– Ну, шеф, уважили! – не смог сдержаться я от улыбки. – Огромное спасибо!
На такой царский жест я не рассчитывал. Добрый всё-таки у меня шеф. И человек хороший. В работе кремень, но в жизненных ситуациях – мягок, как глина. Лепи из него что хочешь. Я и лепил по мере надобности, но старался не злоупотреблять.
– Ладно, иди… – расчувствовался шеф и махнул рукой.
Я встал и направился к двери.
– Не забудь, – сказал шеф в спину, – ко всей чуши, которая будет твориться в Бубякине, я не должен иметь никакого отношения! Это надо такое придумать – День Пришельца! Бред полный…
* * *
К мотелю с невзрачным названием «91-й километр» на трассе Ворочаевск – Усть-Мантуг, возле которого красовался громадный претенциозно-зазывной плакат: «Отдохни, водитель, если не хочешь ночевать в кювете!» – я подъехал поздним вечером. До Бубякина оставалось часа три пути, но, зная местные дороги, я не решился ехать ночью, чтобы не заблудиться в лесах. Не помог бы и навигатор глобальной системы позиционирования – из-за влияния квазимагнитных полей Кашимского аномального треугольника он категорически отказывался работать.
Переночевав в мотеле, я позавтракал, заправил полный бак «хаммера» и поехал далее. Мотор тянул ровно, без напряжения, и я в очередной раз порадовался, что шеф не поскупился, предоставив для поездки американский военный внедорожник. Следы многочисленных неаккуратно рихтованных вмятин на корпусе, местами облупившаяся краска свидетельствовали о многострадальной судьбе машины, но мотор пока ещё не подводил. При том скудном финансировании, которое выделялось на исследования, нашей группе вовек не иметь бы машины высокой проходимости, если б не щедрость нефтяного магната Алтуфьева. Пять лет назад он организовал экспедицию по поискам в Якутии Адычанского метеорита и привлёк к участию нашу исследовательскую группу. Арендовал вездеходы, вертолёт, а сам прибыл на место на новеньком «хаммере». Разъезжая по тайге, он основательно помял корпус, а когда экспедиция увенчалась успехом, счёл для себя непрестижным владеть побитой машиной и подарил её нам. По принципу: на тебе, боже, что мне негоже. Мы не гордые и при других обстоятельствах непременно обрадовались бы, но в то время испытали горечь, поскольку Алтуфьев присвоил осколки метеорита, не дав возможности провести химико-биологические анализы. Здесь уж ничего не попишешь – кто заказывает музыку, тот и девушку танцует… У богатых свои причуды: кто коллекционируют произведения искусства, кто – палеонтологические окаменелости, а кто – внеземные конгломераты. Одно утешало – не будь Алтуфьева, осколки метеорита до сих пор покоились бы в торфянике на глубине двух метров в таёжной глуши бассейна реки Адыча. И что хуже? Зато у нашей группы появился вездеход. Раньше мы, по большей части, всё пеша да пеша…
Навстречу изредка попадались фуры дальнобойщиков, но в основном шоссе было пустынным, и я мог позволить себе хорошую скорость. На асфальте кое-где виднелись сырые проплешины от рассеявшегося утреннего тумана, в приоткрытое окно врывался свежий ветер, занося в салон запахи влажной травы и первой осенней прели. Конец августа, моя любимая пора, когда жара уже спала, а холода ещё не наступили.
Два года я не был в отпуске, и ещё как минимум год мне не светило отдохнуть из-за диссертации. Я настроился на работу и не роптал. Но когда по электронной почте пришло письмо с приглашением на празднование Дня Пришельца, я вдруг понял, что если не поеду, не отдохну душой и телом четыре-пять дней, работник из меня будет аховый. Сам себе удивился, до какой степени захотелось раскрепоститься, развеяться, но не в городе, в каком-нибудь ресторанчике или клубе, а на природе, подальше от друзей и сослуживцев, в незнакомой компании фанатов НЛО. Будто письмо навеяло. Пришлось наврать шефу, что еду разыскивать свидетелей неучтённых аномальных явлений, хотя на самом-то деле ничего подобного делать не собирался. Я ехал дышать свежим воздухом и весело болтать с чудаками, молящимися на летающие тарелки, как на иконы, чтобы затем, вернувшись, продолжить работу над диссертацией на почти аналогичную тему, но на научной основе.
