— Да, — согласился я. — И ещё… — я развеял семерых и «разделил» оставшегося ещё на восемь частей. Теперь слизни были как виноградные улитки. Двоих я оставил, остальных развеял. Одну слизняшку посадил на плечо себе, другую на плечо Драко. Её было почти незаметно.

Я отошёл на другой конец комнаты и сосредоточился на магии кацую.

— Драко, я сейчас на тебя нападу! — передала ему слизняшка, которая сидела на его плече.

Малфой вытаращился сначала на меня, а потом посмотрел на моего патронуса, прилипшего к нему.

— Ты ничего не сказал, а он сказал твоим голосом! Круто! А я могу тебе что-то передать?

— Попробуй, — ответил я через кацую на его плече. — Сосредоточься на моей магии, которую чувствуешь от патронуса.

— Эр Джей, ты неимоверно крут, прости, что засомневался, это самый классный патронус, которого я когда-либо видел, — голосом Малфоя начала вещать слизняшка на моём плече. Почему-то из-за призыва бабули Цунаде воспринимаю патронуса как «её» — женскую форму.

— Вау! Получилось! — подбежал ко мне Драко.

Наши эксперименты показали, что если кацую маленькая, примерно с ладонь, через неё можно переговариваться в течение двух часов, пока магия не развеется. К нашим экспериментам с коммуникацией присоединились Невилл и Блейз, которых тоже впечатлила эта способность патронуса. Но, как оказалось, передавать что-то напрямую, например, Невилл для Драко или для Блейза не получалось, только для меня, но я мог пересказать сообщение для кого-то другого, разговаривая одновременно и с каждым по отдельности или отдавая общее сообщение, которое слышали все. В этом плане той же Цунаде было проще: её Кацую обладала самостоятельным разумом и сразу координировала действия всех групп, в зависимости от приказа хозяйки. Патронус самостоятельным разумом не обладал, но как аналог чего-то вроде рации для координации или оповещения определённой группы, получалась очень классная штука.

В Чёрных пещерах я, с помощью Кибы и его отпрысков, продемонстрировал Снейпу-сенсею наработанные за последние две недели навыки связи. И под градом вопросов заинтересованного сенсея о многом задумался.

В итоге, опытным путём мы установили, что мой патронус может преодолевать определённые расстояния и есть зависимость с размерами, временем использования и даже количеством разделений из-за потери магии. За пару дней в Пещерах мы выяснили и вычислили, что кацую размером с «тюленя» можно было отправить с сообщением на другой конец Британии и совершить диалог минут на пять-десять, но с одним «абонентом». Самый большой патронус-слизень, который я пока мог выдать, был размером со взрослого моржа, которого я как-то видел в зоопарке. Такого можно было поделить на трёх «тюленей».

Кстати, через некоторое время тренировок я научился выделять сразу необходимое количество кацую, в зависимости от поставленной задачи. На этом настоял сенсей, чтобы я не развеивал ненужную часть и не перенапрягался, а сразу выдавал определенную дозу своей ментально-защитной магии. К концу недели я вообще научился «фокусу» не только с призывом слизня определённого размера, но и, при необходимости, сразу без «рассечений» делить его на нужное количество: он вроде как сам разделялся на мелких. Смотрелось это очень похоже на то, как делала настоящая Кацую бабули Цунаде.

Также выяснилось, что чем больше «абонентов», тем короче время связи, а если их больше двадцати, то обратные сообщения вообще не проходят. Впрочем, тут скорее надо было бы ещё потренироваться и не только на церберах, пауке и одном человеке. Хотя до этого, при меньшем количестве говорящих, сообщения проходили. Сенсей предположил, что ментальная нагрузка слишком большая, и у меня включается что-то вроде защиты организма. Я попробовал по-другому: сначала большого кацую разделил на десять, потом выдавал ещё по одному слизняку, но на двадцатом ответы как отрезало. Пришлось признать правоту и мудрость учителя.

Так же мы выяснили, что я мог бы выдать одно адресное общее сообщение, каждому в том же Хогвартсе, включая студентов, учителей и эльфов.

