Алексей встал у края тропинки, где и нашли тело мертвой женщины в 85-м году.

– Мы пришли, это здесь, – холодным тоном произнес Васильев. – Вы что-нибудь чувствуете, Анна Эдуардовна?

Лещинская сосредоточилась, закрыла глаза и приподняла голову. Она стояла и медитировала так около десяти секунд. Васильев в это время смотрел на неё с надеждой.

– Конкретно в этом месте я вижу лишь одну смерть, – начала говорить Анна Эдуардовна, не открывая глаз.

– Опишите этого человека, который здесь умер, – тут же возбужденно сказал Васильев.

– Я вижу молодую женщину, идущую по этой тропинке… Длинные светло-русые волосы, серые глаза, высокий лоб, аккуратный нос и немного пухловатые губы. Одета в бежевую осеннюю куртку и длинную юбку с сапогами… Её здесь убили, это произошло достаточно давно…

Алексей пока не говорил Лещинской, кого и как именно тут убили, лишь намекнул, что узнать обстоятельства смерти этого человека – очень важно для Алексея.

– Кто её убил?

– Их было двое, парни, совсем молодые, где-то не больше двадцати лет. Они напали на неё из леса… Один схватил её сзади, другой стоял спереди…

– Как они выглядели, Анна Эдуардовна? Кто они такие? – возбужденно спросил майор.

– Я не знаю… С тех пор прошло немало лет… Я не смогу многого сейчас увидеть.

– Пожалуйста, Анна Эдуардовна! Я вас умоляю, напрягитесь! Постарайтесь рассмотреть все мельчайшие подробности, это вопрос жизни и смерти!

Лещинская продолжала медитировать с закрытыми глазами. Теперь Васильеву показалось, что она еще сильнее прижала руки к голове, а её лицевые мышцы вновь поразили легкие судороги, как это происходило в подвале Ховринки.

– Один из них был с каштановыми волосами, второй… не могу рассмотреть… кажется, рыжий.

Васильев по ассоциации тут же вспомнил про жестокого шизофреника и главного палача секты Нимостор по кличке Цербер. Фальшь говорил майору, что Цербер был именно рыжим. Возможно это совпадение, мало ли рыжих людей в Москве и во всей стране?

– А черты лица? – поинтересовался Алексей.

– Нет, лиц я не могу рассмотреть… Рыжий схватил её сзади, приставил к горлу… Вроде это нож, но какой-то странный…

– Извилистой формы?! – тут же спросил Алексей.

– Похоже на то… Второй парень стоит спереди… Рыжий приказывает женщине молчать… А потом говорит второму: «Проверь!»

– Проверь?

– Да… Женщина испугана… Говорит, что бы её отпустили, у неё маленький ребенок, она сама отдаст все деньги… – со лба Лещинской потекла капелька пота. – После её слов рыжий злобно воскликнул: «Сука!», убрал нож с её шеи и…

Она остановилась.

– Что, Анна Эдуардовна, что?! – воскликнул майор.

– … Потом вонзил нож в живот этой женщины… Много раз… Наверное, десяток… О боже! Всё, я больше не могу…

Она резко убрала руки от головы и открыла глаза. Потом чуть опустила верхнюю часть тела и начала тяжело дышать.

– Простите, Алексей, – оправдательным тоном начала Лещинская, не поднимая головы. – После сегодняшней ночи я немного растеряла форму. Больше я вам ничего рассказать не могу про это жуткое убийство, сейчас это предел моих возможностей.

Васильев ответил не сразу. Он был под впечатлением даже от таких малозначащих подробностей убийства его мамы, о которых майор даже не мог до этого догадываться.

Лещинская увидела всё в точности: и внешность его мамы, и обстоятельства смерти, и даже количество ударов ножом. Теперь, спустя 30 лет, Алексею известно, что убийц было двое, совсем молодые на тот момент ребята. Но причина, по которой они убили её маму, так и не ясна. Сначала рыжий просто приставил нож к её горлу, приказал второму что-то проверить, а потом убийцу после умоляющих слов мамы, почему-то резко одолела вспышка ярости, и он зарезал её. Все это более чем странно.

