Я не надеялась открыть папку, но вновь интуиция шепнула голосом Максима тот код от двери. Сработало.
А там...
Программа - таблица с сотнями наименований. Рабочий материал с давнишними датами. Лет семьдесят назад и по настоящий год. Сотни, десятки, тысячи наименований рабочих материалов. Опустила колесико мышки до самого конца таблицы.
Настоящее время.
Рабочий материал - «20-022».
Прежнее название - Екатерина Роман.
Название? У меня теперь название. У вещи нет имени, а название?
«Дата рождения - дата смерти». В день приезда - две недели назад по их данным я умерла.
Дверь противно скрипнула, полоска света обрисовала пол и ударила в глаз. Я заморгала от яркости и постаралась не паниковать. Медленно распрямилась, убрала руки от компьютера и услышала знакомый голос:
- Достаточно насмотрелась или есть ещё вопросы?
Сексолог поздно ночью заявился в кабинет ректора... Вся одежда состояла из длинного халата и красных тапочек. Оперевшись плечом о косяк двери и склонив голову, мужчина наблюдал или выжидал. Без былого веселья или дружеского настроя. Теперь отсутствовала прежняя необходимость во вранье и в милом отношении.
Мужчина устало потянулся, разминая затекшие мышцы, будто недавно спал и тихо заговорил:
- Катенька, зачем суешь любопытный носик? Тебе легче стало от полученной информации? Твой мозг пока адекватно не способен воспринять ее.
- Я требую ректора!
Сексолог послушно вошел в кабинет, освобождая проход. Поднял руку ладонью вверх, изображая «блюдечко на голубой каемочке». Любой каприз для меня. А в проеме появилась мощная мужская фигура метра под два ростом, едва поместившаяся в проходе. Видимо, ректор, как я того просила. Мужчина примерно лет пятидесяти, с лысиной по центру головы, сонно надевал округлые очки, подпоясывал черный шелковый халат до пят, пока я делала короткие шаги назад. Я мало того узнала их секрет, так еще нарушила частную территорию.
Следующей зашла психиатр Милана. Женщина тоже в халате, рыжие волосы привычно убраны в пучок. Оставшись в проеме двери, она пальцем поманил кого-то за пределами кабинета. На ее жест-приказ грузной походкой ввалились два мужчины в синей униформе с надписью «охрана».
Милана показала молчаливо на меня пальцем, а потом почесала им же нос, наблюдая в расслабленной позе, как послушно выполнялся приказ и меня скручивали двое мужчин.
- Не надо!
Милана весело перебила:
- Надо...надо... успокоим тебя, а то ты слишком нервная.
Пока, как сумасшедшая, рвалась из мужских рук и бесполезно бултыхалась тряпкой, ко рту и носу прислонили белый платок, намоченный чем-то не приятным. Запах ударил в нос, рот и опалил гортань.
Ощущение, словно в легкие забили гвозди, от чего последовала мгновенная потеря ориентации...
Глава 25
POV Катя
Обычно тяжело просыпаюсь из-за вечного недосыпа. Не помню, когда последний раз спала больше семи часов, а сегодня видно проспала много времени. Тело начало чувствовать, но открывать глаза я не спешила, потому что во сне было...так Хорошо! Там тепло. Там мы отдыхали на море в южных землях вместе с папой, мамой и сестрой, как в последний раз шесть лет назад. Засыпали ночью на песке возле моря, а на утро просыпались обгоревшими, покрывшимися красным загаром. Соленый морской воздух и свежие запахи цветочных деревьев...мммм...красота.
Я потянула сладкий запах растений, оказывается запах почувствовала не во сне, а наяву. Это аромат их розовой вишни, лепестки которой сильно источали аромат. Принюхалась и вспомнила. Всё вспомнила. Разочарованно открыла глаза, готовая попасть в суровую реальность, где больше нет места тем воспоминания. Где больше...никогда...не будет...папы...мамы...Марины.
Я на огромном деревянном балконе, от солнца скрывала соломенная крыша, если не ошибаюсь. Через стеклянные огорождения видна синяя полоска горизонта и волны-барашки, которые пенились на море. От сильного ветра сегодня сильно бушевали.
