- Будешь рубить ему голову? – спросил Тирион, выходя из караулки вслед за Эддардом.

- На орден он не наработал, - ответил Эддард, извлекая свой фамильный клинок.

- Был у нас один септон, - начал Тирион свою очередную историю, и Эддард сначала хотел оборвать его, но потом решил воспользоваться случаем улучшить свое настроение. – Так вот этот септон обращал рыцарей к вере одним интересным трюком. Если вы верите в бога, а бога на самом деле нет, говорил этот септон, вы теряете немного, вам просто нужно ходить в септу, по возможности жертвовать на храм и вести себя как порядочный человек. Если же вы не верите в бога, а бог на самом деле есть, то вы рискуете навлечь на себя божественный гнев.

- Может, септон столь же ловко разрешал конфликт между старыми и новыми богами? – с некоторым интересом спросил Эддард.

- Этого он не делал, - признал Тирион. – Но я вот думаю, что пленник твой сошел с ума, а на сумасшедших суда нет. Стоило бы его посадить в какую-нибудь башню, чтобы он никому не навредил. Если он действительно псих и никаких Белых Ходоков нет, то, не казнив его, ты теряешь пару мисок похлебки в день. А вот если он говорит правду, а ты его казнишь, ты потеряешь все.

- В Вольных городах говорят, - заметил Тириону Эддард, который хорошо помнил все истории, которые ему доводилось слышать, - что хуже других людей кляузники, адвокаты и правозащитники. Я в Вольных городах не был, чем конкретно эти трое между собой различаются, не знаю. Но на всякий случай делюсь с тобой чужой мудростью. Черт с ним, сейчас повяжем этого сказочника и повезем его в замок.

========== Принц, взятый под уздцы ==========

А если на минутку мы допустим,

Что был я омерзителен и гнусен…

(с) Канцлер Ги

Принц Джоффри был еще мал и уже несносен, а потому не желал стойко переносить тяготы дальнего пути, как подобает хорошему рыцарю. Ночевки в придорожных тавернах и под открытым небом изрядно его утомили, и он и слушать не хотел о том, чтобы в дождливый день сделать еще одну и прибыть в Винтерфелл утром, дав Старкам возможность торжественно его встретить.

Заваливаться к лорду Эддарду под вечер было опрометчиво и по еще одной причине, о которой не знал ни Джоффри, ни его спутники: по вечерам в дождливые дни лорд Эддард завел обыкновение сиживать со своим дорогим гостем Тирионом, и к наступлению темноты они частенько бывали уже хорошие. Поэтому, когда со стен замка крикнули, что кого-то в ночь несет нелегкая, а спустя пять минут пущенный вперед рыцарь из свиты Джоффри начал барабанить в ворота, Эддард проворчал «черти их, окаянных, носят», препоясался мечом и пошел на двор задать приезжающим вместо приема трепку.

В темноте и с пьяных глаз Эддард сперва не признал ни герба своего друга Роберта, ни самого принца Джоффри, которого видал только пятилетним, а обратил внимание лишь на здоровенного рыцаря со шлемом в виде собачьей головы, тщетно пытаясь вспомнить, где он такой видел или хотя бы слыхал о таком. А появление за спиной Тириона, который наконец доковылял до двора, еще больше запутало лорда Старка.

- Клигейн! – провозгласил Тирион, быстро вспомнив обладателя шлема с песьей головой. – Ты какого хрена здесь делаешь?

- О! – тут же отозвался Нед Старк, который первым делом вспомнил, кому они с Робертом обязательно набьют физиономию, когда свидятся и выпьют за встречу. – Вот кому я давно хотел рыло начистить!

Принц Джоффри, стоявший впереди Сандора Клигейна, при этих словах серьезно струхнул и даже съежился.

- За что? – резонно спросил Сандор.

- Да эта… - неопределенно подвигал руками Эддард. – Кто у Трезубца безобразничал, охломон? Сорвал торжественное открытие Дворца Бракосочетания. Затем, на развалинах часовни…

- Это Грегор, - с сердцем сказал Сандор. – Мне бы только найти эту сволочь!

