Аллочка сладострастно шептала мне эти подробности на ухо, округлив глаза:

– А сама… «ни кожа, ни рожа»! Лицо и фигура как у кобылы! И, к тому же, он ей постоянно изменяет! Ни одну юбку не пропустит. А она все терпит!

От нескрываемой злобы, с которой Аллочка выдала мне эту информацию, меня передернуло:

– Врешь ты все! – не выдержала я. – Зинаида Павловна очень приятная женщина!

– Угу, приятная! – процедила Аллочка. – За доцента готова любой в морду вцепиться! И как только не стыдно!

Аллочка считала себя первой красавицей и на кафедре, и в больнице. «Уж не тебе ли пыталась вцепиться в морду?!» – осенила меня внезапная догадка. То, с какой страстью и рвением она при доценте «проезжалась» по поводу С.С, выдавало ее с головой, и было явно непросто так. После этих откровений я и сама стала кое-что замечать.

Ежедневные чаепития в ассистентской: З.П. обставляла их по-домашнему – на стол выставлялась особая «доцентская» кружка, большая, красная, в белый горошек и такой же заварочный чайник, баночки с разнообразными вареньями или самодельным повидлом, в специальных судочках – домашние котлетки или запечённая рыба, свежеиспечённые пирожки, заботливо завернутые в три слоя вощеной бумаги. «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок!». И где только она доставала эти продукты, когда в магазинах почти ничего не было?

Остальные, словно, не замечая всего этого, довольствовались принесенными хилыми бутербродами да растворимым кофе в термосе. Буфет в больнице тогда не работал. Каждый перекусывал у себя за рабочим столом. Доцент же с З.П., не смущаясь, располагались за «обеденным» столом, при входе в ассистентскую. Уходили с работы и приходили они тоже вместе, З.П. бдительно следила за чистотой доцентского халата и не гнушалась бегать к кастелянше погладить ему рубашку перед лекцией. З.П. меня просто не замечала, остальных откровенно игнорировала. На лекции профессора она сначала тоже, как доцент, не ходила, проявляя солидарность, и только после строгого внушения, сделанного С.С при всех, стала появляться на лекциях. С оскорбленным лицом, поджатыми губами и презрительной ухмылкой. Правда, я не замечала, что доцент где-либо оказывал кому-то знаки внимания, кокетничал или заигрывал. Здесь Аллочка наврала – за «юбками» он не бегал!

Доцент всю эту заботу З.П. принимал как должное. И никогда ее не благодарил. По крайней мере, я этого не слышала. Мне это все совсем не нравилось: «Ведет себя как барин! И потом, он ставит З.П. в неловкое положение на глазах у всех!» – думала я с раздражением. Но это раздражение сразу куда-то пропадало, когда я попадала на его лекцию…. Профессор присутствие ординаторов на лекциях доцента не одобрял. Приходилось что-то врать, выкручиваться. Зато после лекции у меня опять начинали светиться глаза! О моих посещениях профессору кто-то донес. Он вызвал меня к себе и сделал мягкое внушение, при этом взял меня под локоток и попытался проникновенно заглянуть в глаза. Я стояла, виновато опустив голову, разглядывая что-то на полу и изображая полную идиотку, никак на его внушения не реагировала. Наконец С.С. рассвирепел и уже в открытую запретил мне появляться на лекциях доцента. Но мои сияющие глаза насторожили не только профессора, З.П. тоже стала как-то настороженно поглядывать в мою сторону. Уж не Аллочка ли здесь потрудилась?

Однажды, после одной из лекций, которые я все-таки продолжала упорно посещать, не смотря на внушение, доцент, проходя мимо меня по коридору, вдруг притормозил и негромко заметил: «Вам надо сменить прическу и очки». Я просто застыла от неожиданности. Мне-то казалось, что он меня совсем – ну просто совсем-совсем не замечает с высоты своего величия. И… надо же! В этот вечер, упросив Ирку побыть с ребенком, я помчалась в парикмахерскую, сделала модную стрижку «Сессон» и купила (из-под полы, конечно!) на последние деньги модные очки в тонкой золотой оправе, которые удивительно поменяли мое лицо. Или оно само поменялось? Поздно вечером, когда дочка уснула, я перебрала свой небогатый гардероб. Неожиданно раздался звонок в дверь. Это была мама. Она протянула мне какой-то сверток:

– Вот. Держи. Я тут немного сэкономила и решила купить тебе новую блузку. Примерь! Все-таки ты сейчас на людях – тебе надо хорошо выглядеть! И молодец, что, наконец, сделала стрижку. Я давно хотела тебе сказать об этом. Из-за нас ты совсем перестала за собой следить! И обязательно сделай маникюр, а потом надень вот это колечко. Это бабушкино – тебе завещано. Я совсем про него забыла с этими нашими операциями… Оно должно принести удачу!