Были ли это сатанисты Нимостора? Теперь эта версия стала для Алексея еще более возможной. Во-первых, один из них был рыжим, как и Цербер. Во-вторых, там фигурировал нож, похожий на тот, которым пользовались сектанты. В-третьих…

И тут майора осенило. Мама сказала убийцам, что у неё маленький ребенок, чем и разгневала рыжего ублюдка. Она как потенциальная жертва для ритуалов не подходила под нужные критерии сектантов. Вот и ответ! Они хотели проверить, не девственница ли она, но мама сама же и ответила своей мольбой о пощаде на их вопрос. Возможно, то обстоятельство, что мать Алексея не подходила под категорию жертв сатанистов, спасло её от намного более жуткой смерти.

И всё же не факт! Даже это всё – пока лишь догадки. Аналитический склад мышления майора, которым он обзавелся за время оперативной работы, требовал только железных доказательств.

– Спасибо, Анна Эдуардовна. Вы мне только что очень помогли.

– Теперь я могу узнать, кто эта женщина? – Лещинская уже отдышалась и говорила почти ровно. – Она кто-то явно близкий человек для вас.

Васильев молчал и задумчиво смотрел в сторону мостика через речку.

– Боже… – Лещинская, сделав сосредоточенное лицо, уже догадалась сама. – Неужели это ваша мать?

***

– Так вы думаете, что её 30 лет назад убили наши черные сатанисты? – спросила Лещинская у Алексея, когда они возвращались через лес к припаркованной у Красного маяка машине Васильева.

– Это я и хотел выяснить с вашей помощью. Пока это были лишь мои предположения.

– Невероятно! У меня просто нет слов. Мне очень жаль, Алексей. Кто бы ни был убийцей вашей матери, вы их обязательно найдете и накажете.

– Я твержу себе это уже с того момента, как поступил в университет МВД, – с обреченной интонацией ответил Васильев.

– Вы обязательно достигнете своей цели, я в этом уверена даже без ясновидения!

– Хотелось бы верить, – Васильев тяжело вздохнул. – Давайте пока закроем эту тему. Я даже думать об этом стараюсь как можно реже, не то что обсуждать.

– Вы правы. Извините.

– Лучше скажите, наконец, куда мы едем? И что это за специалист по дьяволу и чертовщине, покрытый пеленой тайны?

– Ах, да, – Лещинская видимо и сама уже подзабыла, куда и зачем они сегодня едут. – Мы поедем сейчас в небольшой действующий храм в Сергиево-Посадском районе. Там нам понадобиться помощь русской православной церкви. Точнее, не совсем обычного её представителя.

Майор вскинул брови от удивления.

– Я не ослышался? Русская православная церковь?

– Верно.

Хоть Васильев и был крещенным, но в бога он не верил. А словосочетание «Русская православная церковь» и вовсе в нынешнее время вызывала у Алексея лишь чувство отвращения.

В последние годы в светской России сложился абсолютный и непререкаемый авторитет православия и церкви. Пропаганда веры шла отовсюду, начиная от высказываний влиятельных и «верующих» людей и заканчивая паршивыми отечественными фильмами, снятыми на госсредства. Соответственно, и эффект получился не слабый. Православная вера вновь захлестнула умы граждан.

А после введения уголовной статьи за оскорбление чувств верующих появилось огромное количество православных активистов, которых, судя по их агрессивному поведению, едва ли можно назвать святыми и невинными ангелами божьими. С помощью своей «крыши» из верующих чиновников эти активисты готовы привлечь к полному запрету и линчеванию любое, по их мнению, неугодное всевышнему проявление искусства, будь то концерт известной рок-группы или выставка картин. Запретить всё что угодно, что может оскорбить такие ранимые и тонкие чувства верующих. И это происходит в стране, где есть свобода вероисповедания и свобода слова. Получалось, что нынешняя российская конституция противоречила сама себе.

Абсурдность ситуации с православием можно наглядно увидеть в том, что бородатых попов уже привлекают к «освящению» ракет перед полетом в космос, само существование которого христианская вера веками яростно отвергала. Алексей, будучи прагматиком и атеистом, не понимал, откуда появилось столько православных фанатиков в стране, прожившей 70 лет в атеизме. Да еще в 21 веке, где наука уже ушла на немыслимые высоты и может объяснить практически любое природное явление или феномен.