Лиза ловила каждое его слово и каждое мгновение этой звездной ночи, окутанной магией. Ее чувства, как снежный ком, неслись с горных вершин, не оставляя ни малейшего шанса на то, чтобы их можно было остановить. С каждой минутой она влюблялась в него все сильнее и даже не пыталась противиться этому.

– Чья это песня?

– Моя, – подмигнул Даниил. – Я же ее пел, хоть и фальшивил немного.

Лиза расплылась в улыбке:

– Это да… Но мне хотелось бы ее потом найти и сохранить в телефоне.

– Я напишу тебе название. Это Scorpions, пожалуй, лучшая группа моей молодости. Они всегда понимали меня.

– Тогда я не понимаю, почему твоя сестра назвала это «ужасом»…

– Нет, она имела в виду другое. Я довольно редко слушаю их песни, но, когда они все же звучат, внутри все оживает и эмоции начинают брать верх. Поэтому стараюсь лишний раз их не включать.

– А ты боишься потерять над собой контроль? – серьезно спросила Лиза.

Даниил хотел уклониться от ответа, но, посмотрев на Лизу, ответил:

– Боюсь.

Она промолчала. Лиза не хотела бродить по его личным владениям, в которые, по всей видимости, он пока не собирался ее впускать. Что ж, она подождет. Подождет до того момента, когда ему захочется поделиться с ней всем, даже прошлым, когда он доверится ей так же сильно, как и она ему.

Доиграв до конца, Даниил притих, вслушиваясь в тишину. Умолк и сверчковый бэк-вокал. Лишь горная река продолжала свою успокаивающую мелодию, извлекая звуки из круглых камней, встречающихся на пути.

– Поразительно, – наконец, сказал он, – как же я отвык от тишины. Даже когда я остаюсь один на один с самим собой, руки тянутся включить радио или телевизор – что угодно, лишь бы фоновый шум не умолкал. Я боялся остаться в тишине, но, оказалось, бояться нечего. То ли все мои демоны пугливо разлетелись при виде тебя, то ли просто уснули под мои гитарные бренчания… Но сейчас мне так хорошо, как никогда. И все благодаря тебе.

Он собственноручно снял с себя остатки самоуверенной маски успешного мужчины, на которую Лиза давным-давно перестала обращать внимание, и предстал перед ней в своей душевной наготе. Возможно, тому виной разлившиеся по земле ночные чернила – те самые «чернила правды», в чудодейственных испарениях которых отбрасываются в сторону сомнения, запреты и ширмы. Разум сладко засыпает, и к власти приходит наше настоящее Я, которое мы так часто боимся показать другим, бережно храня его годами под множеством слоев. С каждой новой раной этих слоев становится все больше, и со временем они твердеют, становясь все больше похожими на панцирь. В нем мы чувствуем себя под защитой, в тепле и уюте, но туда почти не проникают лучи солнца, которые так жизненно необходимы той самой крохотной, столь уязвимой части наших существ. Даниил собственноручно создал вокруг себя настолько крепкий панцирь, что внутренний беззаботный мальчишка, который всегда жил внутри него, ослабел и больше не мог кричать и просить о свободе. И вот теперь Даниил приоткрыл дверцу и впустил в себя свет, льющийся от его прелестной спутницы, который мгновенно осветил и преобразил его темницу. Жизнь перестала быть просто дорогой, по которой нам нужно пройти. В ней появилось множество новых разветвлений и дверей в неизведанное. Из пройденного отрезка пути ушла грозно нависшая туча, превратившись в белоснежное облако. Рядом с ней Даниилу становилось необычайно легко. Он отложил гитару и придвинулся к зачарованно глядевшей на нее Лизе.

– Замерзла? – нахмурился он, заметив ее холодные пальцы.

– Не обращай внимания, они у меня пожизненно холодные, – смущенно улыбнулась Лиза. Она хотела погладить его по щеке, но боялась заморозить ими.

– Тогда я пожизненно буду их тебе греть, – сказал Даниил, пряча ее руки под свою рубашку. Оба они вздрогнули от прикосновения к его телу. И засмеялись. Как дети.

Рыжие огни от догорающего костра весело плясали в глубине ее глаз. Он заметил это… как и то, что ее истинная красота начинает проявляться только сейчас. У Лизы была очень привлекательная внешность. Она удивительным образом сочетала в себе и холодную, аристократическую красоту, и какое-то экзотическое очарование. В ней не было ни одной стандартной черты лица, но в целом они составляли очень гармоничный облик редкой красавицы. А сегодня Даниил заглянул в ее сердце. И влюбился в нее раз и навсегда.

