– Привет, Барбос, – сказал я.

Пёс остановился и посмотрел на меня четырьмя глазами. Рыжая грудь у него была широкая, передние лапы раскорячены, как у бульдога. Я попробовал в густой шерсти под грудью разглядеть спрятанную пятую лапу, но не смог. Быть может, пятая лапа не передняя, а задняя? Гм… Барбос хоть и двухголовый, но всё-таки пёс, и то, что было у него между задними лапами, к пятой лапе не имело никакого отношения.

Чёрная голова заворчала, белая лениво тявкнула, словно Барбос спрашивал, зачем я его остановил. Вспомнив, что говорила Кузьминична о пятой лапе, я не стал ею интересоваться.

– Никак не могу понять, – сказал я Барбосу, – какая из голов у тебя Бар, а какая Бос?

Головы недоумённо посмотрели друг на друга и пренебрежительно прыснули. Умная псина, понимает… И тогда я решил позлить его.

– Попробуем рассуждать логически, – сказал я. – Слово Барбос пишется слева направо. Значит, левая – Бар, а правая – Бос. То есть, чёрная голова – первый слог, а белая – второй. Выходит, чёрная голова у тебя старшая.

Белая голова возмущённо тявкнула, зато чёрная удовлетворённо заворчала.

– Вот и разобрались, – сказал я.

Но это я думал, что разобрались, на самом деле получилось по-другому. Внёс я сумятицу в собачьи души, объединённые в одном теле. Белая голова обижено взвизгнула, чёрная рыкнула на неё, на что белая зашлась возмущённым лаем и укусила чёрную за ухо. Чёрная не осталась в долгу, куснула белую за шею, и через мгновение пёс уже вертелся на месте, с рычанием и визгом кусая сам себя за что ни попадя.

– Ты что это, женишок, вытворяешь?! – услышал я из-за спины, вздрогнул от неожиданности и обернулся.

Сзади, облокотившись о штакетник, стояла Лия и зелёными глазами недобро смотрела на меня.

– Ничего особенного, – пожал я плечами. – Помог Барбосу разобраться, какая из голов у него старшая.

– Барбос! – прикрикнула Лия. – Прекрати немедленно!

Барбос замер, повернул к Лие головы.

– Он прочитал твоё имя слева направо, и получилось, что чёрная голова – первый слог, а белая – второй? – спросила она.

Головы рыкнули. Одна возмущённо, другая удовлетворённо.

– Повернись ко мне спиной! – приказала Лия.

Барбос нехотя развернулся.

– А теперь, глядя сзади, получается, что белая голова Бар, а чёрная – Бос, – подвела итог Лия.

Рычание голов стало недоумённым. Затем белая голова радостно взвизгнула и лизнула чёрную в нос. Чёрная голова недовольно заворчала, но тоже лизнула белую.

– Меньше слушай всяких пришлых! – посоветовала Лия.

Две пары собачьих глаз посмотрели на меня, и Барбос негодующе рыкнул обеими глотками. Затем подошёл ближе, развернулся, задними лапами побросал в меня комья земли и с чувством полного презрения к моей персоне потрусил своей дорогой.

– Получил, женишок? – язвительно заметила Лия. – В следующий раз наука будет.

– Что ты, Лиечка, я не хотел ничего плохого! – соврал я и состроил искреннюю мину.

– Так я тебе и поверила! – фыркнула она. – Эксперименты проводишь. И кто только догадался пригласить на праздник уфолога?

То, что она знала о моей профессии, кое о чём говорило, но я не стал интересоваться, откуда ей это известно, предчувствуя, что ответа не получу. Наоборот, решил подыграть и частично сознаться.

– Какой же это эксперимент? – недоумённо развёл руками. – Такой себе небольшой психологический тест…

– Будешь продолжать в том же духе, – предупредила Лия, – и на тебе психологический тест поставят. Сюда приезжают отдыхать, а не экспериментировать.

Обещание было твёрдым, и я в него поверил. Но ломиться напролом, выспрашивая, кто и зачем будет проводить на мне эксперименты, не стал. Интуиция подсказывала, что прямыми вопросами ничего не добиться.

– Уже, – сказал я.

– Что – уже? – не поняла Лия.

– На мне уже провели психологический тест, – повёл я головой в сторону беседки, где Дормидонт Александрович с Александрой Дормидонтовной продолжали гонять чаи.

