- Льюис?

- Да?

- Где мой роман?

- Я зайду к тебе через десять минут.

- Просто скажи! – нетерпеливо, но спокойно потребовал Стефан, уже не силясь пылить, точно зная, что эмоции ему еще пригодятся, даже если во вред.

- Лучше один раз увидеть, друг. Поверь мне. Это будет сложно. Но это будет верно. Жди.

Льюис спешно повесил трубку. Стефан посмотрел на нее, чувствуя, как неведомая черная дыра изнутри стала засасывать его внутри себя. Знакомое чувство… Даже, привычка…

Стефану стало жарко. Он поднялся и стал ходить по комнате в ожидании Льюиса. Ему не терпелось, когда же истекут эти вечные десять минут. Он посматривал на часы, вышагивая, тем самым стараясь соблюдать внешнее спокойствие.

Льюис позвонил ему в дверной звонок через обещанные десять минут. Стефан с нетерпением открыл ему дверь, но Льюис сказал ему, чтобы он следовал за ним.

Они пошли в центр их небольшого города. Практически не разговаривали, что создавало напряжение, но было единственным верным поведением в данный момент. Слова были лишними. Льюис понимал это. Наперед видел реакцию Стефана. А Стефан уже предвкушал подступность этого мира, почему-то.

Льюис завел Стефана в один из немногочисленных книжных магазинов Белвью и показал ему на одну из полок. Вот, почему слова были лишними. Вселенная Стефана сжалась в этот момент, готовая совершить что-то вроде большого взрыва.

Увесистая белого цвета книга в твердом переплете и с таким знакомым ему названием стояла прямо перед его лицом: «Богоубийство».

Взял в руки эту книгу, почувствовав, как заледенели его руки в данный момент. Он видел имя другого автора на своей книге. Но это же его книга! Он даже пролистал ее, чтобы убедиться. Буква в букву он узнавал свой текст, как и имя этой особы, которая «написала» эту книгу.

Перестав листать ее как одержимый, Стефан захлопнул ее с силой и отчаянием. И даже выбросить ее захотелось в этот момент тоски и досады, но он не мог так поступить с книгой. Как она посмела поступить так с ним? Он не верил своим глазам. Поэтому, он прикрыл их, по-прежнему крепко держа книгу в руке, силясь успокоиться.

- Я узнал об этом недели полторы назад. Она презентовала ее в Нью-Йорке, затем в Лос-Анджелесе. Если не ошибаюсь, ожидается презентация в европейских городах. Тиражи миллионные…

- Льюис… - пресекающе выдавил из себя Стефан, не открывая глаз.

- Прости.

Стефан медленно выдохнул и посмотрел на друга.

- Я пробыл в коме сорок пять дней. За это время она дописала последнюю главу, провела редактирование и корректирование, создала макет обложки, заключила контракт с издательством, и издала его. И это чуть более, чем за месяц… - все еще с нескрываемой досадой в голосе говорил Стефан.

Льюис промолчал, не зная, что сказать. К ним подошла девушка, продавец-консультант магазина, задав вопрос:

- Что-то подсказать? Что-нибудь конкретное ищете?

- Нет, спасибо! Вот, уже нашли! – с болестной улыбкой ответил Стефан.

- Отличный выбор! Эта книга буквально за неделю стала бестселлером!

- Спасибо! – кивнул Стефан, но девушка не ушла.

- Будете брать? – спросила она, долго ожидая ответа от Стефана.

- Я подумаю, - сказал Стефан, и настойчивая продавщица оставила их.

- Послушай, Стеф… - невольно начал Льюис, чувствуя напряжение своего друга, положив ему руку на плечо. – То, как она поступила просто неописуемо. Никакими словами не опишешь подобное кощунство и подлость. Вполне объяснимо, что ты испытываешь боль и гнев в этот момент. Но ты можешь либо смириться с этим в итоге, все равно чувствуя боль и гнев, либо удовлетворить свои эмоции и объявить ей войну.

- Войну?

- Доказать свои авторские права на произведение.

- У меня нет рукописи, Льюис! Как, по-твоему, я это докажу?

- Я подтвержу, что ты писал ее.

- Этого недостаточно! Весь итальянский бомонд может подтвердить то же самое в ее пользу. Поверь мне, она далеко не дура, и наверняка все просчитала наперед.