Свернув на Мщеры, я сбросил скорость. Узкая полоска основательно разбитого асфальта петляла по лесу на восток, восходящее солнце слепило глаза, и лихачить не стоило. К тому же на карте километров через десять была обозначена развилка на Бубякино, и я не хотел её пропустить. Во время позапрошлогодней экспедиции не раз ездил по этому шоссе, но указателя на Бубякино не помнил. По слухам, небольшая деревушка в десяток дворов, но мы в неё никогда не заезжали, поскольку Бубякино находилось в стороне от Кашимского аномального треугольника. Возможно, в деревню вела заросшая травой просёлочная дорога и никакого указателя на развилке не было.
За очередным поворотом я увидел бредущую вдоль шоссе согбенную старуху в ватнике, длинной тёмной юбке, резиновых сапогах и выцветшем клетчатом платке, которая тащила за собой двухколёсную тележку с картонной коробкой, заляпанной высохшей грязью. Заслышав шум мотора, старуха приостановилась, повернулась и подняла руку.
«Мне только бомжихи в салоне не хватало», – с досадой подумал я, старательно объезжая старуху.
Она прокричала вслед что-то обидное, но я не прислушался. Странно, откуда в этой глуши бомжи? Они облюбовывают города, где есть чем подкормиться. За грибами да ягодами, что ли, направилась?
– Чтоб тебе глаза отвело! – отчётливо прозвучал за спиной молодой женский голос.
Я вздрогнул, оглянулся на заднее сиденье, но в салоне никого не было. Тогда я глянул в зеркало заднего обзора. Отъехал я от старухи метров на тридцать, она всё ещё продолжала грозить кулаком, и это никак не мог быть её голос. Голос был молодой, экспрессии в нём не чувствовалось, и странное напутствие прозвучало спокойно, уверенно, как если бы диктор по радио сообщал сводку погоды. Но приёмник был выключен. Кто же говорил в салоне? Неужели слуховые галлюцинации? Нечто подобное наблюдалось в аномальной зоне Кашимского треугольника, но он находился километрах в тридцати северо-восточнее. Или его конфигурация за два года изменилась?
Старательно объезжая глубокие выбоины в асфальте, я проехал километров десять. С обеих сторон шоссе тянулся сплошной смешанный лес с застрявшими в кустах клочками утреннего тумана, а поворот на Бубякино всё не показывался. Проглядел, когда старуху объезжал? На всякий случай я проехал ещё с десяток километров, но никаких дорог направо не заметил. Ни широких, ни узких, ни асфальтированных, ни грунтовых, заросших травой. И налево никаких дорог не было. Встречных машин тоже, но это не удивительно – в позапрошлогодней экспедиции убедился, какая здесь глухомань. До Мщер оставалось около пятнадцати километров, и стало понятно, что поворот на Бубякино я прозевал. Накаркал голос из аномальной зоны, что ли? Что же делать: возвращаться, продолжая поиски дороги, или доехать до Мщер и там расспросить, как добраться до Бубякина? Карта у меня старая, и сейчас, быть может, в Бубякино ведёт дорога с трассы Ворочаевск – Усть-Мантуг, а не с шоссе на Мщеры.
Я проехал ещё с километр и за очередным поворотом петлявшего шоссе увидел стоящую на обочине милицейскую машину с включённой мигалкой. Слева от машины, в лесу, врезавшись в мощный дуб, застыл колёсный трактор, за трактором виднелся опрокинутый на бок открытый прицеп. У машины стоял тучный милиционер в жёлтом жилете дорожно-патрульной службы, а рядом с ним приплясывал от негодования карлик в клетчатом костюме, тирольской шляпе, огромных ботинках и с тростью в руке. На повышенных тонах карлик что-то выговаривал милиционеру, потрясая тростью в сторону опрокинутого прицепа, а милиционер вяло возражал.
Я притормозил, съехал на обочину и вышел из машины. У людей неприятности, но и у меня тоже. Посочувствую, а затем и о дороге на Бубякино расспрошу.
И тут я увидел третьего человека. Прислонившись к бамперу милицейской машины, на асфальте сидел, широко раскинув ноги, белобрысый моложавый мужчина в перепачканном грязью комбинезоне тракториста и голубыми неподвижными глазами смотрел в небо. Признаков жизни он не подавал, но ни милиционер, ни карлик не обращали на него внимания.
