на несколько секунд, подумал я. В общем, во всем виноват я… Во всем… - Стефан сделал паузу, чуть надавив пальцами на переносицу, после чего продолжил. – Трак. Как раз выехал и, видимо, на спуске его занесло. Спуск резкий и скользкий, а такую махину если занесет, то она становится неуправляемой. Водитель ни в чем не виноват. Я даже не стал подавать в суд. Это я оставил автомобиль в неположенном месте. В общем, с большой скоростью он врезался в мою машину, в которой находилась моя беременная супруга. У меня лишь задело руку, которой я держался за ручку дверцы, будь она проклята. Ее заело… Я старался успеть открыть ее. Меня отшвырнуло в сторону. Когда поднялся, увидел ее… Мерилу… В этой смятке… Она и мой ребенок...
- Ребенок не выжил? – спросила Анна.
- Мерилу была на седьмом месяце беременности. Надежда была, но шансов не было. После такого удара… Медики старались спасти их жизни. Но ни Мерилу, ни Роберт – не выжили. Мой сын умер еще до смерти своей матери, как сказал мне хирург, сделавший кесарево сечение. Она же цеплялась за жизнь всю ночь, умерев под утро.
- Простите, Стефан. Мне так жаль. Как давно это было, если вам не трудно…
- В 1979 году. С тех пор я и боюсь автомобилей. Скорее всего, это психологическая травма, как сказал мне один психотерапевт, у которого я наблюдался после случившегося. И неизвестно, пройдет ли это вообще и когда-нибудь. В любой момент может случиться рецидив, сопровождающийся резкой давящей болью в голове, потерей сил и ориентации в пространстве, даже потерей сознания. Врачи называют это эпилепсией, приступы которой у меня несколько раз случались, но о чем я не говорил своему психотерапевту. Мне это не выгодно. Наблюдаюсь в неврологии с нарушениями сна, так я это называю.
- Но вы же живете один? Кто вам окажет помощь, в случае сильного приступа?
- Особо сильных не было. Был лишь один такой, более-менее опасный, но моя очень чуткая соседка поняла, что со мной что-то не так, когда услышала через стенку, что я упал. Стены у нас тонкие… Врачам врал о помрачении. Не хотел этого диагноза…
- Какой ужас, Стефан! – сказала Анна. – Еще раз, простите меня за то, что вынудила вас к такому неприятному разговору!
- Что вы? Не стоит! Вы хотели – я рассказал, - поскромничал Стефан, надпив виски.
Анна смотрела на него. На то, как он делает это. На его молчание. Несомненно, его молчание многого стоило, но его слова – еще большего. Она также решила помолчать, чтобы постичь Стефана в молчании. Тому, видимо, было очень удобно молчать. Но также, ему всегда было в тягость молчание женщины. Поэтому, он спросил после долгой паузы:
- Ну, а вы? – чтобы отвлечь Анну от неприятных мыслей, если они у нее возникли после его грустного монолога. - Замужем?
- Я вдова, - кратко заключила Анна.
- Вы правы, что-то общее у нас все же есть, - цинично подметил Стефан, не особо желая этого делать.
Анна уловила его настроение, сказав в шутку:
- Если что, все трое моих мужей умерли естественной смертью.
«Трое?» - подумал про себя Стефан, будучи уверенным в том, что Анна была замужем два раза точно, но что бы три… Он старался скрыть свою заинтересованность. Но Анну было не провести. Она решила добавить:
- Мой первый муж был генералом, очень ответственным и жестким человеком, но не умел держать при себе эмоции, за что и расплатился своей жизнью. Мой второй муж был помощником министра, как я сейчас. Его же погубила чрезмерная доверчивость и мягкотелость. Мой третий муж был нефтяным магнатом. Власти у него было намного больше, чем у двух предыдущих мужей вместе взятых. Но алчность… Она сожрала его, хотя он думал, что наоборот. Это и имела. С этим и живу сейчас.
Стефан кивнул головой в ответ.
- Так что же? – резко спросила Анна. – Вы собираетесь мне рассказывать о своей книге?
Стефан постарался быстро переключиться с темы мужей Анны на тему своей книги, но вышло довольно медленно. Алкоголь затормозил его реакции. У его мыслей были следы, и он старался как можно быстрее замести их, чтобы этого не было видно Анне. Пьяна ли она сейчас? Он не мог понять, судя лишь по одному ее внешнему виду, сам чувствуя себя довольно пьяным.
- Представьте себе изолированное общество. Общество, а точнее поселение радикалов-отшельников, состоящее приблизительно из трехсот человек. Изолировали они себя сами на одном из островов, скажем так, к северо-востоку от полуострова Лабрадор. Они выбрали очень скалистый и труднодоступный остров для ведения своего быта. В суровом климате с чертами редколесной тайги, даже тундры, они жили с мыслью, в которую верили. А верили они… Пока об этом не скажу. Скажу, что у них все было. Все, что было необходимым, скажу так. Источники еды, воды, огонь, укрытие и снасти с ремеслом – каждый в чем-то ловок (кто-то в охоте, кто-то в строительстве и т.д.). Они своевременно подготовились к своему идейному переселению – бегства от Третьей мировой войны, в скорое наступление которой они искренне верили, а может быть уже в ее происшествие во время их жизни на этом острове. В общем, ярко выраженное, радикальное клерикальное общество с идейным лидером. Так называемым, святым отцом, пастором, пророком, чье слово – единственный и неоспоримый закон, поскольку он – слагатель слов божьих. Он собрал этих людей, и подготовил их к этому переходу, тщательно все продумав и подготовив. Поэтому, их жизнь была налажена в той степени, которая требовалась. Без телевизоров, радио и остальных средств связи с внешним миром. Их не должны найти. Но они верят в приход Христа, который заберет их – «избранных». Так называл их идейный лидер, так мыслил о себе практически каждый поселенец. Но, в том то и дело, что «практически каждый».
