— Д-да, я-я просто… — Но тут тело вновь предало свою хозяйку, из глаз полились слезы, а губы скривились в немного истеричном всхлипе.

— Не реви, — грубо произнесла Хибари, а потом попыталась приобнять так, как делала это Родери, но заметив попытку жертвы выбраться из крепкой хватки, просто схватила её руку, — давай, обопрись на меня и пошли, я провожу.

— С-спасибо, семпай.

— Вот и все. — Стоя у дверей милого домика, сказала Хибари. — Завтра не опаздывай.

— Еще раз спасибо, семпай! — Это была уже сотая благодарность, и первый искренний взгляд признательности.

— Хибари Кея. — Решение представиться родилось спонтанно, но своевременно, юная девочка с неплохими задатками.

— Сасагава Киоко. — И улыбнулась, так светло и чисто, что Фуккацуми стала внимательно вглядываться в её лицо, запоминая. Она уже год пыталась научиться улыбаться, но почему-то всегда выходил оскал. Даже Тетсуя был здесь бессилен. Она наблюдала за ним, читала книги по психологии и мимике, но все было бесполезно, у неё не получалась искренняя улыбка.

Домой идти не хотелось, там снова будет пусто и тихо. Друзей у неё как-то не возникло, и что теперь делать она не знала. Эта девочка, Сасагава Киоко, она что-то пробудила в ней. Вернула какую-то частичку, незначительную, маленькую, потерянную, но очень нужную. Ту, что не смог вернуть Кусакабе.

Надо бы навестить его в больнице, но прием посетителей уже закончен, а окна в его палате на ночь закрывали.

Все-таки надо идти домой, снова корчить рожи перед зеркалом, готовить еду и тренироваться.

— Хибари-сан, экстремальное спасибо за сестренку! — Громкий голос оглушил её у самого входа в школу. Будь рядом Кусакабе, она бы не стала даже обращать внимания на шумного паренька, но его не было.

— Вы о ком? — Вежливость въелась по самые подкорки и избавится от неё, пока не хотелось. Доброе слово и нож, всегда лучше, чем просто нож.

— Сасагава Киоко, я её ЭКСТРЕМАЛЬНЫЙ брат, Рёхей!

— Прости, не помню. — Она всегда плохо запоминала травоядных, которых спасала, этот раз не был исключением. — Скоро звонок, мне пора. До встречи.

— Экстремальное до встречи… — растерянно выдохнул Рехей, смотря в спину Снежной Королеве. Но её движения и грация покорили его. Теперь у него была третья цель в жизни - сделать Хибари Кею своим постоянным спарринг партнером.

— Хибари Кея, сразись со мной на ринге!

***

Равнодушие. Оно держит не хуже цепей. Особенно когда помнишь, пусть отрывочно и неполноценно, что могла раньше иначе. Что умела задорно улыбаться и весело смеяться. А сейчас в зеркале кукла. Да, ты можешь улыбнуться, но не так как это делают твои одноклассники. Хочется разбить зеркало, но холодный и трезвый ум шепчет, что это не выход, что виновата только ты. Слишком слабое сделала Хранилище, слишком слабо защитила. Удар в височную зону. Два дня в коме. И потерянные взаправду эмоции. Хочется кричать, но только по привычке, только потому, что ты вычитала об этом в книгах.

У куклы трескалось лицо, спадала самопроизвольно маска и возвращались слабые эмоции, они были где-то там, на периферии сознания, когда она брала в руки инструмент и пела. Первый раз это она заметила в душе, в десять лет. Потом нашла клуб музыки, и каждый раз, когда оставалась в школе одна — играла. Учила тело тому, что помнила, изучала когда-то Хэллан. Песни на разных языках, но с одним и тем же ощущением. Боль. Одиночество. Тоска. Это был единственный способ самовыражения.

Кусакабе многое знал о Хибари Кее, но, несмотря на это, каждый год вставал вопрос, а что подарить ей на день рождения? Она всегда дарила ему нечто функциональное и полезное, а он каждый раз не знал чего она хочет.

Оружие? У неё его много. Ему иногда казалось, что девушка им обвешена. Кинжалы на лодыжках, два боевых веера на бедрах, кунаи в карманах и сюрикены в рукавах, тонфа в пиджаке, пистолет на поясе и ядовитые дротики в прическе.

