Восстание рабов на Сан-Доминго началось в 1791 г., одновременно со свержением короля во Франции. В 1794 г. Национальный конвент отменил рабство, но это мало успокоило почти полумиллионное негритянское население Сан-Доминго. Плодородный остров привлек внимание испанцев и англичан, в результате война всех против всех пылала на нем целое десятилетие. Французские колонисты с трудом удерживались в прибрежных городах.
В 1801 г. остров лишь формально считался владением Франции; реально власть оказалась в руках вчерашних рабов-негров, а их вождь – Туссен-Лувертюр – был объявлен пожизненным губернатором. Наполеон поручил навести порядок в колонии своему другу и родственнику – генералу Шарлю Леклерку (он был женат на сестре Бонапарта – Полине). Для этой цели в его распоряжение поступил экспедиционный корпус почти в 40 тысяч солдат, в число которых входило около 5 тысяч польских легионеров. (Заметим, примерно с такой армией Наполеон рассчитывал добраться до Индии, отобрать ее у англичан и сделать колонией Франции.)
С выделенным количеством солдат трудно не добиться успеха на острове, и поначалу он у Леклерка был. Экспедиционный корпус одержал ряд побед над восставшими, но тут на французов обрушилась эпидемия желтой лихорадки. Болезнь выкосила 25 тысяч солдат, в ноябре 1802 г. умер и сам командующий. Руководство боевыми действиями принял генерал Рошамбо. Он сделал ставку на жестокий террор, но вызвал лишь всеобщую ненависть островитян к французам, был разбит повстанцами и спустя год командования попал в плен к англичанам.
1 января 1804 г. восставшая Сан-Доминго провозгласила себя независимой республикой Гаити. Франция навсегда потеряла крупнейшую колонию в Вест-Индии, Наполеон лишился очередного войска, а Полина Бонапарт – мужа. В том же году на острове началась массовая резня белого населения, которое составляло 42 тысячи человек; в результате расовой чистки оно исчезло совершенно.
Жалкие остатки экспедиционного корпуса эвакуировались после поражения Рошамбо во Францию. Среди спасшихся участников экзотической войны оказалось триста поляков. Немногочисленные польские легионеры, прошедшие через ад Сан-Доминго, чрезвычайно ценились Наполеоном. Они были включены в самую элитную часть – наполеоновскую гвардию. Ветеранам Сан-Доминго предстояло пройти еще не один круг ада. Во время похода на Россию они состояли при императоре в качестве личных телохранителей.
Выжил ли кто из ветеранов Сан-Доминго после русской кампании? По крайней мере, один человек нам известен. Генерал Михаил Сокольницкий на острове был начальником штаба польских полубригад. Он и вывел с Сан-Доминго чудом сохранившихся соотечественников.
Затем мы встречаем бригадного генерала Михаила Сокольницкого сражающимся в Пруссии. В русском походе 1812 г. он возглавляет наполеоновскую военную разведку. Несмотря на высокий чин и должность Сокольницкий так и остался бесстрашным рубакой. В Бородинском сражении он вел в атаку дивизию, при этом получил удар штыком в ногу и пулевое ранение в плечо.
В 1814 г. польский корпус оказался без Отечества и без Наполеона, который весьма туманно обещал это Отечество вернуть. Поляки не знали: с кем им воевать, кому служить и где вообще найти на этой земле клочок земли, где бы можно было спокойно дожить свои дни – некоторые из них непрерывно воевали два десятилетия, и успели состариться в боях. К русскому царю Александру I – фактическому хозяину их родных земель отправилась делегация от наполеоновского Польского корпуса. Возглавил ее генерал Михаил Сокольницкий.
Русский царь обрадовал поляков известием: в отличие от Наполеона, создавшего герцогство Варшавское, он возрождает царство Польское. Правда одна существенная деталь: корона этого царства будет на голове самого Александра I.
В остальном царь был милостив: весь польский корпус принимался на русскую службу, Михаил Сокольницкий получал звание русского генерал-лейтенанта. Ему было предложено возглавить штаб армии царства Польского. На этом карьера неутомимого воина закончилась. Он умер в сентябре 1816 г. – сказались последствия желтой лихорадки, перенесенной им на острове Сан-Доминго.
