Бэгман повернулся ко мне, будто хотел что-то спросить, но, видать, вспомнил, как и куда я послал Риту Скитер, и вышел из шатра.

Прозвучал свисток, и бледная Флёр, трясясь, вышла на арену. Толпа взревела, точно на стадионе. Вот только из-за чего? Гол-то не забили.

Толпа ревела, стонала и захлебывалась воем, словно единый организм. Идиотские комментарии Бэгмана никакого улучшения картины не давали, успокоить толпу у него получалось примерно так же, как у Петросяна [86] выдумывать неизбитые шутки. Совершенно некстати вдруг подумал, что, случись нештатная ситуация, так рванут все кто куда, дороги не разбирая, потопчут народу. Здесь, в Британии, никакого ОМОНа в магическом сообществе нету, а простых ментов, бишь авроров, на всех не хватит. Знаю же ж, мне про это что Дора рассказывала, что Амелия, еще до того даже, как мы Бродягу выпустили.

Спустя примерно пятнадцать минут трибуны разразились аплодисментами.

- Она все-таки сделала это! Поаплодируем мисс Делакур! – послышался голос Бэгмана.

Значит, Флёр все-таки оторвала яйцо у своего дракона. Вот только интересно, как она это сделала. Если кто из наших был на трибуне, надо будет потом спросить.

Свисток прозвучал еще раз, и Монтегю, переменившись в лице, выполз на арену. И через несколько секунд послышался вопль. Нет, не так – ВОПЛЬ. Потом заревел и дракон, совершенно заглушивший петушиное кукареканье.

Рев, стоны и вопли продолжались примерно так с полчаса, после чего трибуны все-таки зааплодировали, и Бэгман объявил:

- Пусть и не сразу, но мистер Монтегю выполнил свою задачу.

И снова свисток, значит, пришла пора выходить мне. Что ж, хватаю трубу гранатомета и выхожу.

Я уже говорил, что никогда не выносил публичности. Ни в прошлой жизни, ни в этой. Когда на тебя смотрит куча народу, так ощущение такое, что, едучи в троллейбусе, в штаны наложил. Сейчас имеет место быть то же самое, глядят на тебя во все глаза, орут, улюлюкают, шарфами машут. А ты, Вован, словно футболист «Зенита» на матче со «Спартаком», причем у них в Москве на стадионе [87]. За тебя один сектор, который совершенно теряется на фоне остальных. Вон они, немного их, с красным флагом. Там же заметил всех четырех моих подруг из Хогвартса.

А потом увидел дракона. Здоровенный, мать его, ящер. На глаз прикинул размеры – метров сорок точно есть, значит, старый дракон, очень старый. Меня он увидел, так язык пламени выпустил, не подходи, мол.

Ладно, срываю с пояса лопатку, начинаю окапываться. Окоп выкопать, конечно, не получилось, но хоть какой бруствер понакидал. Дракон еще пару языков пламени выпустил, но далеко он, не достать.

Достал из мешка первый выстрел, зарядил гранатомет. Положил на плечо, ловлю цель в перекрестие прицела. Ну что ж, получи, фашист, гранату. Выстрел!

Ш-ш-шух! И как жаром в морду пыхнуло…

Граната, испуская дымный хвост, полетела в сторону дракона и взорвалась, взбив фонтан земли у него перед мордой. Недолет. Крылатый ящер, однако, попятился.

Заряжаю второй. Ну-ка, ну-ка, выставить прицел чуть подальше… Выстрел!

На этот раз попал, вишь какая дырка в крыле. Ящер снова взревел, и попытался достать языком пламени. Прячусь за бруствер окопа.

Зарядил третью. Ловлю в прицел… Выстрел!

Дракон схватил гранату зубами и проглотил в один момент. Взорвалась она у него в глотке, видно, что ящера пучит. Так, мать…, порвал цепи, сейчас кинется! Да что ж ты будешь делать, самка… дракона! Заряжаю четвертую. Выстрел!

Вот теперь подействовало. С такими дырками в брюхе долго не живут. Ящер дико заревел и повалился набок, подняв тучу пыли. Это уже не лечится. Для верности влепил в брюхо поверженной рептилии еще одну гранату, контроль, так сказать.

Собираю манатки, вылезаю из окопа и иду к поваленной туше дракона. Поскольку ящер упал набок, кладка с яйцами оказалась неповрежденной. Среди серых яиц блестит одно золотое. Достал, показал публике.