Лия саркастически скривила губы.

– Разве это психологический тест? Это даже не цветочки, после которых ягодки, – вкрадчиво заверила она, и её многообещающий тон мне категорически не понравился.

– Больше не буду, – клятвенно соврал я и перевёл разговор на другую тему: – Лиечка, а это правда, что здесь собираются размещать аттракционы?

Лия посмотрела на меня внимательным взглядом. Большие зелёные глаза потемнели, и мне показалось, что она не только видит меня насквозь, но и читает мысли. Как назло, в этот момент подумалось, какого вкуса у неё окажутся губы, если я её поцелую? Ничего глупее в голову прийти не могло, и если бы я умел краснеть, то непременно стал бы пунцовым.

– Аттракционы… – загадочно усмехнулась Лия и отвела взгляд. – По-моему, тебя сейчас вовсе не аттракционы интересуют…

Покраснеть я не покраснел, но по спине пробежал холодок. Неужели на самом деле умеет читать мысли?!

– Будет тебе сейчас аттракцион, – неожиданно пообещала она и кивнула в сторону косогора.

Я обернулся. Худой как жердь старик и пухлый мальчишка взобрались на косогор и теперь стояли на том самом месте, с которого вчера тракторист Василий Пятое Колесо К Телеге свалил с прицепа макет летающей тарелки. Мальчишка поддерживал велосипед, а старик пытался взгромоздиться на седло. Издалека они были чем-то похожи на старика Хоттабыча и Вольку. Или на Дон Кихота и Санчо Пансу в современной одежде. Только вместо Росинанта верный оруженосец помогал Рыцарю печального образа взобраться на велосипед с крыльями. Старик и так и сяк пытался пристроить длинные ноги на педалях, но колени постоянно упирались в крылья, и у него ничего не получалось. Тогда он вытянул ноги вперёд и рукой отстранил верного оруженосца.

– И-эх, сейчас полечу!!! – восторженно крикнул худосочный дедуган.

– Без дрынобулы… – начал было верный-неверный оруженосец, но дед уже покатился вниз, и предостережение заглушил залихватский крик:

– И-и-эх!!!

Подпрыгивая на кочках, велосипед катился под гору всё быстрее, обтянутые вощёной папиросной бумагой крылья начали трепетать… Вдруг велосипед вместе со стариком оторвался от земли и полетел. Но летел недолго. Достигнув подножья косогора, велосипед клюнул носом в землю, ломая крылья, перевернулся, и старик кубарем покатился по траве.

– Разбился! – ахнул я, вскакивая с завалинки.

– Да что ему будет, – хладнокровно заметила Лия, – в первый раз, что ли?

Я ошарашенно посмотрел на неё и снова перевёл взгляд на косогор. Пока мальчишка стремглав спускался по косогору, старик вскочил на ноги и, потрясая отвалившимся велосипедным рулём, заорал:

– Я летел! Ты видел, как я летел?! Все видели?!!

Он повернулся к нам.

– На кочке подбросило… – пробормотал я.

– Ты в этом уверен? – насмешливо спросила Лия.

Я покосился на неё и снова перевёл взгляд на торжествующего деда. А чем ещё можно было объяснить полёт деда на велосипеде с крыльями, кроме как прыжком с естественного трамплина? В то же время, положа руку на сердце, я не мог поклясться, что было именно так. Всякого успел насмотреться в Бубякине.

Мальчишка добежал до места крушения и стал собирать с травы обломки крыльев.

– Такой экспонат угробил… – плаксивым басом заныл он. – Говорил же, не стоит пытаться без дрынобулы…

– При чём тут дрынобула?! – визгливо возмутился старик. – Ты видел, как я летел! Парил!!!

– Аки орёл… – насмешливо заметил я и, повернувшись к Лие, спросил: – А что такое дрынобула?

Лия досадливо поморщилась.

– С подобными вопросами к девушкам не обращаются.

Я икнул и прикусил язык. Ни черта себе ответ! Что же это может быть такое, которое продаётся на барахолке, способствует полёту чего угодно и в то же время смущает девушек?

– Извини, не знал… – растерянно пробормотал я, опуская глаза.

Тонкие длинные пальцы необычных рук девушки держались за штакетник, и мне захотелось коснуться их.

– Извини, – снова попросил я прощения и положил свою ладонь на её руку.