Польская игра Наполеона
В 1806 г. Пруссия объявила Наполеону войну. В этой стране еще прекрасно помнили победы Фридриха II, одержанные в предыдущем столетии. Несчастные прусаки, до сих пор жившие былыми успехами, надеялись, что вполне управятся с корсиканским выскочкой, начавшим активно вторгаться в раздробленные германские княжества, герцогства, графства…
Увы! Прошлые победы – ничуть не признак того, что нация способна побеждать и сегодня. Наполеон в двух одновременных сражениях вдребезги разбил объединенное прусско-саксонское войско и стал хозяином большей части Пруссии.
Таким образом во власти Бонапарта оказалась часть польских земель, доставшихся Пруссии от разделов Речи Посполитой. Памятуя о преданных поляках, долгие годы сражавшихся под его знаменами, Наполеон отправился, наконец-таки к берегам Вислы.
Осенью 1806 г. на польский политический небосклон неожиданно вышел князь Юзеф Понятовский – племянник последнего короля Речи Посполитой Станислава-Августа. Ничего значимого до этого времени не совершивший, Понятовский получает высокий пост в Варшаве, – исключительно благодаря своему происхождению и тому факту, что Наполеон разбил пруссаков.
Прусский генерал Калкрейт, бывший комендантом Варшавы, с ужасом узнал, что Наполеон выступил из Берлина и идет на Познань. «Это послужило сигналом для прусских властей, – рассказывает в своих мемуарах графиня Потоцкая. – Сопровождаемые насмешками уличных мальчишек, они поспешно оставили Варшаву, присоединившись к русским войскам, расположенным лагерем на другом берегу Вислы. Прусский король написал письмо князю Понятовскому, назначив его губернатором Варшавы и начальником несуществующей национальной гвардии. Он просил при этом позаботиться о безопасности жителей, уверяя, что не считает никого более достойным такого важного дела. Между тем пруссаки, уходя, не оставили ни одного ружья, и князю пришлось вооружить около сотни людей копьями и дрекольем, чтобы занять ими караулы».
Состояние польских земель, ограбленных ближайшими соседями, вызвало смешанные чувства у тех, кто их посетил в те времена – что-то среднее между жалостью, разочарованием, презрением и сочувствием. Впечатлениями делится барон де Марбо, оказавшийся на берегах Вислы с корпусом маршала Ожеро:
«Мы теперь в Польше, самой бедной и самой несчастной стране Европы… От самого Одера больше не было больших дорог. Мы шли по зыбучим пескам или по ужасной грязи. Большинство земель было не обработано, а немногие жители, которые встречались на нашем пути, выглядели неописуемо грязными».
Наполеону не было дела до внешнего вида поляков, его не волновало экономическое состояние края. Главное, что поляки умели хорошо сражаться, а императору французов было нужно множество рук, умеющих держать саблю и ружью – потому что планы у него были наполеоновские. Но вот беда, поляки хотели и могли сражаться, но предпочитали не за Францию, а за собственную родину. Сдержанно вели себя те поляки, что не поддались эйфории от наполеоновских побед и собственных мечтаний, которые не услышали от Наполеона то, что, прежде всего и более всего, желали услышать.
Барон де Марбо описывает игру Наполеона с польским героем – Тадеушем Костюшко, окончившуюся ничейным результатом:
«Сам император утратил свои иллюзии, ведь прибыв сюда ради восстановления независимости Польши, он надеялся, что все население этой обширной страны как один поднимется при приближении французских армий, однако никто из жителей даже не пошевелился!.. Напрасно для возбуждения энтузиазма поляков император приказал послать письмо знаменитому генералу Костюшко, руководителю последнего польского восстания и пригласить его присоединиться к своей армии. Однако Костюшко продолжал мирно жить в Швейцарии, куда он скрылся после восстания. На упреки, которые ему делали по этому поводу, он ответил, что слишком хорошо знает нерадивость и беспечность своих соотечественников, чтобы иметь смелость питать надежду на то, что им удастся освободиться даже при помощи французов. Не сумев привлечь на свою сторону Костюшко, император, желавший, по крайней мере, воспользоваться его известностью, обратился от имени этого старого поляка с воззванием к населению Польши, но ни один поляк не взялся за оружие, хотя наши части заняли многие провинции бывшей Польши и даже ее столицу. Поляки не соглашались браться за оружие до того, как Наполеон не объявит о восстановлении Польши, а Наполеон не собирался принимать такое решение до того, как поляки не поднимутся против своих угнетателей, а они этого не сделали».
