– Прошу к столу, – сказала Крис.

– Спасибо, я сыт, – ответил Борис и тут же вспомнил совет Зои, данный ему в день приезда в Америку.

– Тогда хоть посидите с нами, мы всегда в это время обедаем, а если захотите фрукты – на здоровье.

Она с удовольствием повторила это слово и придвинула к нему вазу с грушами и бананами. Боря сглотнул слюну. Вот что значит провинция. Вроде бы культурные люди, в доме картины висят, рояль стоит, друзья в посольстве работают, а сами всё равно прямолинейны, как валенки. Двери не запирают, на улице здороваются с каждым встречным, а к незнакомому человеку относятся как к родственнику, переехавшему на новое место жительства, но вот присоединиться к трапезе два раза не предлагают. Одно слово – периферия.

– Вы понимаете, – сказал Рик, как бы читая его мысли, – мы не настаиваем, чтобы не закормить вас до заворота кишок, но если вы передумаете и захотите попробовать – не стесняйтесь.

– Ну, если только попробовать, – согласился Борис.

Его проба оказалась равной двум полным порциям с хорошей добавкой. Расправился он с этим гораздо быстрее хозяев, потому что они во время еды вели светскую беседу. Крис, в частности, сказала, что она окончила Нью-Йоркский университет по специальности современная Европейская живопись и все картины в доме – её произведения.

Когда с едой было покончено, она повела мужчин в мастерскую – показывать свои последние работы. Борис пытался сделать вид, что ему нравятся её невзрачные пейзажи с блеклыми одуванчиками и перезрелыми подсолнухами. Притворяться и выражать бурный восторг он не мог, но с глубокомысленным видом смотрел на картины и время от времени говорил:

– Это интересно, это оригинально.

Закончив осмотр, они вернулись в столовую, и Крис сказала, что недавно они видели фильм «Белые ночи». Картина произвела на неё сильное впечатление, но особенно её потряс танец главного героя, которого играл Барышников. Она знает в этом толк, потому что её племянница занимается балетом, и они не пропускают ни одного сколько-нибудь интересного представления. Да и музыка была удивительная, и она очень бы хотела узнать слова песни, под которую Барышников танцевал. Наверно, это сильные стихи, и, если бы её гость перевёл общий смысл, она была бы ему очень признательна.

Боря задумался. Барышников танцевал под песню Высоцкого «Кони». О чём эта песня? О том, что кони скачут по краю пропасти? Ведь если перевести дословно, получится какая-то бессмыслица. Иносказания поэта могли быть понятны только в сочетании со знанием условий советской жизни, когда самые простые вещи приходилось выражать эзоповым языком. Страсть барда Крис почувствовала, эмоции не требуют перевода, а вот текст…

Боря мог отнести эту песню и к себе. Подав заявление на выезд из Советского Союза, он сразу же оказался на краю пропасти, но как объяснить всё это Крис… Она никогда не боролась за выживание, и, возможно, самым тяжёлым испытанием для неё был отрицательный отзыв критиков о полевых цветочках на её картинах. Она не сумеет понять аллегории, она не оказывалась в ситуациях, которые ему приходилось переживать и там, и здесь. Но она продолжала вопросительно смотреть ему в глаза.

– В стихотворении важно каждое слово, – медленно сказал Борис, – я не настолько владею английским, чтобы передать даже общий смысл.

– Передайте, как сможете.

– Это песня о жизни и смерти, о борьбе за достижение цели, о добре и зле, о том, что зло очень сильно и коварно и часто побеждает, но всегда находятся люди, которые принимают вызов и идут в бой.

– Я так и думала, – воскликнула сентиментальная хозяйка, – я так и думала.

– Значит, ты думала правильно, – сказал Рик и, повернувшись к Борису, добавил, – если хотите, можете остаться у меня до завтра.

– Но завтра утром я должен быть на работе.

– Я тоже, так что решайте: либо вы ночуете у меня и завтра мы вместе едем на работу, либо сегодня я отвезу вас домой. Всего одна услуга.

– Тогда сегодня домой, – сказал Борис и опять, уже второй раз за вечер, пожалел о своих словах. Ведь если бы на работу его привёз владелец компании, это произвело бы правильное впечатление на сотрудников.

Дома Рая сказала:

– Мы должны купить новую машину.

– На новую у нас нет денег, – возразил Борис.