Что-то для девочек? Так у неё опять-таки все есть. А чего нет, так оно ей и не надо.

Техника? Может сама достать при необходимости. Да и не знает он в чем она нуждается.

Хибари Кея вообще была крайне логичным человеком. А спросить Тетсуе не позволяло глупое детское желание сделать сюрприз. Наверное, в этом году он бы снова подарил ей что-нибудь к оружию, если бы однажды не вовремя не вошел в клубный коридор средней Намимори. Тихий голос красиво пел, а аристократичные пальцы перебирали струны гитары, словно величайшее сокровище. Решив не прерывать уединение Кеи, парень тихо вышел.

Через три дня, отпросившись у Хибари, Кусакабе стоял в лучшем магазине музыкальных инструментов Токио и искал для неё флейту. Почему-то ему казалось, что ей понравится.

В первом классе средней школы Хибари Кея была вместе с Сасагавой Рехеем. После того как она спасла его сестру, он отчего-то взял себе в голову, что должен с ней сразиться. На убеждение, что без тонфа, она как без рук, а с оружием это не бокс, тот просто проорал «СМАХНЕМСЯ» и напал.

Хибари его не понимала, но принимала, объясняла непонятный ему материал, давала списывать и приняла его сестру в ДК. Все это просто за то, что он был вторым человеком, кто смог увидеть за Кеей — Фуккацуми. Они ведь все же разные. Первая была Снежной Королевой, вторая была просто равнодушной, уставшей девушкой с циничным взглядом на жизнь и не способной испытывать какие-либо эмоции. Разница была невелика, оттого было трудно увидеть лицо за легкой маской.

Естественно он проиграл тот поединок, один удар в основание шеи и Рехей в отключке, но это его только раззадорило. Сначала он таскался за ней и уговаривал, просил, приказывал, пока ей не надоедало его поведение, и она его не вырубала. Потом, после принятия в Дисциплинарный Комитет его сестры он предложил свой клуб как тренировочную площадку для её подчиненных, если она будет с ним спаринговаться раз в три дня. На это Кея согласилась.

С ДК все вообще получилось очень занимательно. В конце пятого класса начальной школы она стала главой Дисциплинарного Комитета Младшей Намимори и, наводя порядок в школе, вежливо выгнала оттуда якудз, Орока-гуми это не понравилось, и в течение трех месяцев Кея отстаивала право на власть ДК в «Младшей Нами». По окончанию войны о клане Орока более не слышали, а все их предприятия отошли ей. Так у неё появился счет в банке на «левое» имя и деньги на булавки.

Отец на это не отреагировал. Вообще, создавалось впечатление, что с тех пор как он расстался с ней на вокзале, больше он о ней не вспоминал, только присылал деньги раз в месяц и все. Не то чтобы это заботило Фуккацуми, но было что-то в этом не так. Сначала её с рождения к чему-то готовят, а потом отпускают в свободное плавание? Не смешите. Однако камер в доме не было, и по краю поместья легонько клубился Туман, позволяя не беспокоиться о сохранности некоторых тайн.

После Орока-гуми на неё еще трижды выходили Намиморские якудза, больше о них никто не вспоминал. Мамокё-кай заключили с ней договор и перемирие, а потому детям учиться никто не мешал, по городу можно было передвигаться ночью как днем. Это был несомненный плюс.

Пустота в душе никак не заполнялась, серые краски всё никак не хотели уходить. Просто девушка привыкала к собственной ущербности. В этом ей помогал Кусакабе Тетсуя, Сасагава Рехей и, как это ни странно, Сасагава Киоко. Честно говоря, она не понимала их, почему они рядом? Психология говорила о дружбе, но это взаимный обмен, а что она дает им? Доверие. Неужели оно так ценно?

Точнее говоря, они пытались научить её чувствовать, водили в кино, цирк, зоопарк, на ярмарку и прочее, но все было не то. До тех пор, пока они вчетвером не пошли на выступление бродячих артистов с континента. Что они тут забыли, было не совсем понятно, но наблюдая за их свободным танцем, Кея сама потянулась в круг капоэйры. Она чуть не сорвала выступление, но танцоры лишь посмеялись и сказали, что давно их не заставляла потеть девочка-малолетка, и попросили медленно показать несколько движений. Кея почувствовала, что стены клетки исчезают, и плечи больше не тянутся к земле, и походка становится летящей, и хочется смеяться.