При этом необходимо заметить, что Иоанном всегда очень разбирались средства для означенного собирания, и усиление Московского княжества имело всегда твердые поводы и причины, которые оправдывались обстоятельствами тогдашних княжеских отношений и общеземскими целями. Собрать землю было легко только после того, как были собраны умы народа в полное убеждение, что в земле, как и в каждом дворе, должно быть единое хозяйство и один хозяин – господарь. Как только развилось и окрепло понятие о земском государе, так началось и прямое собирание Русской земли, и потому настоящим ее собирателем в смысле земского соединения и настоящим государем всея Руси был Иоанн III Васильевич. Он с большим умением воспользовался силой, накопленной его предшественниками, которая заключалась не в земельных приобретениях, а в общенародном убеждении, что для спокойствия земли необходима единая крепкая власть.
К величайшему нашему сожалению, не сохранилось достоверного изображения Иоанна. Но из описания летописца мы знаем, что это был высокий, стройный князь, с проницательным взглядом; он носил длинную бороду и был, кажется, несколько сутуловат.
С первых же шагов своего великого княжения Иоанн показал себя мудрым правителем, свято чтущим договоры и обязательства. Мы видели, что малолетний рязанский князь Василий воспитывался в Москве, а владениями его управляли московские наместники. Понятно, одним своим словом Иоанн мог присоединить его владения к своим, но он отнюдь не сделал этого, а, по достижении Василием 16 лет, отправил его в Рязань, женив предварительно на сестре своей Анне, с которой был связан нежной дружбой. Этим он приобрел себе в рязанском князе верного и послушного сподвижника.
В то же время со своим шурином, князем Тверским Михаилом Борисовичем, Иоанн заключил договор, как с братом и равным себе великим князем. С Псковом и Новгородом он держал себя также по старине. Когда псковитяне просили у него ратной помощи против ливонцев, он тотчас же послал ее им, после чего немцы позорно бежали; когда же Псков попросил для себя отдельного от Новгорода епископа в надежде, что Иоанн примет их сторону, так как новгородцы по-прежнему делали многое, чтобы возбудить против себя гнев великого князя, то он, во имя справедливости, поддержал новгородского архиепископа, на стороне которого было право, освященное стариной.
Первый поход по вступлении Иоанна III на престол был на Казань. В 1467 году служилый татарский царевич Касим донес Иоанну, что его доброхоты в Казани предлагают ему самому сесть здесь на царство, и просил у Иоанна помощи. Он выслал ему сильную рать под начальством князя Стриги-Оболенского. Рати, однако, из-за осеннего времени не пришлось сражаться с казанцами, причем вследствие наступившего ненастья она отходила с такими лишениями, что даже принуждена была есть в постные дни скоромное. Но князьям Даниилу Холмскому и Хрипуну Ряполовскому и некоторым другим воеводам удалось разбить отдельные татарские отряды в 1468 году, за что татары в том же году подошли к Вятке и заставили ее жителей передаться казанскому хану.
Тогда весною 1469 года великий князь послал на Казань большую рать из боярских детей на судах под начальством воеводы Константина Александровича Беззубцева, из славного рода бояр Кошкиных-Кобылиных; другая рать, собранная из московских городовых людей, шла с князем Нагим-Оболенским. Она должна была соединиться с первой под Нижним Новгородом. Наконец, третья рать, под начальством князя Даниила Ярославского, была двинута из Вологды и Устюга на Вятку, чтобы заставить вятчан идти на казанского царя.
Беззубцев и Нагой-Оболенский соединились в Нижнем. По-видимому, в это время казанская ханша, имевшая у себя огромное влияние на дела, успела прибыть в Москву и упросить Иоанна вступить в переговоры о мире, так как Иоанн послал Беззубцеву грамоту, в которой приказывал ему самому стоять в Нижнем, а отпустить на Казань только охотников. Но когда Беззубцев передал через князей и воевод эту грамоту рати, то все войско, как один человек, отвечало: «Все хотим на окаянных татар за святые церкви, за государя великого князя Иоанна и за православное христианство», – и поэтому Беззубцев, исполняя приказ великого князя, остался один в Нижнем.
