Туалетный бачок слил всю воду. Старик обмяк. Носком туфли нигериец вскинул крышку и за волосы вытащил голову и швырнул старика на пол. Дед грохнулся мешком.

– Всеволод! – В ужасе вскрикнула Кристина. – Сева! Нет! НЕТ!!! – Она быстро прошаркала на четвереньках к бездыханному телу, склонилась над ним, и, всхлипывая, стала что-то бормотать себе под нос. Нигериец слегка пнул его в бок. Еще раз и еще. А потом вытащил из внутреннего кармана смокинга пачку сигарет, выбил одну, чиркнул спичкой и прикурил. Рукав смокинга обнажил запястье: и на нем я увидел татуировку Аполлона…

Пару раз нигериец глубоко затянулся. Словно собираясь вытащить пистолет завел руку за спину. Как-то растерянно поводил ей. А потом встрепенулся, будто вспомнив что-то очень важное:

– Я сейчас вернусь, и тебе лучше все мне рассказать сучка! Или же будет лежать рядом с ним.

Когда он вышел, я шепнул: – Крис… Крис!

Она повернулась, и не веря своим глазам, бросилась ко мне.

– Боже… Ты жив! Ты жив… Слава Богу! Сева…Сева! Он мертв! Он его убил!!! -Она провела ладошкой по моей голове. – У тебя… у тебя так сильно разбита голова… – – Нам… нам конец… Он сейчас вернется…

– Все будет хорошо… – я взялся за края ванны и попытался встать. Но как только я оторвался от дна, голову резко повело в сторону, отчего я бухнулся обратно.

Я сделал еще одну попытку. Снова пространство завертелось колесом, и чтобы усмирить как-то этот вальс, я застыл в неловкой позе, полусидя полу стоя. Но неожиданно Кристина подтянула меня вверх, и я наконец-то встал на ноги.

Уперся в коленки руками и закрыл глаза, чтобы не видеть, как вертится комната. Да. Так гораздо легче.

Вдох, выдох, вдох, выход.

Голова стала кружиться чуть меньше. Противно, но все же терпимо.

Нужен план!

Но путались мысли. Были они не устойчивые, зыбкие, точно такие же, как и пространство.

За дверью раздался шум. Я спешно перелез на пол, взял попавшуюся на глаза мусорную корзину, и замер возле двери. Опустилась дверная ручка. Скрипнули петли. Что есть силы, я вжался спиной в стенку…

***

Вопрос на засыпку.

Как я оказался в этой непростой ситуации: на дне ванны, в компании девушки, кстати, биоробота (забегаю немного вперед), старика и нигерийца в смокинге с пистолетом?

Все началось с того самого специального поручения моего шефа -Ведущего. Рабочий позывной у него такой. Просто нужно было отказаться от этого задания, будь оно не ладно! Придумать причину…

Глава 2

За стеклянными стенами скоростного лифта глубокая ночь июня 2099 года. Двери плавно закрылись, и лифт бесшумно понес меня вверх. Снаружи чертовски душно, несмотря на то, что уже далеко за полночь. Это самое жаркое лето в моей жизни, в прямом и переносном смысле. Я закрыл глаза. Слушаю, как шелестит кондиционер.

Я карающая рука Аполлона и вот-вот должен убить человека. Человек этот нарушил Правило: он был замешан в распространение старой конституции и поэтому приговорен присяжными Аполлона к смерти. Моя цель сейчас одна в своей квартире. Наша группа следила за ним несколько дней, и вчера он отправил дочь к родне.

Обычно Аполлон не выслеживает. Мы вваливаемся к приговоренным с напором и силой, хватаем без разбору всех, кто попался под руку, и уже потом решаем кто повинен, а кто нет. Чаще убиваем всех на месте. Не особо разбираясь. Но сейчас особый случай. Почему мне знать не положено. Я просто должен сделать все тихо и без шума.

«Чувствуешь себя беззащитным?»

Сбоку раздался бодрый голос диктора.

«Боишься за свою семью?»

Я открыл глаза и глянул на монитор в стекле. С него на меня смотрел мужчина в черном костюме. С неимоверно раскачанной шеей, квадратной челюстью и зализанными назад волосами.

«Тогда беги к нам поскорее! У нас самый большой в городе выбор оружия! От дамских пистолетов до многозарядных дробовиков! Позвонивший в течении десяти минут после окончания ролика, получит от нас бесплатную коробку патронов к вашей покупке! Звони прямо сейчас, заказывай товар, защити себя и свою семью!»

