- Смотри, Джул, наш пропавший старый приятель всё-таки нашёлся! – обрадованный Альфред спустился к жене.

- Неужели? – удивилась та.

- Вот, смотри, как раз в том буклете о рок-фестивале, что немцы прислали. Видишь? Оказывается, все эти годы он преспокойно скрывался здесь! И зовут его здесь Ssergej Tschernow, как тут по-немецки написано.

- Неужели? Дай-ка посмотреть… – попросила Джулия, чтобы потом обрадоваться не меньше мужа. – Ну да, всё сходится. Этот Tschernow работает в Ленинградском Рок-Клубе с осени восемьдесят первого года. Как раз с тех самых пор, когда пропал Блэк. Всё сходится. Лицо, манеры – точно он! Только как с ним связаться, если не удалось достать билеты?

- Напишу ему на адрес места работы. Тем более что он тут обозначен. А потом останется только ждать ответа. Если это действительно он, то значит, где-то рядом и Поттер.

- А ты всё хочешь свести его с нашими дочерьми?

- Скажем так, не стал бы возражать против этого, – пойманный на горячем, смутился Альфред.

- Ох, как же всё-таки я тебя знаю, – улыбнулась Джулия. – Не торопи события, дорогой! Даже если это и они, то пусть сами решают, общаться им или нет.

СССР, Ленинград, 3 октября 1991 года

Сергей Олегович Чернов, ранее где-то и когда-то бывший известным как Сириус Орион Блэк (хотя саму эту свою фамилию он уже практически забыл), искренне наслаждался жизнью.

Да и грех ему было жаловаться. Делом он занимался тем самым, что было интересно ему ещё с юности. Увлечение рок-музыкой, ранее бывшее хоть чем-то, что могло как следует позлить помешанную на «чистокровности» родню, превратилось в занятие всей жизни, и проживание в городе на Неве этому только поспособствовало.

Обширные связи в самом Рок-Клубе и за его пределами вывели Сириуса на новые музыкальные горизонты. Теперь он был в курсе всех новейших течений в мире рока, чем и делился весьма охотно со всеми своими друзьями. «Аквариум» и «Алиса», «ДДТ» и «Кино», «Наутилус Помпилиус» и «Разные люди» – среди этих коллективов он считался «своим», частенько помогая то тем, то другим в записях альбомов, изготовлении аранжировок к песням, а то и в организации концертов. История собственного музыкального коллектива, который Сириус попытался собрать в далёком уже восемьдесят пятом и который получил символическое название «Бродяги», оказалась недолгой, творческого запала подобранных музыкантов хватило всего на два альбома, после чего история группы подошла к концу – но не карьера Сириуса в мире ленинградских рокеров. Теперь Сергея Чернова знали скорее как человека знающего, организующего и направляющего – а он ничего не подтверждал (не надо ему чужой славы!), но и не отрицал.

Семейная жизнь тоже радовала. Красавица-жена, сама мысль о которой до сих пор заставляла зажмуриться, трое детей… и как намекнула ему Лили, скоро может быть и четвёртый…

Сириус сам до сих пор недоумевал – как же тогда, десять лет тому назад Лили удалось настолько вправить мозги некогда бесшабашному и разгульному Сириусу, что он навсегда оставил свой прежний вольный образ жизни, став образцовым семьянином, преданным жене и детям. А может быть, в этом сыграла роль ещё та, старая юношеская влюблённость, которую Бродяга – что уж греха таить, если так и было! – тайком испытывал к уже тогда острой на язык красавице и умнице Лили Эванс. Да, он был уже тогда в неё влюблён, как и половина мальчуганов с его курса, но никто даже не мечтал признаться ей в этом – печального опыта нескольких выставленных на посмешище хватило.

Повезло тогда Сохатому, но как повезло… Да, Джеймс и Лили потом поженились, но был ли счастливым их недолгий брак? Возможно, сам Сохатый и считал так, но Бродяга со своей стороны видел несколько иное.

После известий о беременности своей жены Джеймс резко к ней охладел – точно в духе так ненавидимых им «чистокровных». Стал пропадать по ночам и часто не ночевал дома. Ему-то, Бродяге, такие похождения старого друга были прекрасно известны – всё-таки, в одном отряде служили – и отнюдь не вызывали одобрения.

