Уныние…

Стефан сделал очередной глоток, посмотрев на машину. Чтобы не вести диалог с собой, решил спросить у нее, пообщаться с ней немного:

- Что? Смотришь на меня? – внимая ее фары как глаза. – Думаешь, что я боюсь тебя, коль так ни разу и не завел я твое сердце.

Он опустил голову, затем посмотрел на ворота гаража. Открыть бы их. И завести ее.

Беспечность…

Люди не ценят беспечность, имея ее в исключительные моменты своей жизни. Когда ее нет, когда внутри тревога, хочется достичь ее, даже путем суицидального фатализма. Стефан подумал о том, что никогда в своей жизни не был таким. Не совершал авантюры, не был фаталистом, не рисковал. Он должен залезть в нее и повернуть ключ так, чтобы она замурлыкала.

«Ты не убьешь меня, пока я сам не захочу этого» - подумал Стефан, снова приложившись к бутылке, которая уже заметно пустела, - «Я смеюсь внутри. Да, я смеюсь, представь себе. Сквозь боль, но я делаю это. Смеюсь с того низменного цинизма, которым ты обладаешь, как оказалось. Который я никогда ни в ком не признавал. Из-за которого я презираю тебя в этот момент. Но не от того, что мне больно. А от того, что ты оказалась таким ничтожеством, когда я доверял тебе себя, и свои мысли, и свой мир. И я когда-то думал, что готов стать частью твоего мира, частью тебя. Думал, что готов целиком и полностью отдаться тебе. Но сейчас я понимаю, что это ты часть моего мира. Ты. Да, ты… Ха-ха…»

Стефан склонил голову, отчасти признавая свои мысли бредом. Ему нужно было куда-то убегать. Или от кого-то, или от чего-то. Теперь он это понимал. Но ему не нужен провинциальный французский городишко с винным погребом. Чем больше он думал об этом, тем больше чувствовал себя камнем, скатывающимся в бездну. Поэтому, пора сесть за руль, и кончить со всем этим. Больше решительности! Ну же! Стефан подбадривал себя, но видел, что в бутылке оставалось еще немного виски. Для начала, нужно закончить хотя бы с ним.

Сделал глоток. Остается еще один. Он припас его на время старта. Ведь он стартует. Так ведь?

«В чем смысл?» - задал он себе очередной вопрос в контексте той боли, что не отпускала его, - «В чем смысл жизни человеческой? И есть ли смысл в смерти, в таком случае? Ты говорила, что я нигилист. А я и не отрицал этого. Никогда. И раз уж я не вижу смысла ни в чем, значит, и в страхе смысла нет. Так ведь?»

Стефан смотрел в лицо своему страху, вспоминая слова Анны, которые, на самом деле, здорово подбадривали его. Не слишком ли много значения он придавал ему все это время? Чувству, которое было лишь миражом его прошлого, не более. Как же он глуп! Стефан, как же… Столько времени кровоточить тем, чего уже давно нет…

«К черту!» - подумал он, сделав последний глоток виски, аккуратно поставив пустую бутылку на цементный пол. Встал, ощутив, как его покосило. Посмотрел на бутылку, оценил выпитое. Махнул рукой. Нашел ключи. Сел в машину. Решительно, стремительно, и даже расслабленно. Схватился за руль, так крепко, словно обвивал этими руками шею Анны. Даже представлял ее между своих пальцев. Сколько энергии впитал он своими ладонями в этот момент. Все равно, даже если это дурная энергия, способная убить его. Он понимал это. Он пьян. Он не контролирует своих действий. Но нужно ли? Не пора ли пустить все коту под хвост, а? Не пора ли схватить свой страх за глотку? В отместку…

Стефан почувствовал, как в висках его запульсировала кровь. Нельзя терять и секунды!

«Ну же, нерешительный человек! Скорее!» - подумал он, повернув ключ, после чего услышал, как сердце его страха застучало. Случайно вспомнился рев мотора старого доброго Capri, пусть и громкий и прерывистый, но такой родной… Он до сих пор отдавал ему в ушах, но точно не шел ни в какое сравнение с мурлыканьем этой итальянской кошки. Как же приятно от осознания опасности ее обуздания. Глаза Стефана расширились, и он почувствовал ток адреналина по телу.

