– Так, всё девочки, я женат. Трижды, нет, четырежды…

Зря я это сказал! Мутантка взвизгнула и в комнату ввалилась целая толпа таких же чудных бабёнок – штук шесть, одна другой краше. Они замерли, вцепившись в меня взглядами. Надеюсь, что этим всё и ограничится.

– Груууу… урру-ка… – проурчала первая претендентка на сердце, и я вспомнил о несчастной крысе.

Может это и благородный жест, но принципиально не бью женщин, даже не кричу на них.

– Кыш, – попытался отогнать нахальную поклонницу, но она наступала. И толпа за её мохнатой спиной, признаю, напрягла изрядно.

Отшатнулся, но на этом злоключения не кончились – что-то твёрдое упёрлось в спину.

Медленно обернулся – на стене висел скелет. Примерно в метре надо мной, меж его голых рёбер, торчал толстый деревянный кол. Судя по желтизне костей и густой паутине, скелет должен был рассыпаться в прах ещё тысячу лет назад. Окинув взглядом допотопные останки, невольно зауважал убиенного – крепкий мужик был! Скелет казался нерушимо прочным и ухмылялся так, будто обещал мне какую-то пакость. Он принадлежал очень крупному человеку – череп высокомерно смотрел на меня с верху вниз, а фаланги пальцев ног касались пола темницы.

Опустив глаза, заметил на полу медальон, надо сказать, основательно загаженный, и ржавый, чудом не рассыпавшийся в пыль, кинжал. Поднял предметы, прикидывая, сколько дадут за этот металлолом антиквары.

Интересные вещички. Однако, я отвлёкся, чем не замедлили воспользоваться претендентки на моё любвеобильное сердце. Они кинулись ко мне, но детектива Ченга домогаться бесполезно, тем более таким грубым способом. Раскидать компанию неудовлетворённых мутировавших амазонок – дело пяти секунд, но не бью я женщин, не бью! Однако, они всерьёз решили залюбить до смерти прямо здесь, на куче мусора, а этого, конечно, не мог им позволить. Зачем зря подавать надежду?

Как оказался на той жёрдочке, что удерживала на стене скелет, сказать не могу. На вестибулярный аппарат не жалуюсь, устоял, но эти, с позволения сказать, дамы… Они, радостно рыча, кинулись следом и наверняка допрыгнули бы, но вот незадача – мешали друг другу.

Балансируя на тонком и – к счастью – крепком колу, стал медленно продвигаться вперёд, однако скелет не зря так пакостно ухмылялся. Этот крепкий парень и после смерти остался таким же – мохнатые дамы по нему, как по лестнице, взбирались вверх.

Кол длинный, метра два. Посмотрел в сторону желанного выхода, там, прислонившись к косяку, стоял Билли Бо и довольно скалился. Его морда просто светилась от удовольствия.

– Помочь? – без особого энтузиазма спросил он, и я уже хотел согласно кивнуть, но тут мамук съязвил:

– Если, конечно, супермену не зазорно просить о помощи.

– Сам справлюсь, – буркнул в ответ.

Билли Бо, пожав плечами, удалился. Нервно оглянувшись, похолодел – мутантки карабкались следом. Бить их не буду принципиально, а драка с ними невозможна. Ну, как можно на равных драться с женщинами? Включил энергопрыжок и удобные, универсальные ботинки рванули вперёд. Места мало, времени тоже – думать было некогда, врезавшись в противоположную стену, медленно стёк вниз. В комнате, в ярком белом свечении, медленно кружилось то, что осталось от моих обнаглевших поклонниц, разорванных слабеньким разрядом антиполя.

Лучше бы я их побил…

А скелету хоть бы хны. Странно, по всем законам он должен был рассыпаться в прах. Однако, этого не случилось – его череп издевательски скалился, намекая на то, что антиполе не самое универсальное средство для кремации древних костей.

В углу напротив полыхнуло фиолетом. Замер, даже не пытаясь стряхнуть с лица насекомых – какая-то особо наглая букашка пыталась залезть в нос.

Кокон рассеялся по комнате каплями света. В центре сверкающего водоворота стоял необыкновенно красивый мужчина, с презрительной беспардонностью рассматривая меня. Глаза незнакомца, огромные и чёрные, как ночь, держали в оцепенение не хуже, чем осиновый кол удерживал мертвеца за моей спиной.

