- Какая ночь? Ты о чем? - он непонимающе замотал головой, - Ванная комната на втором этаже была занята, и я... - его голос... она могла бы слушать его вечно, у него был такой забавный милый акцент, гораздо приятнее, чем её ужасное произношение. Девушка застыла в немом очаровании, заслушавшись его.

- Ой, а тебе так трудно подыграть мне? У тебя же нет сейчас официальной девушки? - она провела рукой по его плечу, - Будешь моим липовым парнем? Одноклассницы мои от зависти просто лопнут.

- Нет, я на такое не подписывался, - запротестовал юноша, - А ты кто, вообще, такая? - Марк пристально просмотрел в темные раскосые глаза девушки.

О женщинах Марк старался не думать, с головой уходя в работу, и уж тем более не мог представить себе, что его будут домогаться в собственном доме - девица, которую он впервые видит.

- Ладно, ладно, - она снисходительно улыбнулась, - Не бойся, твоё мужское достоинство не пострадает, - хихикнула она своей шутке, - Моё имя Лали-Мей, меня твой приятель привёл, такой смуглый, кареглазый, - потом она искушающе состроила глазки, - У тебя же нет тайной жены, к тому же, беременной?

- Та типун тебе на язык, язва мелкая! - порывисто отмахнулся парень.

- Ой, ой! - девушка оттолкнула его от двери и решительно направилась в кухню, - Ванную комнату я тебе освобождаю и иду на кухню - если голоден, то присоединяйся.

- Ну, что за девица - уже, как у себя дома, распоряжается, - развел руками Марк и отправился в душ, - Вот же притащил Джон маленького дьяволёнка.

- Я всё слышала, - крикнула Мей из кухни.

Марк тяжело вздохнул.

Когда он вышел из душа, то девушка, так и не дойдя до гостевой комнаты, уже свернулась калачиком на диване в гостинной.

- А, это ты, - она приоткрыла один глаз.

- Похоже, ты засыпаешь? - тихо спросил Марк, - Тебя перенести в комнату?

- Останься со мной, пожалуйста, - сонно пробормотала она, - Но, только рискни со мной что-нибудь сделать. Если утром пояс халата будет завязан по другому, то я тебя кастрирую, учти.

Юноша попытался всё-таки отнести её в спальню для гостей, но она дернула его за руку, и он от неожиданности присел рядом с ней на диван. Она же преспокойно положила голову ему на колени:

- Теперь ты - моя подушка, - удовлетворенно заключила она и заснула безмятежным сном ребёнка.

А Марк той ночью глаз не сомкнул, и к утру у него ужасно ломило спину, но она так сладко и спокойно спала, что он так и не решился потревожить её сон. Её ровное дыхание, биение её сердца, запах её вымытого тела и гладкость её волос - всё это странным образом будоражило его, вызывая непонятные ощущения. Он даже не догадывался, что она так спокойно заснула - впервые за долгое время.

Утром, всё же, усталость взяла своё, и Марка начало клонить в сон. Когда он открыл глаза, то девушки уже не было. Она обувалась в прихожей.

- Уходишь? - окликнул её Марк, выйдя в коридор.

Он стоял и смотрел на неё, облокотившись о стену.

- А, это ты - "подушка", - улыбнулась Мей, - Пойду я, пожалуй... Не хочу вас больше напрягать своим присутствием, - она посмотрела на него с благодарностью, - Спасибо вам. Спасибо, - подойдя к самой двери, она обернулась, - И ты не остановишь меня? Не попросишь остаться? - а внутри всё кричало "Останови меня! Спаси меня!", - Не бойся, я ничего у вас не украла.

- Да, мне как-то фиолетово, знаешь ли, - пожал плечами парень, - Украла или нет - это будет на твоей совести.

- Тогда, пока, - произнесла она бесцветным голосом и поспешно отвела взгляд.

Внезапно, он резко дернул её за руку - от этого движения рукав её кофты сполз, и он увидел на локтевом сгибе следы от инъекций:

- Ты, что, совсем дура?! - он рванул её руку на себя, и вот уже девушка оказалась в его объятиях, - Сколько тебе лет? Тебе же ещё нет и шестнадцати, - на каком-то интуитивном уровне, он смог "прочесть" её боль, испытав подобное в своей жизни.