Наш сектор взорвался аплодисментами, остальные поначалу хлопали вяло.

- Это просто невероятно! – завопил Бэгман. – Гарри Поттер одолел дракона без применения магии! И показал при этом рекордное время! Всего восемь с половиной минут понадобилось чемпиону от команды Советского Союза, чтобы добыть золотое яйцо!

Что ж, восемь минут там было или десять, я не считал. Надо было тварь урыть – и я ее урыл. Теперь пускай драконоведы разбираются, что с тушей делать, а меня наши чекисты прикроют, если что. Не забыть еще Лёхе проставиться, за то, что научил из шайтан-трубы стрелять.

Первой меня встречает Дора, спрыгнула с трибуны, бежит, чуть не спотыкаясь, обнимает сильно, чуть не задушила.

- Гарри, ты молодец! – шепчет на ухо. – Как только у тебя получилось?

- С Божьей помощью, – отвечаю ей. – Колдунством забороть дракона меня не учили, просто так забил. Видела же, из гранатомета…

- Видела, но все равно переживала. Молодец ты!

Следом за Дорой подбежали остальные три девчонки, и я был по очереди схвачен в объятия то Сьюзен, то Дафной, то Асторией.

- Гарри! Пошли твои оценки смотреть! – Дора потащила нас к столу жюри.

Первой оценку выставляла мадам Максим. Из ее ВП вырвалась длинная серебристая лента, сложившаяся в восьмерку. Значит, восемь баллов.

Степан Григорьевич выставил десятку, высший балл.

Мистер Крауч расщедрился только на шесть.

Бэгман долго жевал собственную губу, но все же поставил девятку.

Дамблдор судил последним, и его хватило только на трояк. Кислую рожу директора, перекосившуюся в бессильной злобе, надо было видеть. Вот гринписовец хренов. Правильно на него товарищ Берия дело завел, таким гражданам только в Магадане дрова пилить.

Итого, что мы имеем с этого гуся, кроме звиздюлей от дедушки? А имеем мы с гуся тридцать шесть баллов из пятидесяти возможных.

- Гарри, твой результат лучший! – сказала сияющая Дора.

- Так, я что-то не понял. А как остальные тогда выступили, если даже этот гринписовец бородатый мне поднасрать не смог?

- Это ты про кого… ах, да, поняла. Значит, так. Змееныш, как ты, может, слышал, бегал от дракона по всему стадиону, кончилось тем, что дракон его чуть не сожрал, но яйцо он все-таки добыл. Итого дали ему двадцать шесть баллов.

- А француженке?

- Этой цыпочке Делакур дали тридцать два. Она усыпила дракона своим Очарованием вейл, и попыталась пролезть мимо сонного, но он фыркнул огнем, чуть платье ей не спалил.

- Ясно.

- Гарик! Гарик! – к нам подошел товарищ Никонов. – Этот Кацман хочет, чтобы ты опять в шатер зашел. Говорит, что-то новое сказать хочет.

- А прямо тут ему никак, вера, что ль, не позволяет?

- Спрашивал, так мычит что-то неопределенное.

- Вот …! – выругавшись по-русски, снова иду в шатер. Вейлочка и петушок уже там.

- Вы все хорошо справились! – следом за мной в шатер влетел мистер Бэгман. – Теперь у вас замечательный длинный перерыв перед второй задачей, которая состоится на рассвете двадцать четвертого февраля. Мы даем вам пищу для размышлений! Если вы посмотрите на золотые яйца, которые вы держите в руках, то увидите, что они открываются. Внутри находится подсказка к выполнению второй задачи, нужно будет разгадать ребус, потому что решение поможет вам подготовиться! Желаю вам удачи!

Вид у мистера Бэгмана был такой, как будто бы он сам лично того дракона в зоопарке задушил. Лакированная лыба сияла так, что я из последних сил сдерживался, чтобы не врезать по зубам. Останавливало только то, что мистер Бэгман, судя по его манерам, вполне может быть из тех, кого можно бить только ногами. Или обаполом. Впрочем, сие не новость, в прошлый раз петушня среди эстрадных и сценических знаменитостей носила массовый характер. Наиболее характерным примером был случай из года две тыщи четырнадцатого, победа на конкурсе попсы под названием «Евровидение» петушка из Австрии, выступавшего в образе бабы с бородой как у мужика. Будем надеяться, что здесь, в этом мире, ситуация иная и петухов к сцене не подпустят.