Я тоже смотрел на него, отмечая, что пришелец необыкновенно красив. Орлиный нос с нервно подрагивающими ноздрями, красные, изящно прорисованные губы, высокий лоб и бледные впалые щёки. Его костюм в грязном подземелье казался нелепым. Из-под тяжёлого чёрного плаща выглядывал пышный воротник белой рубашки, а высокие сапоги поражали блеском. Аристократ поигрывал тростью, с массивным золотым набалдашником. Мне показалось, что трость живёт собственной жизнью – так легко крутилась она в руке незнакомца.

Всё это впечатляло, более того, пришелец просто размазывал своей презентабельностью. Что-то плебейское заскулило в душе – захотелось упасть на колени и облобызать сапоги благородного сэра. Интересно, откуда это? Наверное, тоже, наверное, от предков досталось – не все же они были богачами, наверняка пара-тройка поколений нищенствовали. Разозлился – и тому, что меня обуревают желания, совершенно противные свободолюбивой натуре, и вынужденному оцепенению.

С вызовом взглянул аристократу в глаза. Они были бездонны – черны, словно самая беззвёздная ночь, но при этом до умопомрачения прозрачны. Не знаю, как это может быть, но его глаза были именно такими – бездонно-прозрачными, и чернота обжигала, леденила. Почувствовал себя распятым под микроскопом микробом – по-другому описать непривычные ощущения не могу.

Он подошёл ближе. Захотелось забраться в отбросы, но не мог сдвинуться с места. Аристократ молча взял меня за руку и длинным, остро наточенным ногтем сделал надрез где-то в области запястья. Тупо смотрел на тонкую струйку крови, удобряющую местную почву и почему-то даже не думал сопротивляться. Незнакомец, достав из складок плаща складной пластиковый стаканчик, привычным движением встряхнул. Расправив его, подставил под струйку крови. Поднёс к носу и, не найдя ничего оскорбляющего благородное обоняние, осторожно попробовал.

Не понравилось – сморщился и сплюнул. Я расхохотался, стряхивая оцепенение: так-то – без спроса! Вот если бы он спросил, то с удовольствием рассказал ему, что пил вчера и в каких количествах.

Нахал всё ещё плевался и топтал ногами ни в чём не повинный стаканчик. Ранка на руке затянулась и лишь царапина напоминала о непрошеном заборе крови на предмет наличия токсинов в организме.

– Вот ведь дрянь! – в сердцах воскликнул дегустатор, проплевавшись.

– Ты кто?

– Вампир, – он оперся на трость, склонив голову в издевательском поклоне.

– Вампиров не бывает – они вымерли.

Память услужливо выдала на-гора информацию о том, что эти самые вампиры – персонажи совсем уж замшелых времён, какая-то дальняя родня не то патефона, не то не то фараона – в общем, такая же древность.

– А я и есть мёртвый вампир, – он расхохотался, будто выдал что-то очень оригинальное. Вообще-то, расхохотался – не то слово, вампир благородно откинул голову назад, и его аристократическая глотка издала серию сдержанных звуков, которые с большой натяжкой можно было назвать смехом. Это естественно – благородный сэр не будет опускаться до плебейского хохота. – Раньше, юноша, вампиры не только бывали, но и пользовались большой популярностью!

– Когда раньше? – глупый, конечно, вопрос, но лучшего ничего не придумал. Оно и понятно – от одних насекомых крыша ехала, не говоря уж о крысах, мутантах и прочих прелестях лабиринта. А теперь вот этот – то ли призрак, то ли глюк. Если всё-таки глюк, то очень красочный, очень реалистичный, почти живой.

– Вы потрясающе необразованны, юноша. Поройтесь в истории, – он оглядел помещение и, брезгливо сморщившись, перескочил на другую тему. – Свинарник! Ничего не могу с собой поделать – казалось, давно пора привыкнуть, а всё равно каждый раз выворачивает наизнанку от вони! Стыдно за потомков.

– Потомков? – тупо переспросил я, всё ещё не понимая, в чём здесь подвох.

– Ну да, потомков. Я давно мёртв. Я умер гораздо раньше моего замка. Меня прикололи к стене, как бабочку и замуровали вход, но время, как всегда это бывает, постаралось на славу – оно, знаете ли, лучше всех ломает стены, – он посмотрел свысока, что при его росте не составляло труда. Уголки красиво очерченных губ поползли вверх, изображая ироничную усмешку.