Льюис замолчал. Стефан посмотрел на книгу, повертел ее в своих руках, и поставил на прежнее место на полке. Льюис, увидев то, с каким смирением это сделал Стефан, не выдержал, и сделал ему встряску:

- Тогда что? Ты решил сдаться? А? Так что ли? Ты боец или тряпка? Вот так просто дашь ей раздавить себя?

Стефан гневно посмотрел на него, отмахнулся и пошел в сторону выхода. Льюис понял, что перегнул палку, хоть и не почувствовал себя неправым.

- Эй, Стеф! – догоняя его, – Эй, ну ты чего? - настойчиво схватив его за руку, так, чтобы не вырвался.

Льюис был посильнее Стефана. Но Стефану удалось вырваться, поскольку он был невероятно зол в этот момент, и лучше было его отпустить. Он даже не постеснялся с гневом посмотреть в глаза своему лучшему другу. Но увидев в них поддержку и понимание, постепенно стал осознавать собственную неправоту и умерять свой пыл. Эмоции взяли над ним верх. Но как же тяжело обуздать их! Хочется умереть – так проще…

- Тебе нельзя оставаться одному в таком состоянии! – настойчиво, но мягко продолжил Льюис.

Стефан стиснул зубы, протянул Льюису руку, и спешно сказал:

- Прости, друг! Ты очень хороший друг, Льюис! Спасибо тебе за все! Но мне нужно уйти!

Льюис задержал рукопожатие, не давая Стефану уйти так быстро:

- Погоди! Я сказал, что не оставлю тебя в таком состоянии! Хочешь ты этого или нет! Тебе все ясно?

- Послушай, Льюис! – не желая мириться со словами друга, готовый снова взорваться, говорил Стефан. – Я знаю, что я делаю!

- Знаешь?

- Да, знаю!

Льюис продолжал крепко держать Стефана за руку. Мимо них входили и выходили люди, поскольку так и стояли у прохода. Стефан обратил на это внимание, наконец-то, чуть отвлекшись от внутренних переживаний.

- Помнишь мой любимый ницшеанский афоризм? – спокойно спросил Стефан, потянув Льюиса за собой, чтобы они наконец-то вышли и магазина.

Льюис, не отпуская его руки, вышел вместе с ним, и, оказавшись на улице, сказал:

- Ну?

- Ну? – переспросил Стефан.

- Жизнь – это сгореть, но не согреться, - сказал Льюис, заметивший улыбку на лице Стефана после его слов.

Стефан похлопал Льюиса по плечу с признанием. Льюис выпустил руку Стефана, и тот устремился вниз по улице. Побежал так быстро, чтобы Льюис не смог его догнать. Как маленький ребенок, обидевшийся на весь мир. Убегал ли он от мира? Он не думал об этом. Он лишь знал, что бежит в прохладных сумерках родного ему города. Обнимающего его своим холодом… Ему хотелось сойти с ума...

XXIX

Стефан пил виски из бутылки, сидя на раскладном стуле в гараже. Он смотрел на Ferrari, которую он так ни разу и не обкатал. Смотрел на ее плавные, грациозные, утонченные формы, как когда-то на формы Анны, ненароком вспоминая ее. А точнее, он думал о ней каждую секунду. Обо всех тех словах, что говорила она ему когда-то. Обо всех моментах. Особенно приятных. Такова цена его временного счастья? Безвременные страдания?

Сознание Стефана все еще не покидал увиденный им сон перед выходом из комы. Он был удивлен, что он детально и в подробностях запомнил его, хоть и нет ничего удивительного в том, что зачастую именно последний сон перед пробуждением запоминается лучше всего, порой застревая в памяти надолго, настолько реалистично, что он может вовсе и не походить на сон.

Ему сложно верилось в это. В то, что он видел в нем. И в то, что происходило с ним сейчас. Если бы кто-нибудь ущипнул его, и он проснулся. Ведь как такое может быть? Чтобы рукопись из ящика стола была бестселлером под ее именем… Внутри все скручивало и сжимало от этой мысли. Это происходило с ним… Стефан чувствовал, что подошел к грани своих эмоций. Он больше не желает сдерживаться. Он чувствовал себя преданным. И от этого чувства хотелось умереть, что было необъяснимо при том, что он очень любил все объяснять, по сути, не находя ответов на самые распространенные вопросы. Может быть, в этом вся проблема? Может быть, он просто ненавидит вопросы? Особенно те, которые он задает сам себе. Ведь как самому себе можно ответить честно и бескомпромиссно? Он ненавидел себя сейчас больше, чем когда-либо.