Следующее решение было странным и глупым, но Кит наплевал на свои сомнения и домыслы. Киту нравятся волосы Лэнса, и он хочет их погладить — он и погладит. Красный паладин поставил бокал на землю и под уже не столь заинтересованные взгляды остальной команды стал снимать перчатку. Ему мало кончиков пальцев, которые выглядывали из-под ткани, — он хочет зарыться в них полностью, чтобы полностью и почувствовать.

Кажется, при виде его действий никто и не удивился, так что Кит был рад, что никто не кинет в него осуждающего взгляда или колкой фразы за этот странный порыв. Кит лишь облегченно выдохнул, когда наконец прикоснулся полной ладонью к макушке Лэнса; парень под ним заелозил и притёрся головой к поглаживающей руке. Это было мило: и вид столь разморённого Лэнса, и блаженное невнятное бормотание, и прикрытые глаза, и расслабленное выражение лица, и тело, так отзывающееся на ласку.

Кит лишь заставлял себя думать алкоголь, алкоголь, алкоголь, алкоголь, алкоголь.

Лэнс, Лэнс, Лэнс, Лэнс, Лэнс.

Дерьмо, он и правда пьян. Но ему плевать.

Кит поглаживал рукой его волосы, столь приятные, а Лэнс всё ластился в каком-то беспамятстве, что красный паладин уже и не знал, как успокоить бешено бьющееся сердце и остановить наплывы теплоты и нежности. Лэнс и правда очарователен, когда пьяный, и он должен быть таким почаще.

Коран рассказывал истории, и с каждым разом они были всё замысловатее, а его язык всё спутаннее. Теперь уже явно было видно, что выпил лишка и он. Широ просто обнимал Аллуру, так как её, казалось бы, сейчас утихомирить могла лишь чужая любовь и ласка. Она только сильнее ёрзала на нём, лопоча то «лалала», то «ллюлюлю», то «вайвайвай».

Пидж запела. Ханк не смог её остановить, потому что, слушая её плавный голос, и не хотел. Сначала это были миленькие детские песенки. На хардкорном роке Кит не знал: то ли довольно хмыкать за схожие интересы, то ли плакать, потому что Пидж просто исковеркала всё в хлам. Вот на пошлых песенках Ханк откуда-то достал леденец, настоятельно пихнул ей в руки, так что в итоге концерт как-то быстро прекратился.

С Лэнсом же было всё по-прежнему: он липнул к Киту.

— Солнышко. Детка. Миленькая. Джульеттка. Лапочка. Лапуля.

Просто гладить Лэнса по волосам было гораздо приятнее, чем принимать подкаты вроде проснувшегося парня к своей виртуальной ненаглядной. Со временем Кит уже совершенно перестал обращать внимание на прозвища, становящиеся всё более замысловатыми и вопиющими. Как-то само собой вышло. Когда же Лэнс захотел с ним поразговаривать, Кит стал вздыхать. Остальные уже и вздыхать-то устали.

— А ты любишь цветы? — спрашивал Лэнс, переплетая их пальцы вместе и любуясь видом сцепленных ладоней.

— Нет.

— А что ты любишь?

— Ножи.

— Ооооо, а давай я тебе подарю ножик на День Рождения. Кстати, когда он, милаааааха?..

— Нет, не давай, не скоро, осенью, — чеканил Кит, закатывая глаза к потолку.

— Бууууу, — пробурчал Лэнс, придвинулся к нему на коленях и надулся. — А погладь меня.

Кит даже не стал с ним спорить, а потеребил сначала по макушке, а потом и почесал под подбородком, как несмышлённого щеночка. Последнее было, скорее, с целью поиздеваться, но Лэнс даже странно дёрнулся и вроде бы смутился — это показалось Киту занимательным, и он еле заметно улыбнулся.

Так или иначе, нападки продолжались.

— Любовь моя, а ты меня любишь?

— О чём ты, это же само собой разумеющееся.

Не прошло и пары минут, Кит даже не успел восхититься в разговоре с Широ победой над галранским флотом парой дней ранее, как Лэнс снова состроил губки.

— А ты меня точно любишь?

— Ага, конечно.

Не прошло и минуты, и Кит не успел согласиться с Широ, что Слав — это сила во всех смыслах, как Лэнс вновь подал голос.

— Ах, ты меня не любишь. Ты не обращаешь внимания, и ты меня не любииииииииишь.

Кит поперхнулся, закатил глаза и провыл внутренне. Да что это за капризная тупица, да это невыносимо, разве Лэнс всегда был таким невыносимым?

— Нет, идиотина, люблю я тебя, — гаркнул Кит.

— Любишь, да? — Лэнс склонил голову набок.

