- Да, совершенно верно, - скромно ответил он, – Но он не богохульный! – посмотрев на Льюиса.

Льюис как всегда мог бы поддернуть, но не стал этого делать. Замечание Анны как-то странно на него подействовало. Он вдруг стал чувствовать себя неудобно, а затем ему захотелось отлить. Поэтому, он решил снова оставить их. Заодно нужду справит. А они поговорят.

Собственно, Стефан с Анной говорили не много. Очень емко, но этого хватало, им двоим. Стефан совсем немного рассказал ей о своем романе, мотивировав тем, что лишь недавно начал, и, по сути, мало что пока может сказать. Анна лишь упомянула, что любит американскую литературу, и этим летом собирается снова сюда прилететь, но в Нью-Йорк – на литературный форум. Что примечательно, Стефан также долгое время хотел попасть на этот форум, но исходя из материальных возможностей и особенностей его нервной системы, проглатывал это желание и переваривал его в себе, как косточку, еле пролезшую в горло.

Конечно, у него были исключительно приятные воспоминания об этом городе. Анна вернула его на минутку туда – студенческие и аспирантские годы, во время которых он гулял по Манхэттену, слушал Франка Синатру вживую, целовался с Мерилу на Бруклинском мосту. На этом мосту они были всего два раза. На второй раз Стефан сделал Мерилу предложение. Дул ветер, растрепывал ее волосы, нагонял на глаза. Но это не помешало ей надеть кольцо и сказать «да».

Ему очень захотелось в Нью-Йорк в этот момент. В чем-то они с Анной похожи, он поймал себя на этой мысли. Радоваться ли этому? Он не знал. Но знал лишь, что точно и определенно поедет в этом году туда. Хватит придумывать самому себе отговорки!

Стефан посмотрел в ее глаза. Наконец-то, более трех секунд. И он почувствовал нечто похожее на вдохновение – греющее чувство, начинающее свой ход в области диафрагмы, затем поднимающееся повыше, останавливаясь на уровне сердца, которое заставляет быстро, но приятно биться, словно силы наполняют поддерживающую жизнь мышцу, и от этого возникает сильное желание жить. Более сильное, чем обычно. А он еще и думает при этом: «Надо же, она еще и газировку пьет, как оказалось!»

Вот так и не заметил, как их весьма приятельский, но не лишенный официального тона разговор, подошел к концу. Монсак – настоящий помощник, прытко появился у него из-за спины и напомнил Анне, что через полчаса ей отправляться в путь. Все же, неприятно стало Стефану от его ловкого, вроде бы, и своевременного, но такого некстати появления. Даже Анна, опустив глаза, с долей принуждения в голосе признала:

- Ах, как быстро мчится время! Особенно для того, кто за ним не успевает.

Стефан кивнул в ответ, не зная, что добавить к такому, как он посчитал, довольно граненному высказыванию. Все заканчивается, рано или поздно. Их разговору тоже пришел конец. Довольно приятному разговору, что до сих пор немного удивляло Стефана, тем более, что с приятной дамой.

- Стефан, вынуждена признать, перед тем, как вы проведете меня, что я очень интересно и с удовольствием провела время. Особенно, во второй половине своего пребывания в вашем городе. Мне очень понравилась пицца, поданная здесь. Я оценила ваши старания. И очень благодарна вам за то, что вы терпеливо сопровождали меня все это время, что и требовалось от вас.

«Пицца?» - удивленно вопросил Стефан про себя. Как минимум по двум причинам. Первая причина – Льюис. «Как он мог до такого додуматься! На фуршет подать пиццу!» - думал он, отчасти желая его придушить за это. Вторая причина – Анна. Он был стократно удивлен, узнав, что обладая такой фигурой, она вполне спокойно позволяет себе съесть пиццу!

- Бросьте! – скромно отозвался Стефан на ее слова, - Позвольте, я вас проведу, в таком случае! Коль вам пора… - сдержанно продолжив.

- Разумеется, - добавила Анна.

Она взяла его за локоть. В первый раз за все время. Они устремились к выходу. Черный Lincoln с президентской подачей ожидал у парадной двери. Перед ней, Стефан отпустил Анну, так как дверь была узковата для того, чтобы пройти двоим, но приоткрыл ее и придержал, как настоящий джентльмен, что возможно и отметила бы Анна, если бы не была так сдержанна в комплиментах, которые, судя по всему, говорила лишь искренне, а не из надобности.

