Опираясь на тело Дженнера, она направила рот к его горлу. Его тело застыло, и руки переместились, чтобы с силой сжать ее запястья. Он медленно оторвал ее от своего тела, и легкая дрожь вибрировала по телу Брии от его сжатых кулаков. Адамово яблоко Дженнера дернулось, и глаза вспыхнули ярким серебром, когда его взгляд встретился с ней.

— Нет. Из моего запястья.

Его запястья? Отказ ужалил Брию в самое сердце. Разве он не хотел, чтобы она была ближе? Она в ковене питалась от запястий дампиров. От Лукаса. Связанная, она была все же немного больше, чем незнакомка для Дженнера, она обнажилась перед ним. Предложила ему горло. Если бы он задержался у ее вены, она бы отдала ему и свое тело тоже. Теперь, когда безумие кормления покинуло его, он относился к ней с холодным равнодушием.

Чего она ожидала на самом деле? Связь соединила их души, но не сердца. Между ними не возникло мгновенной привязанности. Она неправильно истолковала его возбуждение. Было приятно пить кровь. Брия поняла это сейчас. Удовольствие могло быть и без эмоций. Раздельным. Если этого Дженнер хотел от их связи, то Брия даст ему это.

Жгучая боль горела в деснах Эрика, когда один клык, а затем другой, были вырваны из его рта. Его собственная кровь покрыла язык, и рык, поднявшийся в груди, был как от сильного желания, так и от гнева.

— Они отрастут. — Заверение его матери ничем не утешило его. — Это временно.

— Временно. — Эдрик Сало, лорд вампиров, который правил их территорией, ничего не сделал, чтобы скрыть насмешку в голосе. — Жаль, что женщина, которую осушил ваш сын, не может претендовать на смерть как таковую.

Его мать была мудрой и держала язык за зубами, чтобы ее не наказали вместе с ним.

— Мой господин…

— Молчать!

Его отец склонил голову по приказу вампира. Видеть отца, могущественного военачальника вампиров, кланяющегося с позором, прорвало скудное самообладание Эрика. Его отцу не на пользу пойдет ходатайствовать по делу сына. Он убил женщину. Выпил ее до смерти. Его вина была неоспорима. Сам поступок — бессовестным. В возрасте шестнадцати лет он уже понимал, что натворил. Его родители решили объясниться: что он был просто молодым дампиром, который не знал как лучше. Но Эрик был полностью осведомлен о том, что он сделал. Он был захвачен похотью. Жаждой. Его свел с ума вкус ее крови на языке. И как только его клыки порвали кожу, он не смог остановиться.

Даже сейчас он жаждал большего. Когда его десны кровоточили, его клыки исчезли, его избили охранники Лорда Сало — собственные братья по оружию отца Эрика — и поставили на колени, он хотел большего. Нуждался в большем. Жажда, подобная его, была неслыханной среди дампиров. Им нужно было кормиться четыре или пять раз в год, и даже тогда эти кормления длились секунды. Он пировал на женщине долгие минуты, которые, казалось, продолжались часы. Он вбирал и вбирал ее вену, пока ее сердце не перестало биться. В ее легкие больше не поступал воздух. Она обмякла на его руках, а он так и не отстранился.

Дрожь прошла по его телу. Он всегда знал, что до этого дойдет. Даже новообращенные не испытывали такой жажды, как он.

Глаза вампира сердито вспыхнули серебром, когда он посмотрел Эрика.

— Ты никогда не обратишься, — сказал Лорд Сало с такой категоричностью, что Эрик почувствовал, как слова вибрируют в его костях. — Твое тело будет отмечено, и ни один вампир никогда не сможет предложить тебе дар трансформации. Я вижу твою душу, Эрик Дженнер, она темная, черная и непостижимая. Как вампир, ты станешь монстром. Неконтролируемым, ненасытным. Опасным для нашего рода и других. — Лорд вампир перевел свое внимание на отца Эрика. — Тебе и твоей семье запрещен этот и любой другой ковен. Вы изгои. Ты меня понимаешь?

Поверженное выражение лица отца Эрика вызвало боль, которая распространилась по сердцу Эрика. Его мать, молча, плакала рядом с ним, и горе, столь тяжелое, так накрыло Эрика, что он не думал, что когда-нибудь сможет распрямить плечи.

