– Вот так… Отправили они, значит, товарища полковника к нам в гостиницу. Тогда нам, в данном случае именно мне, были продемонстрированы люди в нежилом доме напротив. Я уверен, что тот человек в окне не случайно показался. Он просто не мог меня не видеть. Обязан был видеть. И он увидел. И сразу исчез из поля зрения. А дальше все уже просто. Бандиты просчитали, что мы, в свою очередь, тоже просчитаем ситуацию и подумаем, что, раз стволы смотрят не в наши окна, значит, готовится покушение на кого-то другого. В данном случае на товарища полковника Черноиванова, который должен к нам вот-вот прийти. Наши встречные действия понятны. Думаю, историю с освобождением окруженных в гостинице офицеров американцы знают. Изучили до мелочей, тем более тогда был захвачен их полковник разведки. И они знали, что мы в тот раз пользовались двором и выбитым окном во дворе. Естественным было предположить, что и в этот раз мы проведем товарища полковника тем же путем. Что мы благополучно и сделали. Сразу после прохода товарища полковника на лестнице был выключен свет, а сама лестница заминирована. Для этого требовалось только захватить помещение дежурной по гостинице. Там одна женщина внизу сидит. Карошко, сходи, посмотри, что там произошло…

– Не надо, Карошко, – остановил его Черноиванов. – Мне командир одного из патрулей сообщил, что дежурная убита выстрелом в голову.

– Что и требовалось доказать, – кивнул Радиолов. – Бандиты рассчитывали взорвать на лестнице всех «волкодавов» разом. Не получилось. Вместо этого мы их самих уничтожили. Как я понимаю, в город они проникали…

– Мне рассказал командир другого патруля, – подключился полковник, – что встречал группу разоруженных бородачей, которых вели якобы в комендатуру сирийские солдаты под руководством арифа. Видимо, так они и прошли до дома против гостиницы. Комендатура недалеко, через шесть домов в том же направлении.

– Да, так все, видимо, и было. При этом «Охотники за головами» действовали не сами, а использовали в основном настоящих бандитов из остатков банды Амира Роухана. Но теперь, как я думаю, следует ждать следующей акции. Оборотень на этом не остановится…

Полковник Черноиванов после обсуждения всех нюансов в группе позвонил начальнику контрразведки дивизии, молодому и хитрому акиду Македону, который, как оказалось, уже был в курсе произошедшего. Черноиванова всегда удивляла информированность Македона. Сколько бы он ни пытался что-то у него не просто спросить, но даже намеренно удивить сообщением о каком-то событии, Македон уже все знал до мелочей и при этом мог сообщить полковнику даже что-то новое и важное, что тому было неизвестно. При этом у Черноиванова сложилось устойчивое впечатление, что Македон вообще никогда не спал. Много раз доводилось Черноиванову звонить начальнику контрразведки в часы, когда все, казалось, отдыхали, измученные многодневной жарой, но тот всегда отвечал бодрым голосом, словно не понимал, что такое усталость.

– Мы осмотрели в морге госпиталя тела убитых, – сообщил по телефону акид. – Кстати, раненых оказалось два человека, но оба тяжелые. Один, врачи говорят, на сто процентов не выживет, ему требуется нейрохирургическая операция, которую в наших условиях и при нашем оборудовании провести невозможно, второй еще имеет шанс… Так вот, тела наши сотрудники осмотрели и пришли к выводу, что из всей группы только семь человек можно отнести к откровенным мусульманским фанатикам. Осмотр проводили по вашей, господин полковник, методике, которую вы в прошлый раз предложили, – интересовались татуировками.

– Это не моя методика. Это методика, предложенная капитаном Радиоловым. Это тот самый человек, чья группа…

– Я знаю, кто такой капитан Радиолов.

– Да, я же вам сам докладывал, помнится… Продолжайте…

– Так вот, мы имеем в наличии тела семи обыкновенных боевиков. У всех остальных на теле модные в настоящее время татуировки, причем обязательно с устрашающими позами животных, что категорически неприемлемо для настоящих мусульман, даже не относящих себя к фанатикам. Как я, например…

Говорил Македон, как обычно, ровным, почти равнодушным тоном, без всяких эмоций, старательно произнося слова. При этом легко представлялась его внешность с крупным, сильно потеющим носом, с которого постоянно сваливались круглые, «а-ля Джон Леннон», очки. И акид часто подправлял их указательным пальцем.