– Я посчитала, сколько мы тратили на ремонт старой, и выяснила, что ежемесячная плата за новую была бы меньше. Нам нужна небольшая машина, чтобы не разориться на бензине. Восьмицилиндровый динозавр, на котором ты ездил, жрал бензин, как ненасытный. Мы купим «Тойоту Короллу». Она лучше всех в своём классе.

– Нет, надо покупать американскую.

– У «Тойоты» только название японское. Многие части её сделаны в Мексике, собрана она в Канаде, а привезена на судах, приписанных к какой-то банановой республике.

– Рая, покупая американские вещи, мы создаём здесь рабочие места и в конечном итоге улучшаем собственную жизнь.

– У меня нет времени ждать конечного итога, я хочу улучшить свою жизнь сейчас, и мне всё равно, где эта вещь сделана, а в справочнике потребителя написано, что американские машины далеко не самые лучшие и в среднем японские более качественные.

– Всегда есть исключения. В среднем, например, девушка в двадцать лет гораздо лучше девушки в тридцать пять, и любой мужчина тебе это подтвердит, а я вот иду наперекор здравому смыслу.

– Ах-ах-ах, как смешно, я просто корчусь от судорог, катаюсь по полу, захожусь кашлем и дрыгаю ногами от твоих потуг на остроумие. Тебе срочно надо принять участие в конкурсе самых дурацких шуток. В качестве награды за первое место тебе как раз и дадут двадцатилетнюю девушку, которая сбежит от тебя после первой же твоей остроты.

– Это почему?

– Потому что человек в твоём возрасте не может кормить женщину шутками, он должен быть богатым и создать ей комфортабельную жизнь, а ты? Что у тебя есть?

– У меня есть ты – самое большое богатство.

– Ладно, Боря, потравили и хватит. Сегодня четверг, Ося обещал завтра подвести тебя до работы, а в субботу мы должны купить машину. В нашем распоряжении всего один день. Я узнаю, где находятся дилерства, и составлю маршрут.

На следующий день по дороге в Хадсон Ося сказал, что вечером у него важная встреча, и Боре придётся либо дожидаться его, либо взять такси.

– Думай, а днём я позвоню и узнаю, что ты решил.

– Договорились.

Когда Боря вышел из машины, его сотрудник, Курт Миллер, куривший на улице, придал лицу уважительное выражение, наклонил голову и спросил:

– У тебя уже есть личный водитель?

– Это мой друг, у него сегодня были дела в Хадсоне, и он согласился меня подбросить.

– А на чём ты поедешь обратно?

– Пока не знаю.

– Если хочешь, я тебя подвезу.

Борис понимал, что Курт ничего просто так не делает и эту услугу впоследствии придётся отрабатывать, но сколько надо будет ждать Осю, неизвестно, а платить за такси не хотелось.

Курт Миллер был опытный инженер, который помогал Борису войти в курс дела. Высокий, худой, немного сутуловатый, он, казалось, сошёл с карикатур, которые появлялись в Советском Союзе во время Второй мировой войны. Борису даже иногда казалось, что он и говорит с акцентом, хотя его произношение ничем не отличалось от произношения других жителей Миннесоты.

Дед Курта, обрусевший немец, имел под Питером большое хозяйство, приносившее очень приличный доход. После октябрьского переворота он успел унести из России ноги вместе с фамильными бриллиантами, а в Америке купил ферму, где использовал новые для своего времени машины. Во всём у него был идеальный порядок. Чистые ухоженные коровы с немецкой пунктуальностью точно по часам выходили на пастбище, а потом в назначенное время возвращались обратно. Они и траву щипали только там, где им было разрешено. Курт с раннего детства стал ремонтировать технику, а дед его с любовью и знанием дела обрабатывал землю. Любовь эту он привил и детям. Курт, наверно, пошёл бы по его стопам, но отец воспротивился. Он слишком хорошо знал, насколько трудна жизнь фермера и непредсказуем его доход. Сельское хозяйство очень ненадёжно: то погода выкинет фортель, то привередливая Европа откажется покупать генетически модифицированные продукты, то дядюшка Сэм издаст закон об эмбарго продовольствия в страны с диктаторским режимом. Гарантии нет никакой и никогда, поэтому отец отправил Курта в колледж. Курт стал инженером, устроился работать в Хадсоне, но в хозяйстве отца по-прежнему отвечал за исправность техники.