— Я с ним поговорю ещё на эту тему! — Воинственно вскинув подбородок пообещал Старк, — Если все вопросы с этим, — он потряс в воздухе несчастным сочинением, — решены, то, я, пожалуй, предпочту забрать своего подопечного. Машина как раз подъехала к школе.
— Да, конечно, мистер Старк! — Директор выглядел всерьёз напуганным произошедшим конфузом и угрозой иска в суд. Уж что-что, а судиться со Старком дело заведомо проигрышное.
— В таком случае, господа, дама, мы вас покидаем. И сочинение, пожалуй, я заберу с собой. И это тоже, — он кивнул на телефон Питера, лежащий рядом с его бедром, — И да, я надеюсь, что все, что вы тут услышали, не пойдёт дальше этого кабинета, я ясно дал это понять? — Преподаватели и директор хором закивали, мол, конечно, никто и не собирался обсуждать особенности мистера Паркера, это противоречит преподавательской этике и все такое…
— Пойдём, Питер, — Мужчина спрыгнул с директорского стола, скатал листы с сочинением в трубочку и протянул юноше руку, помогая подняться. Потом отдал мобильник, который тут же был убран в передний карман джинсов.
Самое страшное почти миновало.
Оставалось надеяться, что в школе их никто не запалит, учитывая, что сейчас только закончилась перемена…
Впрочем, нет, шикарные слухи про то, как сам Железный Человек прогуливался под ручку с ботаником Питером Паркером по этажам все же будут, как он смел вообще думать, что по пути им никто не встретится? Какие-то девчонки, на год младше самого Питера, увидев их, запищали что-то восторженно, но подойти не решились, к счастью.
Около школьных ворот стоял отполированный до блеска бронированный джип. Хеппи открыл перед ними заднюю дверь и усмехнулся.
— Тони, у мелкого что, был день отца в школе?
— Нет, дружище, все гораздо хуже. Родительское собрание, — Не остался в долгу Старк, пропуская Питера первым. Тот ловко юркнул в салон, двигаясь к дальней двери и освобождая место для мужчины, который так и оставался в броне, к слову.
Тот плюхнулся на сидение, выдохнув, и закрыл окошко, отделяющее их от Хеппи.
Питер жалобно посмотрел на Тони, который не спешил начинать разговор первым.
— Прости, — неуверенно начал юноша, робко целуя Старка в уголок губ.
— М-м-м, кто-то решил меня задобрить? — Мужчина улыбнулся, правда, довольно грустно и отстранил от себя подростка, смотря тому в глаза.
— Н…Нет, просто захотел это сделать. Ты пришел и спас меня. Правда, стоит придумать, что теперь делать с моим, э… диагнозом, но, я думаю, ты навел ужас на моих учителей настолько, что вряд ли кто-то что-то скажет по этому поводу. Главное, что это не дойдет до Мэй, и я…
— Питер, послушай… — Старк перебил его словесный поток и вздохнул, — Все это было, конечно, довольно весело, да. Но я не о твоем сочинении хочу поговорить. Точнее о некоторых вещах, которые ты там написал. Пойми. Мы все заботимся о тебе, как можем. И я, и Наташа, и Стив с Зимним Солдатом. И даже Бэннер, если вылезет из своей лаборатории. Но все они относятся к тебе как к другу, как к способному ученику, как к тому, кто такой же супергерой, как и они. Но я… Черт, я вообще не так хотел это тебе сказать и не в такой обстановке, но… — он глубоко вдохнул, словно перед тем, как нырнуть куда поглубже. И, по сути, нырнул, — Но я — не они все, Питер. Я люблю тебя. И все твои выходки с утаиванием своих травм, ранений, солнечным ударом этим дурацким… Это все делает то, что не под силу ни одному злодею мира — это ранит меня. Может, очень многие говорят, что у Тони Старка нет сердца. Но это не так. Потому что иначе мне не было бы сейчас так больно. Питер, ты же понимаешь, что если с тобой что-то случится, я первый окажусь в этом виноват. Не перед кем-то даже, а перед самим собой. Потому что ты доверился мне, добивался с такой упорностью, чтобы мы начали с тобой встречаться… Ведь, по сути, согласившись на наши с тобой отношения, я взял ответственность на себя. И не только из-за разницы в возрасте, не подумай. Потому что ты просто еще слишком мало пережил и очень многих вещей не понимаешь. И я буду счастлив, если и через десять лет ты не будешь их понимать, а