- Пойми. Ты не подумай, что я начинаю выяснять отношения, раздувать из мухи слона на ровном месте. Просто… - она задумалась, словно нервничала в этот момент, что было очень нетипично для Анны. – Мы с тобой уже полтора года знаем друг друга, имеем довольно близкие отношения. Понимаешь?

Стефан старался понять, но лишь спросил:

- И? – замечая, как волнуется Анна.

И сам немного заволновался от этого. Обычно, ей удавалось не хуже его скрывать свои истинные чувства. А сейчас, она словно и не знает, что сказать. Он и сам не знает, спрашивая себя о том, что же он сделал, или сказал не так. Что происходит? Анна будто и хотела что-то сказать, но вдруг переменилась в лице, словно подавив в себе что-то, и сказала:

- Ладно, - прикоснувшись кончиками пальцев своего лба, резко успокоившись. – Это глупый разговор. Прости, что я его затеяла. Нам с тобой предстоит сходить на один помпезный светский вечер…

- Светский вечер?

- Да. Я вчера тебе говорила. У моего друга, коллеги из парламента будут важные гости. И мы в их числе. Помнишь?

- Ах, да! – тут же вспомнил Стефан с чувством неловкости, начав размышлять.

Откуда он в их числе? В этом списке? Как он вообще оказался в этом обществе, по сути, не являясь его частью? Он не бизнесмен, не политик, не филантроп. Эти бары, рестораны, пляжные вечеринки, яхты, коктейли, секс с богатой красавицей. Откуда все это появилось в его жизни «нигилиста», раз уж на то пошло? Не в первый раз задумался…

Выделить объект, предмет рассуждений, выстроить вывод. Вот, чего он хотел по профессиональной привычке, начав снова рассуждать. Все расставить по полочкам. Глупая! Глупая голова!.. Пока ему это не удавалось. Возможно, потому что не мог оценить степени того нигилизма, в котором признался несколько минут назад. Который не давал понять ему смысл, который он не признавал. Но что же тогда признавать в жизни? Что-то из того, что он постарался спрятать в глубине себя, и не задевать этого, не взбаламучивать воду, находящуюся в спокойном состоянии? Ведь даже вопрос «зачем все это?» и то не имел особого смысла в его голове. Что с ним происходит? Что за бездна засасывает его? Бессилие и бессмыслица овладевает им с каждым днем все больше. Ниоткуда. Из пустоты. И он потопает в этом, как алкоголик в бочке вина…

XXII

Это была самая дорогостоящая усадьба из всех, что Стефан когда-либо видел. Огромная территория с кипарисами и высоченными пальмами, с бассейнами и гравированными клумбами, статуями; столы с самой респектабельной выпивкой на любой вкус и с самой дорогой и разнообразной едой. Музыка – лучше не придумать. Группа, исполняющая джаз и блюз в стиле 1930-40-х годов. Как раз то, что нравилось Стефану. С каждой минутой в нем даже нарастало то чувство, будто он дома, но только с другими декорациями. Ему было настолько уютно здесь, что он не задумывался и не вспоминал о Белвью, чуть ли не впервые. Вечер шептал лучшей погодой этого месяца, провожая солнце за горизонт. Все идеально. За исключением Анны. Сегодня она казалась Стефану излишне раздражительной, что совершенно было на нее не похоже. Тем более, на людях. Она всегда умела улыбаться, правильно общаться, вести себя. Улыбалась и сейчас, но как-то по-другому. Особенно, Стефан разглядел это, когда Анна позволила сделать ему замечание по поводу того, что он не правильно начал пить одно из вин, на производство которого он даже и внимания не обратил. А его нужно пить только так! Манерность превыше всего! Конечно! Этого у нее никак не отнять! Но, все же, это показалось Стефану излишним.

Анна приподняла локоть Стефана, чтобы взяться за него. Оба они сдержанно и осторожно осматривались по сторонам. Стефан рассматривал все происходящее. А Анна, судя по тому, сколько комментариев себе позволяла в этот момент, оценивала. Причем, нелестно:

- Как же он себя любит. Это же как нужно себя любить, чтобы устроить все это и именно так? Почему слона африканского не привел, раз уж лошадей Пржевальского додумался показать гостям? Не удивлюсь, если этот амбициозный нарцисс в президенты наметит на следующих выборах…

Стефану было весьма непривычно наблюдать Анну такой – несдержанно критикующей. Но сам он лишь сдержанно спросил, чтобы поддержать с ней беседу, стараясь не акцентировать на этом внимания:

- Сколько ему?