Лифт плавно остановился. Дзинь.

Я вышел в залитый ярким светом длинный коридор, напичканный слева и справа дверьми. Взглядом пропускаю уплывающие мне за спину номера квартир 5155,5156,5157… Жизнь монолитом сплелась с цифрами. У каждого человека ряд чисел на шею навешан. Простите, как с вами связаться по телефону? Какой номер автомобиля? Дайте мне мое пальто, вот мой номерок.

Числовой концлагерь.

5166.

Я стою у двери. Слушаю коридор. Кажется, весь этаж спит, только в конце какая-то дверь глухо ухает сдавленными стонами и ахами женщины.

Смотрю в пол и прислоняю ладошку к двери. Не шевелюсь. Не дышу. Слушаю, что происходит в квартире. Достаю пистолет. Вкручиваю глушитель в дуло. Чуть-чуть лязгает. Из кармана выуживаю ключ, который сделан для меня в здании через дорогу, в киоске по дубликату ключей. Плавно проворачиваю замок, и на случай если петли скрипят, дверь за ручку придерживаю вверх и плавно жму от себя. Аккуратно заношу ногу через порог. Небольшая прихожая. Тишина. Темно. Впереди кухня, с улицы залитая оранжевым отсветом фонарей. Мурлычет холодильник. Бесшумно закрываю за собой дверь и иду влево, в темно-оранжевый зал. Пол предательски поскрипывает. Тикают настенные часы. Тут еще одна дверь. Между ней и полом полоска щели, из которой мерцает и моргает бледный свет, и льется приглушенное уханье голосов. Прежде чем взяться за ручку я прислушиваюсь. Телевизор ли? Когда на той стороне голоса оборвались и заиграла музыка, я наконец-то собрался легонько толкнуть дверь вперед. Петли! Тут же осекся я. Придерживаю ручку вверх и давлю вперед. В проеме небольшая комнатушка. Диван впереди, а за ним широкий телевизор крутить рекламу. Мелькают в нем какие-то клоуны и играет цирковая музыка. На фоне экрана контур головы. Моя цель, закинув руки на спинку дивана, спит. Посапывает. Видимо сладко спит. Вхожу в комнатку, через пару бесшумных шагов замираю и вскидываю пистолет. Моя жертва – лысеющий сорокалетний мужчина. Хоть здесь и темно, но я знаю, что его затылок расчерчен тремя линиями. И я уверен, что сейчас я смотрю на них через прицел. Потянул указательный палец на себя. Курок заскользил на спуск. Пистолет чихнул, руку привычно дернуло отдачей. Его затылок дрогнул. Инерцией пуля откинула голову чуть вперед. В таком положение и замерла моя жертва. Распятая на диване.

Я развернулся и зашагал из комнатушки.

– Папа…

Этот детский голосок ударил мне в спину словно под дых, и как рыбацкими сетями скрутил мое тело, не пускает идти дальше. Запнулась реклама, и теперь классическая музыка из телевизора звучит. Скрипка плачет. Что-то из Бетховена.

– Па!..

Я развернулся. Контура нет. Неужели ребенок спал у него на коленях?

Делаю шаг вперед. Еще. Еще. Из-за спинки дивана видно взъерошенное одеяло, которое сползло на пол, где две банки пива валяются. Вижу ноги его. Неуклюже свисают. Еще шаг. Еще один.

Он уткнулся лицом в подушку. Из затылка к шее прочертила линию жирная капля крови. Рядом сидит девочка лет пяти и смотрит в дырку в его голове.

– Проснись, па!

А потом она поднимает голову и пугается меня, отчего резко вдыхает. И замерев, смотрит мне в глаза. Ее глаза растерянны, бездонны и безмерно голубы.

Не знаю, как вести себя с детьми. Поэтому я улыбаюсь девчонке. Прикладываю указательный палец к губам. За десять лет я убивал много кого – от молодых юношей до дряхлых стариков. Я простреливал голову беременным женщинам и молодым отцам. Богатым и бедным. Сильным и слабым. Но никогда я не был в ситуации, чтобы пришлось стрелять в детей. Сейчас я не знал, как предписано кодексом Аполлона поступать. Отвечают ли дети за поступки своих отцов?

Голубизна и чистота ее глаз крепко держат курок и не дают ему на спуск пойти. Отвлекают меня от мушки.

Скрипка отыгрывает последние ноты. Аплодисменты.