Доброго семьянина Эддарда Старка такая реакция привела в замешательство: в его семье все братья издавна были друг за друга горой. И потом, если один Клигейн хочет отмутузить второго Клигейна, кого же будут бить они с Робертом? Вроде стоило отлупить скорее Грегора, но двое на двое – это дело, а трое на одного даже неинтеллигентно получается…

Такие тяжкие и запутанные раздумья, особенно на пьяную голову, наверняка привели бы к тому, что забытый всеми принц Джоффри так и мок бы под дождем, но Тирион к тому времени налюбовался кислой миной своего племянника и возгласил немного шутовским тоном торжественное приветствие принцу Джоффри Баратеону.

Было ли причиной тому, что задумавшийся лорд Старк услышал из приветствия одну лишь фамилию, или его мысли вернулись так далеко в прошлое, что своего друга Роберта он представлял совсем молодым, но, выйдя из задумчивости, Эддард подхватил Джоффри под руку и поволок его к подвалу.

- Куда! – крикнул Сандор Клигейн, вспомнив, что он, вообще-то, телохранитель.

- Он всегда туда ходит, - заверил Эддард через плечо мирным, хотя и не совсем трезвым голосом, и увлек Джоффри в подвал.

- Пойдем, промочишь горло с дороги, - предложил Тирион Сандору. – Девки сейчас пожрать соберут.

- Курица есть? – заинтересованно осведомился Сандор, от холода и с голодухи готовый побрататься даже с карликом, если у того есть хороший ужин и теплый камин.

Тем временем Джоффри, стуча зубами от страха, пробирался вслед за Эддардом, тянувшим его за руку, по темному склепу Старков. В первую минуту он, конечно, решил, что нажалуется про все маме, но склеп Старков был велик, и к концу пятой минуты путешествия в кромешной тьме Джоффри понял, что нажаловаться может только тот, кто выберется отсюда живым, а для этого не очень важно, принц ты или не принц. Эддард Старк, даже спутавшийся и поддатый, определенно был хорошим воспитателем.

- Вот, пришли, братан, - сказал Эддард, доставая огниво и зажигая факел над надгробием сестры. Джоффри вежливо щелкнул в ответ челюстями.

Эддард некоторое время постоял над гробницей сестры, потом опустился на колени и попробовал помолиться. Холодный воздух подземелий освежал его хмельную голову, и, постепенно трезвея, он начал задумываться о том, почему Роберт ничего не говорит. Наконец Эддард обернулся, чтобы утешить своего скорбящего друга, который от скорби лишился дара речи, и увидел вместо него коленопреклоненного ребенка, стучащего зубами и ломающего посиневшие пальцы.

Эддард был Хранителем Севера, и, дожив на своем Севере до седин, повидал немало замерзающих детей. Прежде чем Эддард сообразил, кто этот белобрысый подросток, совсем не похожий на Роберта, он поставил ребенка на ноги, накинул ему на плечи свой тяжелый плащ и дал ему глотнуть из своей неразлучной фляги. Принц Джоффри обжегся ядреным северным бренди, закашлялся, и Эддард отечески похлопал его по спине. После этого Эддард наконец смекнул, что похлопывает по спине наследного принца.

Эддард был бравым рыцарем, и еще с гражданской войны помнил, что нахальство второе счастье. По характеру нахальство было ему не свойственно, но приобретенные навыки с войны остались.

- Здравствуй, Джоффри, - сказал Эддард как ни в чем ни бывало. – Вот, решил познакомить тебя с историей твоей семьи. Здесь лежит моя сестра, которую погубил Рейгар Таргариен. Твой отец был с ней обручен. Он встретил Рейгара Таргариена в бою и убил его.

- Я все расскажу маме, - невпопад пробормотал Джоффри, согреваясь и приходя в себя.

- Попробуй, - предложил Эддард, делая шаг вперед. Во хмелю он был гневлив, да и трезвый терпеть не мог, когда ему угрожают. – Отец оторвет тебе голову и будет прав. А я добавлю.

Джоффри припомнил страшилки, слышанные им о Севере: истории о Короле Ночи, Иных и войске мертвецов, - и вполне поверил в то, что на Севере могут оторвать голову и потом еще добавить. Эддард тем временем заметил, что парень здорово струсил и, пожалуй, после такого знакомства начнет уважать его как отца родного. «И все же, словно не Роберта сын, - подумал Эддард про себя. – Если Клигейнов вздуть не складывается, надо будет нам с Робертом выбрать для этого дела какое-нибудь блондинистое семейство».