Как тот убежал, противился, не принимал, отторгал, боясь себя и тоже отрицая.

Как тот был готов ответить, когда Лэнс снова его прижал на полу, как взгляд менялся, рвался к нему, а потом как Кит убегал снова, снова не позволяя.

Как Когане теряется после того, как отбрасывает руку Макклейна в той каморке с медицинским оборудованием, как больно от сквозящей у Лэнса боли становится и ему.

«— Это разве плохо?.. То, что я тебя люблю?..»

Как он задыхается от этих слов, потому что не знает, как правильно и как ему на это ответить.

«— Любовь, заключённая в этих камнях, так это отражается, и так что… Я клянусь тебе в вечной любви, Кит».

Тогда влюблённый Лэнс не смог классифицировать, почему Кит тогда так горько усмехнулся после того, как сказал «спасибо». Настолько горько, насколько ни Кит, никто другой бы в подобной ситуации не усмехнулся бы.

Тогда Макклейн думал, что это от наплыва эмоций и успокаивался.

Глупость.

«— Я ненавижу это. Хватит, перестань. Все эти нежности, ласки, подкатывания, серьёзно, завязывай. Мне это неприятно. Противно и не нравится. Пусть ты меня и любишь, но я тебя не люблю, Лэнс».

Также без памяти влюблённый Лэнс не смог никак и классифицировать, почему же, когда Кит говорил столь жалящие слова, было похоже, что красный паладин в любой миг был готов расплакаться.

«— Пожалуйста, прости меня за те сло…»

Картинки расплывались уползали и крошились на части, выдёргивая Лэнса из того забытья. Он с силой треснул кулаком по постели, потому что он упустил и лишь кричал в душе «нет, нет, нет».

То было что-то важное, и то его сознание не позволяло это смотреть, но ему нужно.

Он настроился на те образы снова.

«— Не на… дить… живым…»

Он ударил по кровати снова в бессилии и злости, потому что понимал, как его отталкивает назад, всё дальше, всё раньше, и это было не тем.

Не получалось, у него не получалось, ничего не получалось, боль не давала, боль всё затмевала, и то странное лицо Кита ускользало от него снова.

Лэнс не понимал, почему у Кита такие глаза, он правда не понимал, почему именно те, именно такие. Он не понимал. Ему нужно увидеть, но как только он пытается копнуть глубже, его выбрасывает.

Его это не устраивает.

Он сел на кровати и грозно рыкнул.

— Давай.

«— В…ё х..шо».

— Давай!

«— Л…с».

Он хрипнул и ударил себя ладонями по щекам со шлепком, а после провыл что-то откидываясь к стене.

— Чёртов Магиус.

Лэнс протяжно выдохнул, понимая, что то что-то нужное он так просто заполучить в свою голову не сможет.

Если поддаться потоку и расслабиться, какие-то картинки и правда лезли ему в голову. Как он вновь целует Кита или же как они спят вместе, но в данный момент его интересует не это.

Это тоже, вероятно, является важным аспектом их, эм, жизни, однако Лэнса сейчас интересует лишь то, что было после его кошмаров. Кошмаров, после того, как Кит бросил его, тех кошмаров, которые терзали его в те дни, разрывая на части и преследующие своей отчаянностью, чувством ненужности и болью до сих пор.

Наверное, эти кошмары — главное, за что он ненавидит Магиус. Правда.

Потому ему и важно, почему они исчезли у того Лэнса, потому что в какой-то момент они пропали и ему важно понять, что перещёлкнуло в прошлом его всё мировоззрение.

Он протяжно выдохнул снова и прикрыл глаза.

Снова стали лезть в голову картинки лежавшего под ним Кита, Кита, седлавшего его, улыбающегося, смеющегося, целующего…

Не то.

То, как он был трупом, а потом резко стал вытворять с Китом подобное сейчас его не интересует. Это странно, это его гложет и нервирует.

Лэнс сжал кулаки.

— Ну же.

«— Лэ…с, я… те…»

— Гадствоооо, — протяжно завыл Лэнс методично стукаясь затылком о стену. — Почему же всё такое гадствооо…

Он резко развернулся и с размаха впечатался лбом в стену. Было больно, но определённо не так, как от разрывающегося на части сознания, когда оно пыталось проникнуть глубже.