А потом, после вопроса как всегда весьма любопытного Окумы, мы неожиданно открыли одну деталь: кроме тех, кто переговаривается, другие эти сообщения не слышат. Снейп-сенсей объяснил это тем, что мой слизень как бы внедряется в ментально-магическое поле «абонента», и звуки воспроизводятся в голове у каждого, а не как-то ещё. Видимо, при изначальном создании и закреплении образа патронуса, сработала и моя натура шиноби: чтобы всё тайно, тихо, незаметно… Такого слизня можно сунуть в рукав мантии и мысленно передавать сообщения. Правда сенсей тут же взял с меня обещание, что я не буду пользоваться своим патронусом на уроках, чтобы подсказывать кому-то или что-то вроде этого.

Сенсей очень заинтересовался моим патронусом и пытался создать нечто похожее. Кстати, его патронусом была лань. Сравнения энергий и эфирных тел ничего не дали. В конце концов, он предположил, что всё дело в самой форме моего патронуса и возможности самого животного к делению, пусть и таким «экстравагантным методом». Киба авторитетно заявил, что магия кацую «более плотная», но как можно увеличить магическую плотность у существующего патронуса, мы так и не смогли понять. Возможно, что это закладывается на стадии формирования и закрепления заклинания: мой первый раз создания патронуса вообще к нервно-магическому истощению привёл.

Утром седьмого дня воскресенья я проснулся рано и решил немного прогуляться, чтобы не мешать сенсею спать. Вчера мы набрели на какую-то новую траву или незарегистрированную разновидность старой. Снейп-сенсей вместе с Гин ходили «на разведку»: Гин сказала ему, что видела где-то целую поляну такой, и что цветёт новая трава только по ночам. Вот они полночи и ходили, искали. Я вчера магически измотался, так что меня они оставили на попечении Окумы.

Мой «медвежонок»-акромантул значительно подрос, ему, кажется, шёл десятый год по местному времени. Размером он был уже порядочный, да и как мне кажется, покрупней своих «одногодок» из Шотландии, без спячки и ограниченного пайка. Окума по высоте был уже с меня, а длина тела раза в два больше. К тому же, как оказалось, лет с восьми его размеры стали необычайно удобными для верховой езды. Мы спокойно со Снейпом-сенсеем на него помещались, и было комфортно ногам по ширине, удобней, чем на том же гиппогрифе. Из-за такого количества лап и способа паучьего передвижения езда была очень плавной, даже по неровным поверхностям. А ещё Окума поддерживал нас передними лапками, и мог бежать по почти вертикальной горе, не снижая темпа.

Благодаря этим прекрасным навыкам и общей коммуникабельности он сопровождал нас везде и всюду, когда мы появлялись в мире призыва.

Сенсей посмеивался, что научить паука читать, и это будет первый паук-студент, потому что Окума интересовался очень многими вещами и всегда внимательно слушал, иногда выдавая интересные вопросы или размышления.

Я застал Окуму у ручья, возле которого мы поставили палатку, он ловил рыбу. Питался наш акромантул всем: и местными ящерицами, и жуткими раками, и крысами, рыбой и дичью, как пойманной самим, так и если с ним делились церберы. В наших походах он ещё и для нас охотился, при этом очень необычно свежевал туши пойманных кроликов, ловко так, как заправский мясник. На лапках у Окумы было по одному такому когтю, которые он мог выпускать, наподобие кошки, этими когтями, размером с хороший нож, он цеплял и распарывал брюхо кролика. А потом сдирал шкуру, скатывал в рулончик, помогая себе жвалами, потроха съедал сразу, шкуру обрабатывал паутиной и прицеплял к брюху, мясом делился с нами. Я сначала не понимал, зачем ему эта шкура, а потом увидел, как в пещерах, у поселения церберов он раскатывает шкуру, и на запах крови туда собираются эти здоровенные клещи. Плодились твари довольно быстро. Окума собирал их и ел, типа как крекеры. Акромантулом, кстати, клещи не интересовались, может, кровь не та. Церберы из-за этого очень любили Окуму, а подсохшими шкурами, с которых остатки мяса подъедали вездесущие шнырки, потом играли щенки или утаскивали на подстилки.