Но я не одна на балконе возле ограды обнаженный по пояс мужчина, одну ногу удобно положил на деревянный стул, второй касался пола, развернут боком, а ладонь с зажженной сигаретой то отрывал от стола и затягивался, то обратно опускал. Мужчина был полностью поглощен видом на море и курением, но едва я пошевелилась и подняла голову от шелковой ядерно-красной подушки, обернулся, затушив бычок о пепельницу.
А я тем временем огляделась. Кровать огромная четырех спальная, шелковые вульгарные красные простыни, а я в бело-девственной ночнушке с треугольным вырезом, ткань тоже шелковая, прохладная идеальная для жаркой погоды на острове. Ночнушка едва прикрывала соски, длина до неприличия мала, а по ощущениям между ног... нет белья.
- Проснулась?
С пронзительной иглой боли в груди я покивала головой на вопрос.
На секунду при пробуждении курящий мужчина на балконе показался отцом. На том отдыхе отец часто курил, в те моменты врачи еще не пригрозили, что умрет, если продолжит курить.
Но Это не отец.
В теле блуждала легкая усталость. События после встречи с преподавателями стерлись из памяти, видимо, хорошо успокоили. Смутно, как сквозь сон, вспомнились иголки, насильно врывающиеся в вены и пропускающие лекарства в кровь.
Максим развернул плетенный стул, так чтобы оказаться спиной к огорождению и морю, а ко мне лицом. Локоть поставил на подлокотник, а кулаком, подперев щеку, долго наблюдал за мной.
Любовался картиной, ее красками, искусством художника, но только глаза, как и прежде холодно-серые. Я в миллионный раз задалась вопросом о его глазах. Если раньше считала линзами, то сейчас закрались подозрениям. Зачем часто менять линзы? Я видела янтарные зрачки, серые, черно-карие, голубые, болотные, даже сиреневые под цвет ламп в особняке на выпускном вечере.
- Мы играем? - опять надоедливый вопрос.
И это вторая фраза, которая прозвучала после моего пробуждения, после того, как линия жизни вдруг оборвалась. Когда стояла возле обрыва, потом кто-то толкнул в спину и дал упасть. А теперь ждал, когда разобьюсь.
И единственное о чем заладил Максим - это игра!?
Пару секунд назад сил не было, все выкачали через шприцы, но откуда-то взялись дополнительные. Я использовала резервные. Засуетилась, поднялась с прохладных простыней, заправила «кольца» волос за уши, чтобы не мешались, начала осматриваться по комнате. Кроме кровати, стола со стульями и деревянного пола больше ничего нет.
А вещи...где вещи? Не в ночнушке же идти.
Богач не отреагировал на мое внезапное поднятие.
- Я... не хочу здесь задерживаться. Максим, не хочу играть ни в какую игру. Извини, ничего личного, но хочу домой.
В курсе ли парень о происходящих событиях, например, о краже бедняков и их якобы смертях?
Я металась по балкону, не зная, куда смотреть, где взять одежду, что-то бормотала под нос, задавала вопросы, как здесь оказалась, а Максим молчал на суету. Я старалась не смотреть на него, потому что чувствовала от него странные напряженные волны. Он будто натянут, встал на старт, готовый к бегу.
Немного успокоившись, хотела попросить вещи, потому что ночнушка слишком короткая, развевалась на ветру и возможно в процессе передвижения я продемонстрировала все нижние части тела, но услышала холодное:
- Терпение лопнуло...
Странная фраза вызвала волну дрожи и в тот же момент в шею стрельнул мощный разряд. Ток беспрерывно пронзал несколько точек на шеи. Ногтями пыталась сорвать эти «точки», но вместо это нащупала звенья металлического ошейника. Сердце бешено заколотилось от непрекращающегося тока в теле, кровь ускорила поток по венам, которые были готовы взорваться от перенасыщения. И в те несколько секунд от электрического разряда от ошейника казалось, что просто сдохну от боли или сердце откажет.
Но потом отпустило, перестало беспрерывно трясти, осталась лишь периодичная воображаемая боль, проецируемая сознанием.