– Когда-нибудь я отвезу тебя туда, – Даниил указал на один из горных силуэтов. – Оттуда весь наш город виден, как на ладони. Вид потрясающий, особенно ночью. А еще научу рафтингу. Это не так страшно, как кажется. И сноуборду… А на лыжах ты каталась уже? Что? Что смешного? – спросил Даниил, с трудом сохраняя серьезность до тех пор, пока Лиза не ответила:

– А как же… Такое не забывается! Главное, уметь тормозить… как выяснилось, – Лиза вновь рассмеялась и поделилась с ним рассказом о том, как они с Машей, будучи подростками, поспорили с одноклассниками на мороженое, что смогут прокатиться на взрослых лыжах всю трассу и ни разу не упасть. В итоге, за их виртуозными пируэтами на лыжной трассе вплоть до остановки в сугробе следила не одна сотня зрителей, благодаря одному продвинутому однокласснику, снявшему и выложившему видеоролик в интернет.

– Пойдем… – он взял ее за руку и повел в палатку, – я расскажу тебе одну страшную сказку на ночь о том, как один лихой паренек однажды открыл для себя сноуборд…

Даниил помог ей лечь в спальный мешок и вышел покурить перед сном. Он задумчиво повертел в пальцах сигарету, затем спрятал ее обратно и вернулся в палатку.

– Сказать правду? Это был самый лучший вечер в моей жизни, – признался он Лизе, держа ее за руку. Затем закрыл глаза и провалился в сон.

Началась совершенно новая жизнь, как для Лизы, так и для Даниила. Каждый день он уходил раньше с работы, забирал ее с занятий в университете, и увозил на свидания. До позднего вечера они гуляли по городу, забегали в кафе, объедались пирожными и снова бродили по шумным улицам, набережной, временами скрывались во дворах, где подолгу не могли оторваться от поцелуев. Лиза наотрез отказывалась от походов в рестораны, театры и кино, предпочитая им прогулки на свежем воздухе. На выходных он увозил ее в горы, теперь уже с согласия ее матери, с которой она познакомила его сразу после второго свидания.

– Дочка, а тебя саму не пугает разница в возрасте? Ты ведь так юна, такая еще доверчивая и ранимая. А он взрослый, совсем взрослый для тебя. Может быть, даже и женат был. Кстати, возможно, что и до сих пор… Ты ведь ничего о нем не знаешь! – восклицала Марина Васильевна, когда Лиза рассказала ей о своих отношениях с Даниилом.

– Поверь мне, мама, что именно его я и ждала всю жизнь. Только до встречи с ним это был расплывчатый образ, который приходил ко мне в снах и нередко сопровождал меня, когда я зачитывалась любимыми книгами. Ты права, он уже был женат. Но тогда ему просто не повезло…

– Просто не повезло! Милая, просто не бывает. В разрыве отношений всегда виноваты двое, запомни это на будущее. Конечно, он будет выгораживать себя и поливать грязью бывшую жену, особенно перед тобой. А по факту, вполне возможно, что он тот еще фрукт, который встал поперек горла бедной женщине. А может, он ей изменил, например? Он же не расскажет тебе. Чтобы уложить тебя в постель, он наплетет с три короба, какой он бедный и несчастный, чтобы ты его пожалела и приголубила. Нет, он мне не нравится. Конечно, с виду он очень приятный мужчина, но совершенно не для тебя. Ты еще жизни не видела, не знаешь мужчин и те фокусы, которые они могут выкинуть.

Лиза не ожидала таких нападок со стороны мамы и стояла перед ней, растерянная, едва не плача. Как же объяснить ей, что она ошибается и что Даниил вовсе не изображал из себя жертву в прошлых отношениях? Что он не такой, каким видится со стороны? Она так разволновалась, что не находила слов в его оправдание.

Марина Васильевна продолжала:

– Я не против ваших с ним отношений. В конце концов, тебе уже почти двадцать лет, давно пора взрослеть и без своих собственных граблей, боюсь, не обойтись. Искренне надеюсь, что я ошибаюсь, но я должна была тебя предупредить, чтобы ты поменьше витала в облаках и повнимательнее присматривалась к людям. К тому же, первая любовь очень редко бывает последней. Это не я придумала, это горькая правда жизни. Это он уже успел хоть чему-то научиться в общении с женщинами, а ты и не представляешь пока, кто такие мужчины и как они мыслят. Они другие, совершенно другие. Я очень надеюсь на его порядочность, потому что ты вряд ли сейчас услышишь меня. У тебя на уме одни сердечки и поцелуйчики. А я, своей позицией, возможно превращаюсь во врага для тебя, который мешает твоему счастью. Я не хочу этого. Встречайтесь, общайтесь… Кто знает, может, что и выйдет из этого. Помни, что я всегда рядом, что бы ни случилось, и всегда тебя поддержу.