Непонятно, почему англичане не воспользовались услугами лоцманов. Ведь официальное образование лоцманской службы Петербургского порта относится к 16 апреля 1709 г., почти одновременно появились лоцманы и в Кронштадте[79]. Ранее из командиров этих кораблей кронштадтским фарватером проходил только командир «Девоншира», служивший в России с 1712 г. В полдень на траверзе поселка Лебяжье «Лондон» и «Портсмут» наскочили на мель. Причем «Портсмут» получил существенный крен, и, чтобы выровнять корабль, пришлось срубить мачты. «Лондон» засел в грунт так, что стащить его с мели не представлялось возможным, не помог и шторм с сильным северо-западным ветром, наоборот, продвинувший корабль еще дальше на мель. «Портсмут» же перенесло на другую мель, ближе к берегу. «Лондон» потерял в этот шторм все мачты, а «Девоншир» уцелел только чудом.

Петр смог прибыть на место гибели кораблей 18 октября 1719 г. Он приказал снять все ценное и назначил следственную[80] комиссию для выяснения причин катастрофы. Работа комиссии результата не дала, но есть предположение, что английские командиры кораблей действовали вполне сознательно, то есть были заинтересованы в том, чтоб их корабли до Кронштадта не дошли.

Корпус «Портсмута» унесло в море, но недавно удалось его обнаружить и поднять некоторые фрагменты. Сейчас в Музее истории Кронштадта создается экспозиция, посвященная подводной археологии, в которой будут выставлены и эти фрагменты, разумеется, после соответствующей консервации.

«Лондон» же, точнее то, что осталось от его корпуса, весной Э. Лейн использовал для маяка на этой опасной мели, которая и получила название Лондонской.

18 мая 1920 г. В том же мае, 18-го числа, Петр подписал три указа об обороне крепости. Задачи флота он сформулировал в указе Сиверсу, в шестом пункте говорилось: «Оборону флота и сего места держать до последней силы и живота, яко наиглавнейшее дело». Эти слова будут выбиты на постаменте памятника Петру Великому в Петровском парке Кронштадта. Второй указ предназначался гвардии майору М.А. Матюшкину, который командовал сухопутными силами и галерами. Третий – командовавшему всей артиллерией В. Корчмину. Ему предписывалось, кроме всего прочего, «стрелять как можно скоро, однако ж с доброй прицелкой, дабы действительно были выстрелы, а не гром».

Активно пополнявшийся Балтийский флот требовал и соответствующих условий для ремонта кораблей. Корабли строились в спешке, и иногда срок службы без ремонта составлял всего несколько лет. Сказывались и «невыдержанные материалы», и резкие перепады температуры воды в Балтийском море. В частности, неоднократно отмечалось, что «в Кронштадтской гавани вода пресная и кораблям вредительная».

Наличие докового ремонта позволило бы значительно продлить жизнь кораблей.

Ремонт кораблей в Кронштадте был значительно удобней, так как позволял избежать необходимости проводить корабли в Петербург через мелководный невский бар. Поэтому еще 26 июня 1714 г. Ф.М. Апраксин приказал строить на Котлине казармы для рабочих, верфи для моряков, а затем и мастерские: столярные, резную, бочарную, парусную, компасную, оконничного и медного дела, сарай для блочного дела, а кроме того, распорядился добавить в кузницу восемь горнов[81].

Для этого в Кронштадте создали уникальный комплекс «док-канал». Идея Петра заключалась в том, что корабль, предназначенный к ремонту, вводился по каналу в док, вода из которого выкачивалась бы в бассейн, но для ускорения откачки глубина бассейна должна значительно превышать глубину дока. Таким образом, вода вытекала бы из дока сама собой. Из бассейна воду должны были откачивать ветряные мельницы. По каналам удобно было бы доставлять и необходимые для ремонта материалы.