- Ты ведь женат, Сохатый, куда от жены-то бегаешь? – сказал он тогда приятелю. – Ладно, я-то, один как перст, ещё не всех цыпочек перелапал, но ты-то, ты, женатый человек, а такой хернёй страдаешь.

- А что мне она? – отмахнулся Джеймс, и это проделало первую трещину в репутации друга. – Глава семьи здесь – я, как скажу, так и будет!

Это, увы, было только первой ласточкой. И самому Сириусу сколько раз приходилось приносить домой друга, который где-нибудь в баре нализался так, что не мог стоять, даже держась за стены, а потом беседовать с Лили, наслушавшись горестных упрёков, что муж в очередной раз где-то напился «до зелёных чертей»

В одну из таких вот ночей Джеймс, доставленный по адресу и уложенный спать, вдруг резко проснулся, ввалился в гостиную, покачиваясь, как медведь-шатун, и заявил, глядя на мирно беседующих Лили и Сириуса:

- Слышь, Бр…дяга… ты чё тут забыл?

- Как что, я ж тебя домой приносил, ты-то сам идти уже не мог.

- На кой хр…хрен мне было домой, я же к д…девочкам м…мадам Мелани собирался…

- Как тебе не стыдно, Сохатый! При живой жене говорить такие мерзости!

- Х…хочешь её? З…забирай! – пьяный голос Джеймса Сириус запомнил навсегда. – Она д…досталась мне, п…потому что так решил Дамблдор! Это он нас свёл! Это он п…подложил её мне! Это он п…подливал ей зелье пред…данности, з…замкнутое на меня! И не тебе осп…паривать его р…решение! И она св…вою роль уже с…сыграла!

Что хотел произнести Сохатый далее, осталось истории неведомым, ибо Сириус, подскочив с места, от души врезал пьяному другу по морде. Джеймс повалился на пол, и Бродяге снова пришлось относить пьяницу наверх, в спальню, а потом утешать его жену, принявшуюся плакать навзрыд от осознания открывшейся правды. Вот тогда-то Сириус и поцеловал её впервые, и, к его удивлению, Лили не отказала ему.

Дальше поцелуев они в ту ночь не зашли, но Лили заставила его дать слово, что он не будет искать продолжения. Сам Джеймс поутру ничегошеньки не помнил ни о своём пьяном выпаде, ни о битой Сириусом морде. На том и успокоились. Так прошла неделя, потом старый пердун Дамблдор заставил семью Сохатого уходить в укрытие. А потом в гости к Поттерам приехал старик Моисей, давно догадывающийся о том, что в доме у племянника отнюдь не всё так гладко. И это было тридцать первое октября, день, когда Джеймс, всё ещё продолжавший слепо верить в правоту Дамблдора, погиб прямо у себя в прихожей, так никогда и не узнав, что его идеал оказался надутой пустышкой, за которой не было ничего.

Потом был побег среди ночи, и старый Мойше впервые назвал Лили дочерью. А с ним, Сириусом, у пожилого еврея был отдельный разговор.

- Ну щто, шлимазл, ты таки понял всю глубину той проблемы, в которую ты вляпался по самые уши?

- Кто бы не понял, дядя Мойше. Лили всё-таки смогла меня на место поставить.

- То-то же. Я ж давно ей говорил, она таки намного умнее, чем был наш Яша. И щто она только в ём нашла?

- Знаете, дядя Мойше, я могу Вам кое-что рассказать…

- Уже расскажи, щто тут таить. Свои люди, может, я таки щто-то не знаю.

Пришлось пересказывать подробности той самой пьяной исповеди Джеймса. По окончанию рассказа Моисей был весьма мрачен.

- Так вот оно щто, вот откуда Яша был настолько одержим идеями этого бородатого поца! Всякое видал, но того, щтоб опуститься до поддержки врагов… То-то я думал, щто-то тут таки нечисто, сама Лиля, как я прекрасно помню, и не посмотрела бы в его сторону! Да и любил ли он её? Если даже и любил, то как-то странно, как бы мене за это не втирал. Не верил я его россказням и, как оказалось, правильно не верил. Как Гершке родился, так Яша с Лилей и спать-то начали в разных спальнях. Теперь мене всё понятно, откуда у этого всего ноги растут! Но щто уж, сделанного таки не воротишь, и наш Гершке остался без отца. Сможешь заменить ему папу, а Лиле мужа? Мене таки можно на тебя рассчитывать?