Развожу руками на убитые несколько тачек.

– Ты чо, блять?!

Встряхивает копной волос, красивые пухлые губы агрессивно кривятся, демонстрируя мне дерзкий оскал, белых зубов. Смокиайс делает ее взгляд каким-то… потусторонне наглым. Выразительный фак в мою сторону, разворот на каблуках и как ни в чем не бывало ее спина удаляется.

– В смысле? – неверяще смотрю я на ее прямую спину. – Эй, а ну-ка вернись! Кто будет за все это платить?! Эй!!!

Не останавливаясь, делает поворот вокруг себя.

– Кричи громче! – с нахальной усмешкой выдаёт мне еще один «фак» вверх на прощание, и ускоряясь, исчезает в тени домов.

Срываюсь, но меня перехватывает Тери.

– Остынь, Арчи. Это же просто девчонка. Девчонка, которую ты чуть не угробил!

– Я?!

Второй водитель, в шоке осматривает наши тачки.

– Она вылетела на дорогу, Тери! И чуть не угробила нас!

– Мы превысили скорость. Гайцы измерят тормозной и… Пусть лучше уходит. Мало ли. Без пострадавших с ними проще договориться.

Нормально, блять… Нормально! – вытираю я под носом кровь, рукой, пачкая, новую светлую фирмовую рубаху.

Да твою ж… Не дай Бог, тебе попасться мне еще раз… Авария!

Квартира в старинном доме, крупногабаритная, с высоченными потолками. Никогда не был здесь раньше. Всегда довозил Аварию до подъезда, а потом оттуда же забирал. Не горел желанием, да и приглашен не был. А может, и был, но Авария не сочла нужным это приглашение передать. Единственная наша реальная встреча с «бабулей» состоялась на премьере какой-то чумной оперетты, которую я не смог высидеть до конца и свалил после первого акта. «Испортив», как утверждала Янка, им просмотр первого.

– Проходите в гостиную, будем пить чай.

На первый взгляд, интерьер старинный, но стоит приглядеться и становится очевидно, что дизайнерский, просто стилизован под старину. «Бабуля» у нас не бедствует и «заряжена» хорошо.

Дед Янки был достаточно известным художником. И средства – от продажи его работ.

Не «денежный мешок», конечно, но на беззаботное приятное проживание в Питере, вполне себе.

Здесь же и мастерская Янки, она рисует немного.

Широкая арка из гостиной демонстрирует ее внутренности. Мы с Гариком вместе с любопытством разглядываем мастерскую.

Все радужно заляпано, какие-то запачканные красками кисти… скрученные тюбики… Мне рисуется здесь образ моей заляпанной в краске Янки. Не думал, что ее "немного рисую" так масштабно.

– Катерина Федоровна? – с удивлением кивает Гарик на недорисованные картины на мольбертах.

Отрицательно кручу головой.

– Янка…

– Ничего себе!

Разглядываю ее мазню. Никогда не видел. Интересно… Необычно… Наверное, даже, мог бы сказать, что талантливо, но совершенно не разбираюсь в живописи. Бросается в глаза картина с сине-фиолетовым видом города из окна. Размазанные фары… Потеки дождя по стеклу… Ладно. Офигенно она рисует. Никогда бы не подумал.

Катерина Федоровна расставляет чайные фарфоровые чашечки.

– А Вы, Игорь, значит, внук Петра Васильевича?

– Да! – разворачивается он.

– Похож… Особенно в профиль. По молодости Петр Васильевич был прекрасен в амплуа героя-любовника.

– Это комплимент, надеюсь? – суетится он вместе с ней возле стола, помогая с приборами.

– Конечно! Вы очаровательный мальчик…

Садимся.

Мой взгляд скользит по столам и полкам в поисках телефона.

Взгляд Гарика – по стенам.

– А это чьи работы?

– Вот эта стена – Михаил Пантелеевич Барских, мой покойный муж, дед Яночки. А эти две – уже сама Яночка. Еще девочкой нарисовала. Техника, конечно, неидеальная, но мне они очень дороги.

Разворачиваюсь, разглядываю. На первой – тянущийся зевающий рыжий кот, на второй – разбитое окно, обвитое плющом.

– Дед учил ее рисовать. Талантливая девочка, – разливает она нам чай из резного фарфорового чайничка. – Со сливками?

– Обязательно, Катерина Федоровна. Разве я могу упустить возможность выпить с приличным человеком настоящий английский чай со сливками?