Указ о его строительстве датирован 18 мая 1719 г., и в том же году на южном берегу Котлина началась работа по его сооружению. Согласно проекту 1719 г., канал прорезал остров одной линией с юга на север и поворачивал на восток двумя параллельными линиями. Его западные рукава должны выходить в море, юго-восточный рукав с тремя доками к северу от него и тремя к югу намечалось завершить огромным бассейном для слива в него воды из доков. Именной указ Петра от 8 мая 1719 г. гласил: «…начать канал близ соборной церкви Св. Андрея Первозванного от берега морского до доков, и доки, также и со стороны у канала отделать»[82].

Однако на том месте, где должен был проходить канал, находилось около 140 деревянных домов. Их снесли, людей переселили, но работа продвигалась очень медленно. Тогда к этому делу подключился комиссар[83] Петр Никифорович Крекшин – личность необычайно интересная. Он именовал себя на заглавных листах своих многочисленных литературных произведений обычно «новгородским дворянином»[84]. Вот что пишет о нем известный историк П.А. Кротов: «Новгородский дворянин П.Н. Крекшин явно имел склонность к занятию предпринимательской деятельностью, ростовщичеству, увеличению собственных поместных владений. Выявленные разрозненные бумаги из его семейного архива дают некоторое представление о его деятельности такого рода»[85]. Такого рода деятельность иногда связана с конфликтами, так, в 1714 г. Крекшин подозревался в растрате казенных денег, когда служил смотрителем строительных работ на Котлине, но его оправдали и определили к должности комиссара по приему разного рода материалов, подряженных для котлинского строительства.

И вот – доки. Главный надзор за строительством канала осуществлял стольник М.М. Самарин, непосредственное управление работами – инженер Э. Лейн, тогда еще капитан 1-го ранга. Но вся финансовая сторона дела находилась в руках Крекшина. Именно он распоряжался огромными суммами казенных денег, которые отпускались по именным указам «за подписанием Его Величества собственной руки». Первый платеж состоялся 25 мая 1719 г., а всего до декабря 1721 г. перечислили 586 000 руб.

Самарин с подозрением относился к Крекшину, распоряжавшемуся столь крупными суммами, и периодически их отношения обострялись. Так, 12 декабря 1720 г. Крекшин угрожал задержавшему выдачу денег Самарину, «ежели он… будет чинить отговорки, изобличить… явно». И Крекшин подал на Самарина донос. Петр поручил расследовать это дело генералу М.М. Голицыну: «Пишете вы, что комиссар Крекшин подал доношение на Михайла Самарина о похищении, также и он, Самарин, против оного Крекшина подал доношение, что во исправление работ он, Крекшин, не исправен. Того для в том розыщите сами и смотрите того, чтоб в котлинской работе не учинить остановки»[86]. Самарин обвинял Крекшина в том, что он на казенные деньги покупал различные материалы и даже драгоценные камни и перепродавал это, разумеется, с выгодой для себя. Следствие затянулось, и, по одним данным, после смерти Петра I Крекшин вышел в отставку, по другим – состоял на государственной службе до 1727 г.

Одновременно Крекшин собирал материалы о жизни и деятельности Петра Великого и в 1742 г. завершил и представил императрице Елизавете Петровне свой труд «Краткое описание блаженных дел великого государя императора Петра Великого, самодержца всероссийскаго, собранное чрез недостойный труд последнейшаго раба Петра Крекшина, дворянина Великого Новгорода», который хранится в Эрмитажном собрании Отдела рукописей Российской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге.

В 1719–1721 гг. канал выкопали на участке от гавани до первой крестовины. Петр контролировал эти работы и периодически вносил изменения в проект. Так, 17 октября 1724 г. на план строительных работ на Котлине он наложил уточняющую резолюцию: «О канале. Зделать два дока […] из оных один для троепалубных кораблей. Другой для двухпалубных. А именно 66- и 54-пушечных, а третьем месте зделать гелинг […] Сии доки делать деревянными, понеже оные на время»[87].