Анна ступила на порог, и вдруг резко отдернулась, чуть не упав назад, чуть ли не навалившись на Стефана спиной. С испугом, она тяжело задышала, крикнув что-то вроде «Чертова собака!», как послышалось Стефану. Он переспросил, поддерживая ее. Анна начала что-то объяснять, что черная, лохматая, огромная собака прямо на входе напугала ее. Но вдруг, тут же запнулась, перевела дыхание, словно что-то сию минуту осмыслила, подавила в себе внезапный испуг, будто и не было его, молча выровнялась, и загадочно переведя взгляд на Стефана, нетерпеливо сказала:

- Прошу прощения, Стефан! Видимо, померещилось.

- Точно все в порядке? – переспросил он. - Может быть, я…

- Нет! – тут же пресекла Анна с тем видом, что через несколько секунд беззаботно будет находиться в автомобиле, будто уже куда-то спешит, представляя себя подальше отсюда. – Дальше я сама. Всего доброго, Стефан!..

V

- И все же, она высокомерная, эта Анна, - с важностью заключал Льюис, закинув ноги на свой рабочий стол, подбрасывая мячик, - Нет, ты послушай! - чтобы Стефан его не перебивал. – Вот лично ты, Стеф, ей понравился. Но не я. Я уверен в этом на все сто процентов. Я могу объяснить.

- Брось, Льюис! – критично отозвался на его слова Стефан.

- Почему? Ты вспомни, как она за тебя заступилась! Вспомни, как мой язык мне в зад засунула! Помнишь? Ага, вот и не спорь! Я-то знаю толк в женщинах!

- Вот с этим я и не собирался спорить! Но ты обсуждаешь то, что было почти месяц назад! Было и прошло. И хорошо, что прошло. Эта конференция. Сколько еще ты собираешься вспоминать об этом?

- Пока ты не признаешься, можно не мне, но хотя бы самому себе, чтобы я увидел это в твоих печальных глазах, друг мой. Чтобы в них наконец-то появилась эта искорка…

- О чем ты?

- Признайся в том, что она тебе также запала в душу. Ну?

- Нет, - сказал, как отрезал Стефан.

- Ну, было! Признайся же! Не ерничай! Хватит замыкаться в себе, Стеф! Дай волю эмоциям! Тебе было интересно с ней. И прошу заметить, ей с тобой – тоже.

- Ты такой наблюдательный, - иронично сказал Стефан.

- А как же, - поддерживал его иронию Льюис, после чего продолжил серьезно. – Честно, я не меньше тебя ожидал увидеть перед собой нудную старуху с нестерпимым запахом ее старческой кожи, пусть и ухоженной, как ее закрашенная с седыми корнями шевелюра, бурчливую, как мой дед, и несносную настолько, что ей даже из вежливости улыбнуться не захочется.

- Вот-вот!

- По идее, она и должна была быть старухой? Ведь так? Я читал ее биографию. Столько карьерных и научных достижений, и что интересно, ни одной точной даты рождения. Может быть, Робинсон от своей незрячести кое-что пропустил, или напутал. Вспомни, как он на последней неделе перед уходом накосячил с часами. Влепил мне сорок часов вместо четырех. Откуда можно было ноль присобачить? Ума не приложу!

- Может, – сдержанно согласился Стефан.

- Иначе, она продала душу дьяволу за вечную молодость, - пошутил Льюис, но Стефан не засмеялся.

Наоборот, закатил глаза, как это он часто делал, когда Льюис шутил.

- Ладно, ладно, - отреагировал Льюис. - Кстати, пойдем на этой недельке в бар? На прошлой пропустили. Это никуда не годится.

Зазвонил телефон. Трубку сняла Люси, которая все это время сидела молча, занятая работой за компьютером. Пока она разговаривала по нему, Стефан сказал Льюису:

- Если ты будешь размножать демагогию на подобные темы при нашей лаборантке, то никуда мы с тобой не пойдем!

- А как же, мы же можем разговаривать только на тему достоверности фактов из биографии Христа или же Будды, или пророка Мухаммеда, - колко ответил Льюис.

Стефан укорительно и в тоже время по-дружески и с пониманием посмотрел на Льюиса, который прочитал в его взгляде явный намек и все же согласился про себя, что на личные темы лучше говорить за стенами университета, или же так, чтобы никто больше их разговоров не слышал. Он посмотрел на Люси, и вдруг увидел, как резко она погрустнела, как печаль появилась в ее взгляде, и даже скорбь. Он тут же сделался серьезным, показав Льюису. Тот также замолчал и посмотрел на Люси, готовую расплакаться.