— Я понимаю, мой господин.

Краем глаза Эрик наблюдал, как два вампира готовили свои иглы и чернила. Он будет отмечен. Заклеймен как предупреждение всем, кто посмотрит на него. Он станет, как повелел вампир, монстром.

Дженнер тяжело потряс головой, выбив неприятные воспоминания, которые омрачили его душу спустя столетия. Неустойчивая сила над его контролем ускользала с каждой проходящей секундой. Вкус крови Брии, богатый и сладкий, задержался на его языке. Запах ее возбуждения сводил его с ума от желания, доводя тело до состояния жутчайшей похоти. Дженнер сказал себе, что именно взятие его вены повлияло на нее. Больше ничего. Неспособность контролировать свое вожделение — результат новообращения.

Дженнер слишком хорошо знал, как трудно овладеть этим побуждением. Даже сейчас тьма внутри него ревела, требуя освобождения.

Ронан назвал ее девственницей. Она призналась, что никогда не предлагала свою вену другому. Если никто не брал ее вену, Дженнер подозревал, что ее тело также нетронуто. То, что он был первым, кто испил из нее, послало через него всплеск мужского удовлетворения. Никто другой не пробовал ее. Не брал этот пьянящий нектар на свой язык. Не касался ртом ее нежного горла.

Ее сверкающие драгоценными камнями глаза теперь стали оправлены серебром, все внутри Дженнера скрутилось в болезненный, голодный узел, когда она коснулась губами его запястья. Она укусила без преамбулы, погрузив клыки в плоть, и его член запульсировал, став горячим и твердым. Ее укус был сладкой пыткой, которую он терпел снова и снова. Удовольствие, отличное от всего, что он когда-либо знал. Порыв восхитительной жары не имел равных. Эффект их связи? Или, возможно, отражение его собственной непрекращающейся жажды.

Веки Брии трепетали, и ее блаженное выражение лица привлекло внимание Дженнера. Ее ногти вонзились в его запястье, когда она крепко прижимала его ко рту. Глубокое всасывание послало волну ощущения от его запястья вниз по телу и поселилось в основании мошонки. Дженнер содрогнулся. Его желание было абсолютным. Он не знал ни черта об этой женщине, но был уверен, что она не заслуживает того, чтобы быть привязанной к несчастному ублюдку, как он.

Время замедлилось. Она кормилась всего несколько минут, но для Дженнера это могло быть годами. Когда ее клыки вышли, у него в груди все напряглось. Хотя он и не думал, что сможет выдержать еще одну минуту физического контакта с ней, он не хотел, чтобы это заканчивалось. Он слишком быстро отстранился, едва не выдернув запястье из ее рук. Темные брови нахмурились, и язык Брии слизнул его кровь, украшавшую ее пухлую нижнюю губу.

— Я могу закрыть для тебя проколы.

— Нет необходимости, — произнес он сквозь новый всплеск похоти. Он не думал, что сможет вытерпеть скользящий по коже ее язык, не бросая ее на матрас и не трахая до тех пор, пока не встанет солнце. Он не думал, что сможет остановиться от того, чтобы не вскрыть ее вену и не выпить ее досуха. — Они закроются сами по себе.

— О. — Ее разочарование резануло его. — Я не понимаю.

Вампиры и дампиры обладали ядом, который помогал ранам на быстро заживающей, сверхъестественной коже немедленно закрываться. Но вампиры исцелялись гораздо быстрее, чем дампиры. Закрытие проколов было вежливостью, а иногда и актом привязанности.

— От кого ты кормилась после перехода?

Ее выражение лица было настороженным.

— От Лукаса, — медленно сказала она. — Члена моего ковена.

Мысль о том, что ее язык скользил по плоти другого мужчины, наполняла Дженнера мгновенной и неистовой яростью. Его рука вырвалась и схватила ее за запястье.

— Ты будешь питаться только от меня, — сказал он тихо. — С этого момента.

Глаза Брии расширились на долю дюйма, и цитрусовые нотки запаха распространились в пространстве между ними. Она кратко кивнула, и упрямо сжала челюсти.