- Ушла? - крикнул Мури.
- Откуда, черт ее возьми, я знаю? - отвечал Мур.
Сняв руку со штурвала, Мури сам поиграл сбрасывателем. Они так и не почувствовали благословенного толчка, который подбрасывает самолет, когда торпеда уходит к цели. Позднее они узнали, что им все-таки удалось сбросить торпеду. Однако сейчас они могли только надеяться на это и совершенно не имели времени для выяснения. Самолет находился точно над авианосцем. Сделав крутой вираж, Мури направил машину прямо в центр полетной палубы. Его бомбардир лейтенант Джонсон бросился к носовому пулемету и открыл шквальный огонь. Они могли насладиться короткой, но незабываемой картиной, глядя, как белые фигурки японских моряков разбегаются в укрытия.
Уже набирая высоту, Мури успел заметить, как бомбардировщик лейтенанта Маиса резко пошел вниз, сильно кренясь. Он чуть не врезался в авианосец, упав в море рядом с ним. Никто из их группы так и не понял, что случилось с самолетом Маиса. Ни у кого не было времени следить за другими.
"Зеро" продолжали яростно их преследовать, ведя непрерывный огонь. У бомбардировщика Мури была разбита система выпуска шасси, пробиты бензобаки и лопасти винтов, сорвана верхняя кромка плоскости и срезана радиоантенна. Были ранены хвостовые стрелки. Один из них, капрал Мелло, обливаясь кровью, с большим трудом прополз в кокпит и доложил, что самолет горит и в хвосте все ранены. Лейтенант Мури пробрался в хвост, погасил пожар, перевязал раненых и отремонтировал поврежденный пулемет. В какой-то момент Мури и сам подумал, что его самолет сбит, и он твердо решил, что скорее врежется в какого-нибудь японца, чем вот так просто поджарится в самолете. Он сделал движение, чтобы направить машину на корабль противника, но, как это часто случается, последняя унция здравого смысла удержала его руку. В конце концов, истребители исчезли. Уже направляясь к Мидуэю, Мури вспомнил, что так и не прикурил сигарету, которую сунул в рот, когда появились японские истребители. Он обнаружил, что в горячке боя надкусил и проглотил половину сигареты.
Лейтенант Огава был поражен огромными белыми звездами на фюзеляжах бомбардировщиков Б-26. Перед тем, как эти странные американские торпедоносцы появились, лейтенант довольно спокойно провел утро, барражируя над ударным соединением вместе с двумя другими "Зеро" со своего авианосца.
Внезапно ведомый Огавы открыл огонь из пулеметов, призывая к вниманию. Огава огляделся и увидел две летящие раздельно группы торпедоносцев, которые появились в просвете между облаками. Все остальные самолеты боевого воздушного патруля также увидели их, и "Зеро" со всех сторон бросились на противника. Большинство ринулось на идущую впереди группу из шести "Эвенджеров", остальные, включая звено Огавы, - на четыре других американских самолета. Это были бомбардировщики Б-26 с огромными белыми звездами на фюзеляжах.
Экипажи авианосцев с волнением наблюдали, как "Зеро" методично делали заходы на "Эвенджеры". Каждый сбитый американский самолет сопровождался на "Акаги" бурей оваций. Это очень напоминало театральную постановку, участники которой демонстрируют свое великолепное мастерство зрителям, такое чувство было у многих. Ни один "Эвенджер" не смог выйти в точку сброса торпед, а пять из шести были сбиты - это ясно было видно с авианосцев.
Другое дело - бомбардировщики Б-26. "Зеро" атаковали их, но у этих машин оказалась гораздо большая скорость, чем кто-либо мог предположить, и американцы хорошо знали, как ее использовать. Один из самолетов упал, но остальные продолжали нестись прямо на "Акаги". "Хирю" также был в опасности, и на обоих кораблях люди, затаив дыхание, следили за приближением торпед. К счастью, они шли очень медленно. "Хирю" увернулся от торпед без всякого труда - одну из них матросы даже расстреляли из пулемета.
Менее маневренный "Акаги" имел больше неприятностей. В 7.11 капитан 1-го ранга Аоки положил руль вправо, идя навстречу приближающимся самолетам. Когда первые торпеды были сброшены, он сделал полный разворот, уворачиваясь от торпеды с правого борта, затем еще один полный разворот, чтобы избежать торпеды с левого борта. Когда Б-26 выходили из атаки, один из них обстрелял палубу "Акаги", убив двух матросов, выведя из строя зенитное орудие No 3 и срезав радиоантенну. И всех действительно охватил ужас, когда последний из Б-26 не вышел из пикирования вообще, а вместо этого понесся прямо на мостик "Акаги". Никто не понял, каким образом он промахнулся. В какой-то момент адмирал Кусака подумал, что все кончено находящиеся на мостике погибнут. Увидев, как самолет мчится прямо на него, адмирал инстинктивно пригнул голову. Но катастрофы не произошло: бомбардировщик пронесся буквально в дюйме от мостика и рухнул в море с другого борта авианосца. У всех на мостике вырвался невольный вздох облегчения, а адмирал Кусака был потрясен. Он считал, что только японские пилоты способны на такие поступки. Адмирал не знал, кто был этот доблестный американец, но, стоя на мостике "Акаги", молча молился за его душу.
По мнению лейтенанта Огава, действия американской авиации не выглядели слишком профессиональными. Между "Эвенджерами" и Б-26 не было никакой координации, торпеды сбрасывались слишком далеко, все самолеты заходили с одной стороны. Неудивительно, что им не удалось добиться ни одного попадания.
Однако значение атак выходило за рамки того, что было положено знать лейтенанту Огава. Были прекращены все дебаты по поводу того, нужен второй удар по Мидуэю или нет. Самолеты пришли оттуда - Нагумо больше не нуждался в убеждениях. В 7.15 адмирал приказал перевооружить самолеты второй волны для удара по наземным целям. Это было относительно легко осуществить на авианосцах "Хирю" и "Сорю", поскольку смена бомб на пикирующих бомбардировщиках не представляла особого труда. Но на "Акаги" и "Kaгa" матросам технического дивизиона пришлось основательно потрудиться. Торпедоносцы поспешно опустили на ангарную палубу, где с них начали снимать торпеды и подвешивать бомбы, надеясь завершить эту работу до возвращения самолетов Томонага.