останешься таким же светлым и чистым солнечным лучом, который способен был помирить меня с Кэпом буквально парой фраз. Несмотря на то, что в первое наше знакомство я попросту использовал тебя, втянув в войну с ним. И я не прекращу извиняться перед тобой за это, глупый ребенок, совершенно не знающий цену своей жизни. И тем страшнее мне обнаруживать то, что ты абсолютно напрасно рискуешь собственным здоровьем. Что мешало тебе отлежаться хотя бы? Я бы пришел к тебе, мы бы посмотрели фильм, или просто поговорили бы… Ну или, на крайний случай, я бы просто посидел рядом и почитал бы новости, пока ты спишь. Но ты, мой отважный и глупый маленький Паучок, приполз ко мне в мастерскую. Мне иногда кажется, что ты окажешься там, даже если начнется конец света. Так вот, Питти, я все понимаю. И твое нежелание волновать меня по пустякам… Заметь, я не говорю сейчас про Мэй, которая свято уверена, что ты вообще обычный подросток. Но я очень тебя прошу. Если все, что я сейчас сказал хоть что-то для тебя значит, то пожалуйста, пожалуйста, Питер, говори мне о таком. Тебя никто не станет ругать, ты никого не разочаруешь этим. Тебе просто окажут своевременную медицинскую помощь. Без ковыряния в мозгах десертной ложечкой и всего вот этого, что так любит проворачивать Стив. Просто медицинская квалифицированная помощь. Считай это даже моей прихотью, потому что тогда мне будет гораздо спокойнее, чем я буду узнавать о твоих травмах вообще из каких-то левых источников. Я правда люблю тебя, Паукан. Но не злоупотребляй этим, пожалуйста. Я все еще остаюсь большим и страшным мистером Старком, который будет очень сердиться, если ты сейчас не прекратишь плакать. Ну что ты, Питти, все же в порядке…
На самом деле, все и вправду было в порядке. Даже не так. Все было восхитительно. Чудесно. Превосходно. Волшебно…
Питеру признался в любви человек, которого он сам любил уже почти полтора года. Человек, за которого он готов в любой момент отдать свою жизнь, даже не сомневаясь, и последует за ним хоть в самый жаркий круг Ада, пусть его даже не позовут туда с собой, он все равно проберется, встанет плечом к плечу. Потому что иначе не сможет и не простит себе бездействия.
И даже больше того! Ему не только признались в любви, но о нем… Действительно заботятся. Старку не все равно, что с ним происходит. Он примчался в своем костюме в гребаную школу, только потому, что Питер его об этом попросил. Мог, к примеру, отправить Хэппи. Или просто пустой костюм. Но он прилетел сам. Решать за него довольно крупный косяк. Опять взял на себя ответственность. И это было гораздо серьезней, чем ответственность за секс с подростком.
Питер думал, что так сможет привязать мужчину к себе еще хотя бы немного. Не то чтобы у Тони Старка был недостаток партнёров, но у него была цель: сделать все так, чтобы Тони остался с ним. И несмотря на то, что он сам сначала бегал от Питера как от чумного, обрывая каждое его поползновение в сторону, параллельную горизонтали, Питер его фактически соблазнил. И не сказать, что это было так просто, как казалось со стороны.
Ему было страшно обнажаться перед мужчиной. Потому что он казался себе совершенно нескладным, тощим, с отвратительной россыпью веснушек на груди. Но страх вышел весь, без остатка, когда Тони, кажется, задался самоцелью поцеловать каждую из них. И Питер помнил о первой их близости не стыд и панику, как думалось перед всей этой затеей, а теплое, щемящее чувство нежности, отдающей любовью. И она была приправлена изрядной толикой доверия и чего-то невозможно-сладкого, горячего и самую малость удушающего, что впоследствии, разбираясь в себе, Питер назвал страстью.
Теперь же Питер осознал одну простую вещь: мужчина не стал бы просто так, по прихоти, делать все это. И ему тогда не показалось. Он действительно любил его. Возможно, не так страстно и всепоглощающе как сам Питер, но это и понятно — Старк взрослый, и его чувства, соответственно, тоже, не напоминают этот ужасный юношеский пожар. Это, скорее, ровный, яркий, но спокойный огонь в камине, способный согреть в мгновение ока, но не сжечь дотла.