- Шестьдесят.

- Тогда, ничего удивительного. У человека юбилей. Имеет право гульнуть на полную. Разве не так?

Анна скрипнула зубами, молча продолжая осматриваться.

- Тем более, он твой друг, насколько я помню. И я думаю, все это ради друзей. Уверен, ты бы тоже для друзей организовала самый роскошный праздник на юбилей.

Анна покосилась на Стефана.

- Брось! Неужели ты настолько плохо меня знаешь? Я не отмечаю дни рождения! Не делаю праздник из этого, особенно для других – для «друзей». Много чести.

- Но меня же позвала…

Анна наигранно улыбнулась, дав понять Стефану, что ей не интересно обсуждать именно это, словно закончив командным тоном:

- Ты исключение.

Стефан засмотрелся на нее дольше, чем обычно. Анна заметила.

- Что? Не веришь? – спросила она.

Стефан улыбнулся. Анна отвела от него свой взгляд, продолжив рассматривать гостей. Ее взгляд остановился и сделался чуть жарче.

- Ах! И эта прошмандовка здесь!..

- Кто?

Анна не хотела отвечать, но Стефан и сам нашел своим взглядом ту, о ком сказала Анна.

- А! Эта… как ее? Сьюзи! Пассия твоего мэра!

- Ты запомнил, как ее зовут? – стрельнув взглядом на Стефана, спросила Анна.

- А что?

- Ничего! Не общайся с ней больше! Понял?

- Я и не собирался… - подавленно сказал Стефан, почесав затылок.

- Я знаю. Но, мало ли…

- Конечно, даже если она поздоровается со мной, то я должен буду сделать вид, что не знаю ее. А как же! Что может быть более джентльменским, чем это… - с сарказмом сказал Стефан.

Анна посмотрела на него и сказала:

- Нет, прости! Ты не должен потакать моим словам, Стефан! Прости! Я перегнула палку, позволила себе чрезмерно командный тон! Просто, я хотела сказать, что это точно не тот человек, с которым тебе следовало бы общаться. Я знаю. Поверь мне. И хочу для тебя лишь лучшего.

- Хорошо, я понял, - кратко сказал Стефан, почувствовав себя подавленно.

- Я думаю, ты понимаешь, зачем мы здесь, Стефан. И не мне тебе рассказывать. Ты уже достаточно узнал меня, чтобы весьма спокойно принимать участь в нашем сегодняшнем визите. Если бы нам больше нечего было делать, то мы бы конечно пробыли целый день в постели, попивая Кьянти года так 1979, время от времени выходя подышать воздухом в перерывах между нашими пылкими совокуплениями. Но космос требует большего. У каждого в нем своя роль. Мою ты уже понял, наверное. Твоя же – быть со мной здесь и сейчас, моим проводником. Космос дает энергию тебе на реализацию сего, ты отплачиваешь ему этой реализацией, что питает его. Все равноценно. Отдаешь ровно столько, сколько берешь.

Впервые Стефан слышал от Анны подобное. Обмен энергией с космосом? Не думал он, что она так мыслит. Явно, с мировосприятием у нее все в порядке. А может быть, это такая тонкая шутка. Как знать. Во всяком случае, он улыбнулся от этого. Анна продолжила:

- Вот видишь! Ты отлично меня понимаешь!

Музыканты заиграли песню «Blue Moon» Эллы Фитцджеральд, и рука Анны сжала руку Стефана сильнее. На террасе показался виновник торжества, шествующий в сторону банкетного зала. На его пути находились они – мистер Полански и сеньора Роккафорте, точно поздороваются с ним. Высоким, ухоженным, статным миллиардером, чей костюм мог затмить все остальные костюмы всех присутствующих, кроме костюма американца с родимым пятном на виске и польской фамилией. Заприметив милую парочку, он тут же зашагал к ним, галантно пристав к Анне со своими любезностями, тщательно расцеловывая ее руку:

- Che onore, Anna! – радушно и долго не отпуская ее, очень приветливо одаривал ее своим вниманием.