– Вы мне, господин полковник, вот что объясните… Как ваши хваленые «волкодавы» самого Оборотня умудрились упустить?

– Сам был в городе?

– Сам… И в окно ваших «волкодавов» рассматривал. Когда остальные бандиты пришли в дом, Оборотень уже находился там, встретил их. С ним, кстати, было четверо помощников. Но почему-то в атаку на гостиницу он, как и его помощники, не пошел. Так говорит тот раненый, что имеет шансы на выживание. У него пробито пулей горло, слегка повреждена сонная артерия, но только с правой стороны, где идет отток крови от мозга. Если бы с левой стороны, то он бы уже умер. А так – кровь остановить сумели вовремя, и мозг не затронуло. Разговаривает с трудом, шепотом, но на вопросы отвечать может. Сам он почему-то на Оборотня сильно, похоже, зол. Но это их внутренние проблемы. Я лично с ним не беседовал и в суть не вникал. Даже подозреваю, что этот бандит может попросту врать, желая очернить недруга, или с какой-то целью вводит нас в заблуждение. Как я слышал, Оборотень вообще не ведает, что такое страх. И все-таки я готов поздравить через вас «волкодавов» с успешным завершением очередной операции. Сдается мне, командир у группы весьма даже везучий. Его поздравьте особо. А завтра утром, господин полковник, как прибудете в штаб, я попрошу вас зайти ко мне с рапортом на имя командира дивизии. Распишите все, что произошло. После чего мы вместе сходим к генералу и решим, что следует предпринять. Может быть, к утру будут результаты облавы. Я выставил в городе усиленные посты, ориентированные на Оборотня, и пустил вокруг города несколько механизированных комендантских постов.

– Договорились. С утра буду у вас, господин акид.

Черноиванов убрал трубку в чехол и некоторое время еще держал чехол перед собой, задумчиво вертя между пальцами.

– О чем вы говорили? – переспросил Радиолов, не знающий арабского языка, тем не менее выделивший свою фамилию, произнесенную полковником в разговоре. Но собственная фамилия, кажется, меньше всего интересовала капитана. Как и мнение о себе начальника контрразведки дивизии.

– Акид просил поздравить тебя, Алексей Терентьевич, с еще одной успешной операцией. Передаю поздравления и другим «волкодавам». Вы успешно выполнили свою миссию и уничтожили почти всю банду террористов. Все было бы сделано на «отлично», если бы не упустили Лугару. Это считается большим промахом, хотя я лично посчитал бы это просто легкой неудачей, недоразумением, и не больше. Просчитать такое вообще, мне думается, не представляется возможным. Во-первых, вы в тот момент не знали, что за вами открыта охота, и ничего не слышали ни об «Охотниках за головами», ни о присутствии в их рядах знаменитого своего соотечественника Оборотня-Лугару. Во-вторых, кто в здравом уме может предположить, что Лугару лично прибудет в город? Только человек, близко его знающий! А таких среди «волкодавов» не имеется. Значит, обвинять вас не в чем.

– Оборотень был здесь? – вместе с вопросительным восклицанием командира вскочили со своих мест все «волкодавы», уже знающие со слов Черноиванова, что представляет собой бывший офицер Советской армии, а ныне американский подполковник спецназа.

– Один из раненых американцев так утверждает. И говорит, что Лугару не покинул вместе со всеми дом напротив гостиницы. Видимо, что-то заподозрил.

Радиолов подошел к окну и заглянул в пространство между шторами, чуть сдвинув одну из них рукой.

– Дом сейчас обыскивают. Полицейских больше, чем гражданского населения во всей Кафр-Зите. И гражданская полиция, и военная – сирийская и российская. И кажется, кто-то в иранской форме вышагивает по улице вдоль дома. Наверное, какой-то большой начальник. Не иначе иранский сержант. Наверное, его подразделение участвует в обыске. Только где они все раньше были, когда здесь выстрелы звучали, когда взрыв раздался?..