– Ой и не говорите, Игорёк, старая гвардия интеллигенции уходит, а новая прирастает очень медленно, – стреляет в меня недовольным взглядом.

– Где можно вымыть руки? – включаюсь я.

Телефона в комнате нет, планирую посмотреть в прихожей.

– Налево…

Встаю. Гарик что-то расспрашивает про Аварию.

Сумка… мне нужен ее ридикюль.

– Яночка учится на втором курсе ГУКИ… – слышу я краем уха, застывая.

"В смысле – учится?! – разворачиваюсь я шокированно в дверях. – Янка – учится?!"

– Первый курс – с блеском! А потом этот вздорный мальчишка… – раздраженно взмахивает она рукой. – Не знаю, успеет ли наверстать в зимнюю сессию. Все работы заброшены…

ГУКИ?!

Так вот куда она периодически исчезает! Коза! Сложно было сказать?! Столько крови из меня выпила своими периодическими побегами!

На старинном комоде – войлочный ридикюль ручной работы.

Открываю.

Ебануться… Граблю старушку… До чего дошел… Довела! До чего довела меня, а?

Платочки, афишки, кошелек, косметичка… Телефон!

Быстро закрываю сумку, сбегая с телефоном в ванную комнату. Закрываюсь. Пароля, благо, нет. Погружаюсь в телефонную книгу.

«Яночка» – ее старый номер. Ищу дальше. Ничего нет. Этого не может быть!

Вбиваю к себе все входящие за последний месяц с неизвестных, а потом все контакты с непонятными мне аббревиатурами. Не так уж и много, штук восемь номеров.

Всё, нам пора!

Выхожу, возвращаю телефон в сумку.

Катерина Федоровна гремит посудой на кухне.

– Гарик! Поехали… – киваю ему на дверь.

– Ты совсем оборзел? – зло шепчет мне он. – Сядь, блять, и попей с ней чай.

Закатываю глаза, возвращаясь за стол.

– Яне нужно ехать учиться в Европу, – возвращается Катерина Федоровна. – В Италию…

Меня взрывает это заявление и мой рот неконтролируемо реагирует.

– Не нужно Яне ехать учиться в Европу, – с давлением отрезаю я.

– Почему это? – прищуривается она.

– Потому что Яна замужем. И ее муж живет в Питере. Значит, и она будет жить в Питере.

– Ваш брак – фарс! Глупый каприз!

– Почему? – сжимаю я челюсти.

– Извините меня, Артур, но что у вас может быть общего? Вы уничтожите ее карьеру художницы! Ей нужен совершенно другой мужчина. Который станет для нее почвой, чтобы она расцвела, как человек творческий. Двинулась в своих проектах дальше. Переросла свои юношеские… поиски себя!

– Ах, вот как это, оказывается, называется!

– А Вы даже не можете позволить себе организовать ей мастерскую!

А мне кто-нибудь сказал, что она нужна?!

– Какие-то дешевые тусовки! Андеграунд! Моветон!

Нормально…

Вообще-то, именно там я ее и нашел – тусовки, андеграунд, моветон! – сжимаю я челюсти.

"Не хамить «бабуле»", – сглатываю я всё, что мне хочется озвучить.

– Где Яна, Катерина Федоровна? Произошло… недоразумение. И нам нужно объясниться.

– Если Яночка ушла от Вас, значит на то были у нее весомые причины! – упрямо сжимает тонкие губы. – Если не хочет говорить с Вами, значит, на это тоже есть свои причины.

Чайная ложечка в моих пальцах деформируется.

– Арчи… – предупреждающе шепчет Гарик.

– Артур, Яночка уже осознала, что… вы очень поторопились. Я прошу Вас, не преследуйте ее. Она созрела для того, чтобы изменить свою судьбу.

– Может, уже и подходящий мужчина появился? – встаю я из-за стола. – Ну… "почва" для ее творческого роста.

– Не обижайтесь, Артур. Он всегда был рядом с Яночкой. Но, возможно, только сейчас, она заметила его. На Вашем фоне.

– Так! – подрываюсь я.

Фон, блять, тебя не устраивает?!

Гарик, перехватывает за рукав.

– Ушел… быстро… – сквозь зубы.

Вылетаю из квартиры, на ходу накидывая куртку.

«Всегда был»… «Всегда был рядом»… – стучит в моей голове. – «На Вашем фоне»…