========== Разбитые ==========
Тень от блеклых светильников рисовала узоры на деревянном полу кабака. Подвыпившие гитаристы лениво перебирали струны гитар, кивая в такт поникшей головой. Бармен, ревниво поглядывая на рояль в углу сцены, протирал один и тот же бокал грязно-серой тряпкой - уже около получаса, к слову, как подсчитал случайно забредший гость, сверившись с золотыми часами на своем левом запястье. Дух шестидесятых, витавший в заведении, нисколько не привлекал его, но из любопытства он не спешил вставать из-за круглого стола с обшарпанными уголками. Женщины с яркими губами и пустыми глазами, мужчины в черных шляпах и плохо начищенной обувью, дым дешевых сигарет, пропитавший стены заведения. Дешевый, вульгарный бар.
И Он - идеализированный кумир миллионов, известный рок-музыкант. Но сейчас он больше походит на гангстера: с бритой головой, гвоздик-бриллиант в ухе, серая шляпа, костюм в тон. Надоел лоск, надоела лживость. Сбежал от звездной тусовки в прокуренный бар и давится папиросами в углу, изучая людей обжигающе карими, прищуренными глазами. Мальчик-недотрога остался в прошлом, на койке автобуса - возившего группу (в которой он по сей день является вокалистом) в головокружительное турне по городам и странам, - а все слова, что он говорил, заучивались с листочка. Тот самый Билл Каулитц, который ни разу за девять лет не появлялся в свет с девушкой, не любил, не подпускал, не чувствовал. У всех свои принципы, его принципы – ждать сколько потребуется. А пока есть иные развлечения и сотни женщин, которые ложатся в его постель без лишних вопросов. Ему этого вполне достаточно в совокупности с любовью поклонников и любимом делом.
- Еще виски?
- Да, спасибо, - ответил Билл.
Внезапно все стихло. Музыканты, как по команде, убрали мозолистые пальцы со струн и клавиш. Светильники погасли, гости прекратили беседовать и отошли от стойки, удобно устроившись за столами. Бармен отложил бокал и, почти не моргая, уставился на сцену, словно видел ее впервые. Официантки в коротких платьях устало смотрели на посетителей, разнося на подносах крепкие напитки; от этого тяжелого взгляда кололо сердце.
Белый дым контрастен с темной сценой, он клубится, вызывая у зрителей будоражащее вены предвкушение. Билл тоже заинтересовался происходящим: отложив недокуренную сигарету в пепельницу, он не отводил глаз от сцены.
Щелчок. Первые аккорды фонограммы. Мужчина, игравший на пианино, торопливо выбежал на сцену и поставил микрофон на длинной ножке. Слегка горбясь, он поспешил исчезнуть за кулисами, а убегая, чудом не столкнулся с медленно ступающей по ступенькам девушкой.
- Ивиана, неужели не наступит того дня, когда ты сделаешь все правильно! – донеслось до Билла ворчание бармена.
Ивиана поднялась на сцену, встала напротив микрофона и робко оглядела затаившийся зал. Приоткрыла вишневые губы и запела. Странное существо: то ли девушка, то ли девочка. Острые колени торчат из-под кружева приталенного платья, такого же чистого, как и ее голос, ее взгляд. О, ее голос. Детский, невинный. Сердце сжималось и кровоточило от боли и наслаждения. Белое платье составляло обворожительный образ невинности в сочетании с ее светло-голубыми глазами и русыми волнистыми волосами. Она совершенно не вписывалась в порочную атмосферу кабака. Стоит на носочках у микрофона и заливает грустно детскую песенку, взирая на зрителей наивным взглядом олененка. Тонкие запястья, высокие ноты. Непорочное и светлое существо, по страшной ошибке попавшее сюда. И Билл смотрит на нее, затаив дыхание. Восхищается тем, что есть в ней, что он уже потерял – свобода, искренность.
Фонограмма оборвалась так же резко, как и пение девушки. Зал аплодировал, а Билл все еще не мог прийти в себя. Он смотрел на нее, не в силах отвести взгляд. Совершенна. И никакой любви с первого взгляда, никакой влюбленности. Только восхищение и, быть может, зависть: остались же еще люди, не испорченные этим прогнившим миром.