Ратники же, отслужив молебен за государя и по силе раздав милостыню, на третьи сутки подошли к Казани. Здесь они неожиданно напали на посад, убили в нем и сожгли множество татар и освободили большое количество христианских пленников; затем они отступили на близлежащий остров в ожидании подхода главной рати хана Ибрагима, собравшего большие силы. Действительно, татары не замедлили появиться в огромном количестве; воеводы и ратники собрались крепко обороняться и начали отсылать от себя молодых людей с большими судами. Но молодежь также рвалась в бой; она стала нарочно в такое место, где должна была встретиться с татарами, и вместе со старшими ратниками прогнала неприятеля до города, после чего все благополучно отошли на соединение с Беззубцевым. Последний вскоре блестяще отбил нечаянное нападение татар, произведенное на него после того, как ханша Казанская, возвращавшаяся из Москвы, объявила ему о заключении мира.
Еще более блистательными подвигами ознаменовали себя войска князя Ярославского, шедшего к Казани реками Вяткой и Камой. Они подошли тогда, когда рать Беззубцева уже ушла из-под нее и вся казанская сила преградила им судами выход из Камы в Волгу. Тем не менее, несмотря на огромное неравенство сил, русские смело вступили в бой, чтобы пробить себе дорогу. Битва была ожесточенная; секлись, схватываясь руками; несколько русских воевод пало на месте, но наши беззаветные храбрецы во главе с доблестным князем Василием Ухтомским, который скакал по связанным неприятельским судам и бил палицей неприятелей, наконец пробились и с честью прибыли к Нижнему, откуда послали бить челом Иоанну.
Великий князь до крайности обрадовался этим подвигам и дважды посылал Ухтомскому и Ярославскому по золотой деньге, что считалось в то время величайшей наградой. Скромные герои наши отдали эти деньги священнику, который был с ними под Казанью, прося его помолиться Богу о государе и обо всем его воинстве.
Эти блистательные подвиги не дали, однако, осязательных следствий, так как войска наши действовали порознь. Тогда летом того же 1469 года Иоанн послал под Казань двух своих братьев: Юрия и Андрея Большого, со всею силою московской и устюжской, конной и судовой, которая 1 сентября вогнала татар в город, обвела вокруг него острог и переняла воду. При таких обстоятельствах Ибрагим, видя себя в большой беде, заключил мир по всей воле великого князя и выдал всех пленников, взятых за 40 лет, которых было, конечно, великое множество.
Усмирив Казань, Иоанну пришлось заняться Господином Великим Новгородом.
Мы видели, что только особое заступничество святого Ионы, архиепископа Новгородского, и смерть Василия Темного помешали последнему нанести окончательный удар новгородским порядкам, которые развились во время княжеских усобиц на Руси и которым необходимо было положить конец, когда земля вновь начала собираться к Москве. Однако Иоанн III, верный своему правилу – свято чтить договоры и без крайней нужды не прибегать к оружию, – тщательно соблюдал, как мы говорили, по отношению к Новгороду старину и мир, заключенный его отцом.
Конечно, новгородцы отлично понимали, что при первом же случае, когда они нарушат свои обязательства к Москве, то последняя поднимется грозной войной, которая сразу положит конец их независимости.
В вольном городе, как всегда раздираемом раздорами различных партий, к этому времени возникло разделение между сторонниками Москвы и сторонниками другого собирателя Руси – Литвы, которая одна могла противостоять Москве. Литовские князья были католиками, а новопоставленный для Западной Руси митрополит Григорий человеком весьма сомнительного православия; поэтому отделение Новгорода от Москвы на сторону польско-литовского государя – Казимира – являлось, несомненно, изменою как русскому делу, так и православию.