Мама, как всегда, все сама поняла и почувствовала. Я поцеловала ее в родную щечку и поспешила примерить блузку. Она оказалась в самую пору! И размером, и фасоном, и цветом!

Наутро, проводив дочку в садик, я уложила волосы, надела новую блузку, тщательно подвела глаза, накрасила ресницы, губы и, впервые за последние годы, сама себе понравилась. «Надо же! А я еще ничего! – с удивлением отметила я, рассматривая себя в зеркало. – Еще не все потеряно!»

На пальце посверкивало бабушкино колечко с маленьким изумрудиком, как раз в цвет блузки. Но к моему старенькому плащу срочно нужен был новый шарф, а у меня ничего не было. На счастье, у ребенка лежала на парадный случай широкая нейлоновая лента с кантом. Чем не шарф?! Я достала единственные мои туфли на шпильке, которые я берегла на «особый случай», кажется, этот случай наступил!

«Ну, погоди!» – задорно подумала я и помчалась на кафедру. Я безнадежно опаздывала на лекцию к С.С., но теперь мне было на это наплевать! Когда я, тяжело дыша от быстрой ходьбы, влетела в ассистентскую, доцент как всегда сидел в своем углу и что-то быстро писал. Больше никого в комнате не было. Постукивая каблучками, я повертелась перед зеркалом, висевшем в тамбуре, привела в порядок растрепавшиеся волосы, прошла к своему столу и громко поздоровалась:

– Добрый день, Михаил Юрьевич! – я очень хотела привлечь его внимание. Всегда выручавший меня медицинский халат я, конечно же, не надела! Доцент поднял голову и оглянулся. В его глазах я увидела неподдельное изумление.

– Здравствуйте…Надежда Александровна, – голос его был совершенно растерянным. Оказывается, он знает, как меня зовут! Состроив озабоченное лицо, я схватила со стола какую-то папку, круто повернулась на каблучках и выпорхнула из комнаты. Доцент проводил меня изумленным взглядом – я это почувствовала спиной!

На лекции профессора был как раз небольшой перерыв. Я подошла к С.С. с извинениями и что-то там наврала о причине моего опоздания. В его глазах тоже появилось удивление. Так вам и надо! – злорадно подумала я и уселась на свое обычное место, рядом с Аллочкой.

Последствия не заставили себя ждать: после лекции С.С. был сама любезность, а доцент – молчалив и задумчив. Аллочка же ходила вокруг меня и удивленно качала головой: «Надо же, Пусик! Ты выглядишь сегодня просто сногсшибательно! Что случилось?». В ее глазах было плохо скрываемое беспокойство. «Серая мышь исчезла!» Такое же беспокойство сквозило и в глазах З.П.

Сразу после лекции было кафедральное совещание, на котором хмурый С.С. объявил, что он сокращает лекционные часы доцента. Объяснять он ничего не стал. Все это выглядело как сведение личных счетов, а на деле значительно уменьшало зарплату доцента. «Кафедральные» напряженно молчали. Скосив взгляд, я посмотрела на доцента – его голубые глаза даже потемнели от гнева. Но он молчал и сидел с каменным лицом. Зинаида Павловна попыталась что-то сказать о целесообразности этого решения, но С.С. жестко ее оборвал. Видимо, он решил показать всем, кто на кафедре главный.

– Уважаемая Зинаида Павловна, – язвительно высказался Семен Семенович, – я понимаю, что вы не можете быть беспристрастной, но подчеркиваю, что заведующим кафедрой являюсь все-таки я! И я отвечаю за учебный процесс! – потом добавил: – Это решение согласовано с ректором и парткомом.

Да, не зря он «дневал и ночевал» у начальства. «Партия доцента» сидела с опущенными головами и многозначительно переглядывалась. Упоминание ректора и парткома многих сразу же отрезвило! Позиции Семена Семеновича укрепились!