Ивиана отвела левую ногу в сторону и сделала сдержанный поклон, потом поспешила прочь со сцены. А в кабаке вновь воцарила прежняя атмосфера: выпивка, разговоры, игра в карты за дальними столиками, ор, ругань, к пианисту, игравшему грустную мелодию, присоединился чернокожий с сединой и затянул блюз.
Билла уже не интересовала ни музыка, ни происходящее в кабаке. Он, как загипнотизированный, последовал за хрупкой фигурой; он не был даже точно уверен – настоящая ли она? Слишком уж призрачна и идеализирована.
В гримерку его не пустили. Потоптавшись у дубовой двери с самодельной наклейкой в виде пятиконечной звезды, Билл отошел к бару, сел за стойку и заказал виски. Образ Ивианы, как и ее редкое имя, не желал покидать его голову. Билл перебирал в голове даты и события, пытаясь выкроить хотя бы час для того, чтобы снова прийти сюда и увидеть ее, насладиться прекрасным голоском. Но – о чудо! – ему повезло больше: она выпорхнула, словно птичка из клетки, из гримерной и направилась прямо к барной стойке, к Нему.
- Могу я угостить тебя чем-нибудь? – с трудом справляясь со стеснением, поинтересовался Билл. Он чувствовал себя странно, боялся дышать, будто она не девушка, а хрупкий цветок.
- Я… - Ивиана смущенно потупила взгляд. – Я не пью, - Биллу показалось, что эти слова дались ей через силу. – Спасибо… очень мило… с вашей стороны…
Она замолчала. Билл тоже не знал, что сказать. Ивиана сидела на табуретке и внимательно разглядывала его из-под пушистых ресниц. От нее пахло розами.
- Мне пора, - вдруг сказала девушка и, спрыгнув с табурета, слегка коснулась руки Каулитца.
От мягкого прикосновения у Билла перехватило дыхание, а Ивиана, воспользовавшись его замешательством, исчезла за сценой.
========== Вдребезги ==========
А дома пахнет ненавистным перегаром: смесь дешевого алкоголя, сигарет и приторных духов. Иви поморщилась, но ее лицо тут же приняло безмятежное выражение – невинная маленькая девочка с большими голубыми глазами. Эта маленькая невинная девочка на ходу снимала сначала пальтишко из грубой овечьей шерсти, потом хлопковое платьице, затем нижнее белье. Эта маленькая невинная девочка убирала волосы в высокий хвост и искала под изъеденным молью диванчиком что-нибудь покрепче. Пустые бутылки гремели, стукались друг о друга, а в голове Иви звенели ее же слова, сказанные сегодня вечером: «Я не пью, спасибо». Жетон трезвости валяется на комоде, еще один лежит около полупустой бутылки портвейна, и еще один, и еще.
Рухнувшие надежды, бессмысленные попытки. Иви садится на пол, облокотившись костлявой спиной о спинку дивана, пальцы с ломкими расслоенными ногтями крепко сжимают горлышко. Иви пьет и пьет, счастливо улыбаясь. Диагноз прост до безобразия, но сложен в лечении. Алкоголизм.
Девушку все еще трясет. Она знает его, того незнакомца, что подсел. Красивого кареглазого блондина. Билл Каулитц. На последние деньги она ходила на концерты его группы, подпевала, моля Бога, чтобы не упасть в обморок от нехватки сил. А потом по кругу: кабак, алкоголь, сон, кабак, алкоголь, сон… Иви захотелось вытошнить не только свои почки, но и себя саму – как он на нее смотрел! Словно это не он идеален, не он кумир миллионов, а она – простая деревенская девочка с алкогольной зависимостью. Она – идеальна! Иви смеется, Иви смеется и плачет. Обнимает бутылку и раскачивается из стороны в сторону. Наверняка он придет еще раз, может, захочет узнать ее поближе. Но Иви откажется, как бы сильно она не любила его, ведь зачем идеальному, действительно идеальному, хорошему парню, который достоин всего самого лучшего, такая, как она? Что-то течет по ее горлу – алкоголь и слезы смешались в неприятную жгущую полость массу. Иви набирает смс: пишет, что завтра не придет, и послезавтра, возможно, тоже. Иви смеется и плачет. Иви допивает бутылку и вновь лезет под диван – там должна быть еще одна, она помнит…