А ещё стало вдруг больно - неужели он достоин только вот такой вот женщины? Кем он будет для нее - объектом спора с подружками, очередной красивой игрушкой в коллекции? Девчонка-то симпатичная, наверняка ей стоит только пальцем поманить, сотни парней будут у её изящных ножек в модных модельных туфельках.

- А тебе какое до меня дело? - Мей с вызовом посмотрела на него, - Ты мне кто - отец, что ли? Мне с головой хватило твоего приятеля с его придирками и нравоучениями, - она попыталась вырваться из его рук, и заметила шрамы на его запястьях, - А сам-то!

- А ты думала - я тут весь такой, в шоколаде?! Если заглянуть ко мне в душу, то там можно увидеть такие же шрамы. Я тебе - никто, ты права, но, возможно, я могу понять тебя как ни кто другой, - он порывисто привлёк её к себе и крепко обнял, - Ты не должна продолжать губить себя, торговать своей красотой и подрывать своё здоровье. Ты же ещё почти ничего не видела в этой жизни. Я прошел через всё это, но, благодаря этим людям, я смог начать жить заново.

- Ты? - она несколько раз всхлипнула и подняла голову, - Неужели ты?...

- Ну, вот - теперь об этом знаешь только ты. Даже с ними я не говорил об этом... Об этой стороне моей жизни мне сейчас противно и неприятно вспоминать - они знают только, что жизнь моя была безрадостной, но, об этих её подробностях я не могу говорить. Я пытался выжить, но кроме собственного тела у меня не было ничего. Мне приходилось спать с женщинами за деньги и делать ещё много чего, о чем не принято говорить вслух. Однако, если это заставит тебя задуматься о своей собственной судьбе, то я могу тебе рассказать, как это - быть изнасилованным в нежном детском возрасте или корчиться от ломки в вонючем подвале... - и снова накатила волна грязи и смрада, он снова ощутил всю мерзость и всю тошнотворность тех дней, точно он сам был комком напрягшихся нервов и сгустком грязи.

- Не продолжай... не надо... - девушка приложила палец к его губам, - Это же причиняет тебе боль...

- Это часть моего бытия. Мне от этого не уйти и не забыть, - тихо ответил он.

Что же могло приключиться у этой девочки, что она стала такой? Ему было страшно и больно видеть её вот такой - совсем ещё юную, но уже разочаровавшуюся в жизни, принявшую жестокость и цинизм, но сильнее всего было то негодование и тот гнев, что охватил его по отношению к тем, кто довел её до такого состояния - он ещё даже не знал их, а уже ненавидел и готов был разорвать собственными руками за то, что искалечили девочке жизнь. Он обязательно сделает всё, что будет в его силах, и не только - но не оставит её один на один с болью.

- Ты - необыкновенный человек, - Мей не смогла сдержать слёз - то ли восхищения им, то ли сожаления по своей собственной жизни.

- Поверь мне - самый обыкновенный, и я хочу помочь тебе, как когда-то помогли и мне, - прошептал он.

А она вдруг захотела, чтобы его чувства к ней и его объятия были иного рода - и она готова будет бороться за этого мужчину, чтобы он смог однажды разглядеть в ней те чувства, что зарождались сейчас в глубине её сердца. И захотелось, чтобы и он чувствовал к ней не жалость или сострадание, а то, что чувствует она к нему - то, что чувствует мужчина к женщине... Чтобы смотрел на неё другим взглядом... Ей захотелось узнать о нем всё - чем он живет, чем дышит, что предпочитает, о чем думает, что любит, а что - нет... Захотелось проникнуть в его мысли, заполнить их собой, стать частью его жизни, стать такой, какой он захочет её видеть, лишь бы не наскучить ему, лишь бы быть ему интересной. И не понимала она, чего же ей хотелось сейчас больше - сбежать подальше со стыда за своё прошлое или прижаться к нему ещё сильнее и испробовать его губы, что находятся сейчас в такой близости - распробовав до малейшего из оттенков вкуса. Ни к одному мужчине до этого момента она не чувствовала ничего подобного, и не потому, что он действительно так хорош - обласканный жизнью мальчик-мажор, он так отозвался на её боль как раз потому, что у самого в душе глубокие раны. Первая родственная душа, которую она встретила в этом безумном мире, которая сможет понять и принять её, какой бы несносной она не была. Кто-то из великих сказал: "Человек приходит в этот мир один и уходит один, и только в любви и дружбе человек может хоть временно почувствовать себя не одиноким".