– Отнюдь не все, – с отвращением пробормотал я. – Есть дела, которые не становятся лучше, пока ты сам не исправишь их. Тем или другим способом.

– Что ж. – Он протянул мне руку, и я взял ее. – Тогда удачи тебе. По крайней мере, в этой руке воина теперь есть меч. Это не может быть дурным знаком.

– Вот дверь, – сказал я и открыл ее. – Удачи также и вам.

Когда я снова вышел на улицу, то почувствовал себя так, словно сбросил тяжелую ношу. Снова свободен. Я не скоро еще раз обременю себя чем-нибудь подобным.

Я иду, сказал я Ночному Волку. Вечером мы поохотимся.

Я буду присматривать за тобой.

Я вскинул узел на плечо, перехватил поудобнее посох и зашагал по улице. Я не мог придумать ничего, что могло бы понадобиться мне в Вороньем Горле. Тем не менее моя дорога шла прямиком через рыночную площадь, а укоренившиеся за целую жизнь привычки умирают с трудом. Я навострил уши, выслушивая ворчание и жалобы тех, кто пришел на площадь. Покупатели требовали объяснить, почему цены так высоки. Продавцы отвечали, что товары из низовьев реки приходят редко, а то, что приходит, стоит дорого. Вверх по реке все еще дороже, заверяли они. Кроме всех тех, кто жаловался на высокие цены, было множество людей, пришедших купить то, чего на рынке просто не было. И это были не только океанская рыба и плотная шерсть из Бакка, которые больше не доставлялись по реке. Все предсказания Чейда сбылись: не было шелков, бренди, украшений из Удачного – ничего из Прибрежных герцогств или из земель, лежавших дальше к югу. Попытка Регала перекрыть торговые пути Горного Королевства избавила Воронье Горло от янтаря, мехов и других товаров. Раньше это был торговый город. Теперь он задыхался от избытка собственных товаров и страдал от отсутствия того, на что их можно было обменять.

По крайней мере один человек знал, кого в этом винить. Это был пьяница, который косолапо брел по рынку, отскакивая от палаток и пробираясь мимо товаров, разложенных на коврах. Его спутанные темные волосы падали на плечи и смешивались с бородой. Он пел, вернее, кричал, потому что голос у него был скорее громкий, чем музыкальный. Мелодия была слишком приблизительной, чтобы мне удалось запомнить ее, и он переврал все рифмы, которые когда-то были в этой песне, но смысл ее был ясен. Когда королем Шести Герцогств был Шрюд, по реке текло золото, но теперь, когда корону носит Регал, в берегах плещется только кровь. Еще был второй куплет, о том, что лучше платить налоги, чтобы сражаться с красными кораблями, чем отдавать кровные денежки королю, который трусливо прячется от них, – но тут пение прервали городские стражники. Их было двое, и я думал, что они остановят пьяницу и вытрясут из него все деньги, чтобы заплатить торговцам за ущерб. Тишина, наступившая на рынке при их появлении, должна была бы предупредить меня. Торговля прекратилась, люди быстро расходились или прижимались к прилавкам, чтобы дать им пройти. Все взгляды были направлены на стражников.

Они быстро подошли к пьяному, и я, как и все прочие, молча наблюдал, как они схватили его. Нарушитель спокойствия в страхе таращил на них глаза, и умоляющий взгляд, которым он обводил толпу, был ужасен в своей настойчивости. Потом один из стражников отвел назад руку в кожаной рукавице и ударил его в живот. Пьяница выглядел крепким человеком, растолстевшим, как это бывает с плотно скроенными людьми к старости. Другой на его месте потерял бы сознание от такого удара. Но он лишь скорчился, со свистом выдохнул, потом его вырвало. Стражники с отвращением отступили назад. Один из них так толкнул пьяного, что тот потерял равновесие. Он упал прямо на рыночный прилавок и рассыпал две корзины с яйцами. Торговец не сказал ничего, только отступил подальше, как будто боялся, что его заметят. Стражники снова подошли к несчастному. Первый схватил его за ворот рубашки и заставил встать на ноги. Потом он ударил его в лицо, и пьяный повалился на руки второму стражнику. Тот поймал его и держал, чтобы его товарищ мог снова ударить свою жертву в живот. На этот раз пьяный упал на колени, и стражник за его спиной повалил его на землю.

Я не понимал, что начал двигаться вперед, пока чья-то рука не схватила меня за плечо. Я оглянулся и увидел морщинистое лицо тощей старухи, остановившей меня.