Открыл ворота гаража, и надавил на газ. Сделал первый глоток напитка смерти из бокала жизни. Устремился, куда глаза глядят. Практически не разбирал улиц. Просто ехал, не думая куда. Рассекал воздух, как фаталичный поэт, жаждущий игры на лезвии ножа. Погибнуть? Ну, если уж на то пойдет…

Впервые он почувствовал безграничную свободу действий. Как же долго он сдерживал себя. На протяжении всей жизни не позволял себе большего, чем определил для себя. Как же глупо это было. Ровно, как не проследить за тем, сколько топлива в баке. Все же, некоторое расстояние Анна успела проехать в этом автомобиле, изрядно опустошив его. Но Стефан совершенно не придал этому значения, полностью вовлекшись своим небольшим путешествием. Скорее мысленным, внутренним путешествием. Поехав на край города, Стефан приблизился к железнодорожному переезду. Сначала желая опередить поезд, он действительно это сделал, выехав прямо на рельсы. Но второй шлагбаум с противоположной стороны, перекрыл и без того узкий переезд, успел перегородить ему путь, и Стефан не решился протаранивать его. Что-то не то он делает… И мотор издал странный звук…

Стефан начал включать мысли. Слишком отпустил он их. Теперь осознавал, что находится прямо посередине переезда. И в этом нет ничего утешающего. Зато много авантюры – это он хотел. Как мало ее было прежде. Теперь же он не знал, принимать ли эту ситуацию за должное? Хочет ли ее теперь? Быть ли этому, раз он создал такую ситуацию? Или же, попытаться создать другую? Какую? Которая прекратит всю его фаталичную игру со смертью, не успев начаться? А она играет с ним? И вообще, стоит ли ее персонифицировать, раз уж на то пошло? Обычно людям нравится это. Они испытывают необъяснимый трепет перед ее «личностью».

Стефан мог не признавать этого, но он делал это последние восемь лет. Поскольку видел ее образ и во снах и наяву, чувствовал ее дыхание над ухом, видел ее в каждом человеческом лице, в глубине души желал, чтобы она прекратила дразнить его, а взяла за горло, как властная стерва. Как взяла его родных. Ведь она полюбила играть с ним, постепенно забирая их всех. Может быть, пора спросить ее, не хочет ли она забрать его сейчас?

«Обними меня, коль я тебе так дорог» - подумал он, почувствовав себя поэтом в данный момент. Чересчур метафоричной признал эту мысль Стефан, от этого решил избавиться от нее поскорее. Не хватало еще поэтом заделаться за пять минут до смерти. Ведь поезд рядом? Да? Да! Он уже слышит его гудок.

Стефан повернул голову и увидел, как тот показался на краю поворота. Это даже не пять минут. Через минуту он уже будет здесь!

«Мы - никто. Но мы хотим быть кем-то. Лишь бы не собой. А следовательно – никем» - подумал он, будучи довольным своей философской мыслью. Жаль, что он ее не запишет… Или же?..

Он вдруг стал слышать привычный голос в голове. Его собственный. Тот, который отдергивал его от всех авантюр на протяжении всей жизни. Он ворвался в его сознание, совершенно спокойный, стоический, мужественный. Не тот, что кричал в нем только что. Пусть и нигилистический, но все же голос рассудка. Он спросил его:

- Что же я делаю? – проговорив вслух.

Стефан вновь посмотрел на стремительно приближающийся поезд, не перестающий гудеть. Вряд ли он успеет остановиться. Что же делать ему? У него мало времени! Жизнь хочет его! Стоит лишь нажать на педаль газа, выбить к чертям этот шлагбаум, пусть и повредить эту ненавистную ему машину. Худший подарок в его жизни! Ладони его начали потеть. Не только жизнь хочет его, но и он хочет жизнь. Всегда хотел. Нет сильнее жажды, чем жажда жизни в нем. Он будет бороться за нее с самой смертью, даже если он будет одиноким королем, шагающим по клеточке, против полного набора ее грациозных фигур.

Стефан надавил на газ. Лишь сейчас обратил внимание, что топлива на самом дне. Но ему же удастся хотя бы столкнуть ее с места? Мотор зажегся! Да! Но обороты его совсем не те. Стефан сделал рывок, но почувствовал, как кузов машины зацепился. Низкая посадка, черт бы ее побрал! Она застряла! К тому же, мотор заглох! А поезд совсем близко! Менее ста метров отделяет их. Что же делать?