— Да, тупица.

— Эй, пупсик.

— Люблю, ага, ага.

— Шоколадочка, поцелуй меня.

Кит подумал. Кит ещё немного подумал, и ладно, от него не убудет, они уже целовались сегодня разок, так что ничего страшного. Он переживёт, мораль и правильность переживёт, так как они уже разбились в хлам, а собственное душевное спокойствие Киту дороже. Паладин не стал выкидывать какие-либо финты, а просто прижался губами к вмиг прикрывшему глаза Лэнсу. Секунда, две, и короткий поцелуй состоялся, а Лэнс заулыбался и захлопал в ладоши.

— А давай ещё раз.

— А ты скажешь, что ты дурак? — выдал Кит и приподнял бровь. Ну не так просто он планирует сегодня работать возлюбленной МакКлейна на полставки.

— Знаешь что? — возмутился Лэнс и злостно выставил качающийся палец перед собой, как в итоге сдулся. — Окей, хорошо, я дурак, так что ну поцелуй меня? — вот в этот раз Кит без проблем поцеловал его, правда, снова быстро отстранился. — А ещё раз? — не унимался Лэнс, всё тянущийся за тёплым ощущением от чужих губ.

— Бегемоты лучше акул, — Кит деловито выставил перед ним палец.

— Нууууууу, — помялся Лэнс, сморщив нос. — Ааааах, я оскорблён.

Кит промолчал и побуравил насупившегося парня взглядом.

— Хорошо, но тогда, если акулы лучше бегемотов, больше никаких поцелуев.

— Окей, бегемоты лучше акул.

Не усмехнуться от вида признавшего своё поражение Лэнса у Кита не вышло. Нет, серьёзно, это что-то с чем-то — Кит уже начинает увлекаться и входить во вкус. Когда красный паладин легко поцеловал синего в щёку и отстранился, Лэнс скрестил руки на груди и, кажется, своим взглядом убивал. Был недоволен — меньшая из характеристик такого МакКлейна.

— Ну что за дела? Мы так недоговаривались! Я хочу в губы!

— А я хочу поискреннее, — ёрничал Кит и кривлялся.

— Бегемоты лучше акул, заявляю я торжественно и клянусь на своей крови паладина Вольтвр-тхонаааа!

Ну ладно, за такое старание Кит даже целовал его чуть дольше положенного: этого мало для глубокого или страстного поцелуя, но всяко лучше простого касания губ. Вот именно теперь Лэнс был доволен.

Или не совсем.

— А кто круче: я или Широ? — Лэнс стрельнул в обоих глазами.

— Широ, прости, — Кит приложил ладонь к груди и склонился перед ним. Широ, которому перевернувшаяся Аллура утыкалась лицом уже в плечо, понимающе кивнул ему. — Ты, конечно, дорогая.

— Уиииии, я тебя так люблююю! — пролепетал Лэнс и сам поцеловал его в щёчку.

— Теперь скажи, что Кит самый крутой и лучший, — заговорчески произнёс Кит.

— Ох, ты тоже так считаешь? — Лэнс удивлённо распахнул глаза и, кажется, обрадовался только сильнее. Кит этого момента не очень понял. — Ага, да, Кит круче всех!

И ох. За это Кит в знак поощрения поцеловал его даже без просьбы и без предупреждения.

— Кит прекрасный.

Этот Лэнс его сведёт с ума, но серьёзно, за такие слова он готов снова поцеловать его. Кит и поцеловал.

— И вообще самый такой охринительный чувак.

Кит опустился чуть ниже и поцеловал его в челюстную кость.

— Да такого вообще в мире настолько шикарного не сыскать.

Когане приобнял за талию и опустился губами к шее.

— Я фанатею от него.

Прижался ещё ближе и поцеловал в мочку уха.

— Столько времени старался быть похожим на него и нихренааа, ибо он ну такой невъебенный, что брвффф.

Хреново, хреново, хреново, хреново, Кит понимает, что всё очень хреново, но его разум уже не работает — он просто поймал себя на том, что прижимается к лицу Лэнса и всё целует, целует и целует его. Остальные как назло продолжают вести свои великосветские беседы, вот вообще на них, уже невпечатлённые, не смотрят и даже не пытаются прервать их ни смешками, ни покашливаниями.

Киту не остаётся ничего, кроме как тонуть всё больше — слова Лэнса о том, что он крутой и правда хреново на него воздействуют. Кит даже не осознал, как сам первый углубил поцелуй, который становился уже сумбурным, но срывал крышу не хуже. Кит осознал лишь, что творит, когда Лэнс приглушённо простонал ему в губы — именно в этот момент Когане проморгался и отстранился от него.