– Не зли их, – шепнула она. – Если никто их не рассердит, они побьют его да и отпустят. А иначе могут и убить. Или еще хуже – заберут в Королевский Круг.

Я посмотрел ей прямо в глаза, и она потупилась, как бы стыдясь, но не убрала руку с моего плеча. Тогда, как и она, я перестал смотреть на стражников и попытался не слышать глухих ударов, хрипа и придушенных криков избиваемого человека.

День был жаркий, а на стражниках было больше кольчуги, чем я обычно видел на городской страже. Может быть, это спасло пьяному жизнь. Никто не любит долго потеть в доспехах. Оглянувшись, я успел увидеть, как один из них нагнулся, срезал у лежавшего человека кошелек, взвесил его на ладони и сунул себе в карман. Его товарищ оглядел толпу и провозгласил:

– Черный Рольф оштрафован и наказан за предательство. Он посмел непочтительно отозваться о короле. Пусть это послужит всем уроком.

Стражники оставили его лежать в грязи на рыночной площади и продолжили обход. Один из них смотрел через плечо, когда они уходили, но никто не шевельнулся, пока стражники не завернули за угол. Тогда рынок медленно вернулся к жизни. Старая женщина убрала руку с моего плеча и снова стала торговаться с продавцом турнепса. Торговец начал подбирать уцелевшие яйца и измазанные желтком корзинки. Никто не смотрел на упавшего человека.

Некоторое время я стоял неподвижно, ожидая, когда пройдет ледяной холод, сковавший меня. Я хотел узнать, какое дело городским стражникам до песни пьяного, но никто не откликнулся на мой вопросительный взгляд. Внезапно я почувствовал, что мне ничего не нужно в Вороньем Горле. Я поправил тюк на плече и зашагал в сторону городской окраины. Но когда я подошел к стонущему человеку, его боль ударила меня. Чем ближе я подходил, тем отчетливее она становилась, почти так же, как если бы я все глубже и глубже совал руку в огонь. Он приподнял голову, чтобы посмотреть на меня. На его лице грязь смешалась с кровью. Я пытался уйти.

Помоги ему. Так мой разум обратил в слова сильнейший порыв, охвативший меня.

Я остановился, чуть не покачнувшись, как будто меня ударили ножом. Эта просьба шла не от Ночного Волка. Пьяный уперся рукой в землю и приподнялся. Его глаза встретились с моими в немой мольбе и отчаянии. Я видел такие глаза раньше. Это были глаза охваченного болью животного.

Может быть, мы поможем ему? – неуверенно спросил Ночной Волк.

Тише, предупредил я его.

Пожалуйста, помоги ему. Мольба становилась все более требовательной и сильной. Древняя Кровь просит Древнюю Кровь.

Голос в моей голове звучал все яснее, хотя говоривший по большей части пользовался не словами, а образами. Дар помогал мне понять их значение. Это был призыв исполнить долг перед кланом.

Разве они из нашей стаи? – с интересом спросил Ночной Волк. Я знал, что он чувствует мое смущение, и не ответил.

Черный Рольф умудрился опереться на вторую руку. Он встал на одно колено, потом молча протянул мне ладонь. Я схватил ее и медленно поставил его на ноги. Он слегка качался. Я держал его и позволил ему обрести равновесие, оперевшись на меня. Так же безмолвно я предложил ему свой дорожный посох. Он взял его, но не отпустил мою руку. Мы медленно покинули рыночную площадь. Пьяный тяжело опирался на меня. Слишком много людей с любопытством смотрели нам вслед. Когда мы шли по улицам, прохожие бросали на нас косые взгляды и тут же отводили глаза. Рольф ничего мне не говорил. Я ждал, что он покажет мне какое-нибудь направление, какой-нибудь дом, который он объявит своим, но он молчал.

Когда мы дошли до окраин, дорога поползла вниз, к берегу реки. Солнце играло серебром на воде, пробиваясь сквозь просветы в кронах. Речная отмель поднималась к заросшему травой берегу. Несколько женщин с корзинами мокрого белья как раз уходили. Пьяный слегка потянул меня за руку, обозначив тем самым, что хочет подойти к реке. Оказавшись там, Черный Рольф опустился на колени, потом наклонился вперед, чтобы погрузить в воду не только лицо, но и всю голову и шею. Он выпрямился, потер лицо руками и снова сунул голову в воду. В следующий раз, поднявшись, он отряхнулся, как это делает мокрая собака, рассыпав брызги во все стороны. Потом сел на корточки и посмотрел на меня затуманенным взглядом.