На миг Лэнс подумал, что нафиг. Правда, нафиг. Это того не стоит, его достало, и если его мозг не позволяет ему заходить дальше, значит всё. Баста. Судьба. У него умное подсознание, раз он превеликий Лэнс МакКлейн, потому он его должен послушаться и не лезть куда не просят. Ну а что? У них хорошая идиллия, Кит его ненавидит, Кита ненавидит и он.

Жизнь прекрасна.

Не прекрасна.

Он снова стукнулся о стену, расшибая остатки адекватного состояния в голове, которое у него только могло остаться.

МакКлейн отсел чуть назад, от стены, чтобы опустить голову вниз. Он смотрел на свои руки. Парень разжимал и сжимал их, смотря на это словно прикованный, потому что это было единственное, что отрезвляло.

— Абракадабра.

Ничего не происходило.

— Траляля, Магиус, проснись.

Никакие образы не наплывали.

— О, мои воспоминания, появись.

Он горько усмехнулся от того, каким же идиотом и жалким он сейчас выглядит, что со скуки и от безысходности даже так пытается добраться до тех образов. Но тупо. Но глупо. И безрезультатно.

И на этой волне странная идея пришла к нему в голову совершенно спонтанно. Какая-то глупая и идиотская идея. До боли дурацкая. Но раз он не может сейчас сделать ничего своими силами, Лэнс попробует озвучить и её. Пусть сквозь силу, не желая говорить эти слова, но надеясь, что для того его столь сложного подсознания эти слова значат хоть что-то, пусть ничего настолько они не значили для него.

— Я тебя люблю, Кит.

А потом будто в голове всё взорвалось, и он смог досмотреть, смог снова увидеть то лицо, которое он хотел понять, что говорило и что хотело донести.

«— Я тебя люблю, Лэнс».

Лэнс прикрыл с силой глаза, сметая наваждение того признания, того непонятного, будто другого, потому что нет, нет, он правда хотел увидеть что-то, но не это, не такое нежное, не такое мягкое, не такое… любящее.

Он замотал головой, выбивая, отгоняя, убирая, отрицая.

Нет, нет, нет, этого не должно было быть, неправда, Кит просто сказал это, чтобы он вернулся, чтобы Широ его не прибил, это не были искренние слова, не должны быть…

Лэнс заставлял себя перестать верить Киту.

«— Люблю, Лэнс…»

«— Я тебя люблю, эй…»

«— Лэнс, люблю… люблю…»

Он не верил словам.

Но верил взгляду.

Тёплому, ласкающему, успокаивающему.

Такому, какого не должно быть у Кита.

Влюблённому.

Лэнс сжался и схватился руками за плечи, впечатываясь ещё сильнее в стену.

Это скверно. Это ужасно. Тот поток не останавливался, а теперь струился будто бы яростным вихрем, не давая ему и передышки на то, чтобы принять, успокоиться и осознать. Теперь те воспоминания было не остановить, они вопили радостным воплем после того признания.

Макклейн столь радостно вопить не мог, однако он продолжал раскапывать свои воспоминания, проталкиваться в них, вытягивать те образы. У него всё ещё кружилась голова от тех усилий, а сознание всё сильнее сдавливало в тиски от того, как он лез в скрываемые Эйфорией места, однако он не мог заставить себя прекратить.

Лэнс вспоминал те искренние глаза Кита, в которых пылал неподдельный интерес при их разговорах, когда они делились друг другу своим, раскрывая себя, всю суть себя. Тот зачарованный голос, чистые смешки и то столь тёплое его желание поддержать.

Лэнс не знал, как относиться к этому теперь. Как относиться к тому, что они залезли в души именно друг друга.

Он вспоминал, как Кит смущался, когда к нему льнули.

Как тот неумело пытался отвечать, как заплетался язык, будто Кит был без понятия, что это такое и как им водить, управлять, куда класть в поцелуе. Он просто прогибался под действия Лэнса, который просто хотел.

Когане смущался. Он нервничал. Он паниковал от всего этого, он не понимал.

Как не понимал сейчас и Лэнс.

Когда красный паладин понял, что же значила та утренняя оплошность, Кит был в шоке, Кит почти расплакался.