От Дэвида не укрылась тень, пробежавшая по лицу Свон, и, зная Эмму, он не стал списывать это на волнение. Взглянув повнимательнее, мужчина заметил, как осунулась его подруга. Обхватив руками её плечи, он посмотрел в уставшие и покрасневшие глаза девушки.
- У тебя что-то случилось?
Блондинка угловато повела плечом и, улыбнувшись лишь одним уголком губ, с тоской посмотрела на своего друга.
- Давай отложим этот разговор до самолёта, мне просто нужно собраться и дождаться Генри, чтобы всё ему рассказать.
Дэвид понимающе кивнул, и Эмма, поднявшись в свою комнату, с благоговением разложила на кровати восхитительную чёрную сутану с новенькой колораткой на воротнике. Она всегда мечтала носить такое, но проблема заключалась в том, что предписанием англиканской церкви женщинам это запрещалось. Конечно, к примеру, различные ответвления протестантского учения позволяли себе разночтения данного правила, так те же баптистские женщины-священники уже давно разрешали себе эту вольность, но Свон о таком могла только мечтать. И вот впереди её ждала встреча с самой преподобной Кэтрин Джеффертс Шори. Самой известной феминисткой англиканства. Что только не говорили о ней злые языки! Но эта замужняя женщина, мать двух прекрасных дочерей, одна из которых служила в ВВС США, почти что с одержимостью продвигала идеи модернизации не только в англиканской Церкви Штатов, но и за её пределами. Поэтому расчёт Дэвида на то, что примас останется довольной, когда увидит молодую девушку-священника, имеющую свой собственный приход и одетую не по традиционалистическим канонам, а согласно реформаторским идеям одного из пяти участников конклава великих церквей, был верным.
Эмма с нежностью коснулась тёплой черной ткани. Её длинные пальцы медленно прошлись по вороту сутаны, скользнув по колоратке. В этот миг она была абсолютно счастлива. Любимые люди, ждущие её на кухне, сын, который скоро должен был вернуться со школы, свой приход… О чём ещё она могла мечтать? Пожалуй, желать чего-то ещё было бы кощунством. Кажется, её «зуб» откладывался на целых три дня, и, улыбнувшись этой мысли, девушка принялась облачаться.
Раскрасневшиеся, но успевшие отодвинуться друг от друга, Дэвид и Мэри Маргарет с восхищением уставились на вошедшую на кухню девушку. Её вьющиеся локоны буйным золотом обрамляли грубую строгость одежд, руки нервно поправляли несуществующие складки, а впившаяся в горло ещё не разношенная колоратка, казалось, мешала дышать. Но прерывистым дыхание Эммы было не от этого, а от волнения. Коди, выскочив из-под стола и не узнав сначала вошедшую, подал было голос, но потом, заскулив, бросился навстречу Свон. Счастливо улыбнувшись, она подхватила щенка на руки и нежно потрепала за ухом. Его лапа уже почти зажила, и он лишь слегка прихрамывал, что не могло не радовать хозяйку.
Мэри Маргарет шумно выдохнула от восхищения и, зажав рот ладонью, во все глаза смотрела на их священника. Солнечный свет из большого кухонного окна, поймав всю фигуру Эммы в свои призрачные объятия, ласково заблудился в её волосах и, играя с их кончиками, любовался своим же мягким отражением в её зелёных глазах.
Улыбка Дэвида была и нежной, и печальной одновременно, потому что он помнил, как в его церковь пришёл ободранный, обозлённый и голодный подросток. Просто гадкий утёнок, превратившийся теперь в гордого лебедя и назначенный Им в ловцы людей. В следующую секунду наваждение было прервано урчанием голодного желудка блондинки, которая и забыла, что почти не прикоснулась к завтраку. Все трое весело рассмеялись, и экономка побежала к плите, чтобы разогреть для Эммы обед.
***
Генри совсем не хотелось расставаться со Свон, но он, понимая, что всё это нужно для «зуба», пообещал слушаться Мэри Маргарет и не забывать выгуливать Коди. И вот Эмма и Дэвид уже поднимались в небо, сидя в белоснежном лайнере. В разрывах туч над Прествиком искрились звёзды, и их колючий свет был хорошо виден в иллюминаторах. Эмма потянулась было за наушниками, чтобы послушать любимого Клауса Майне, когда почувствовала руку Дэвида на своём плече.
- Мы в самолёте, а я всё ещё не услышал рассказа о том, что случилось, - сказал мужчина.
Страх, мелькнувший в глазах девушки, удивил священника. Он уже четыре года не видел ничего подобного, и это не на шутку обеспокоило его.
- Милая, что такое? Что стряслось?
- Вчера вечером к нам пришла странная женщина… - начала было Эмма. Чтобы снять напряжение, она рассмеялась:
- Генри даже принял её за леди. Знаешь, такая дама за пятьдесят, в дорогущей шубе и шлейфом духов, тянущемся из самого Парижа. Она представилась как Кора Миллс…
Дэвид нахмурился, это имя показалось ему знакомым.
- Миллс, Миллс… Подожди, а как звали жену того самого бейсболиста, биту которого мы с девочками подарили тебе на день рождения?
Свон, вздрогнув, во все глаза уставилась на Дэвида.
- О, боже, она сказала, её дочь зовут Реджина Миллс. Но этого не может быть, вся семья Генри Миллса жила в Эдинбурге.
- Может быть, она говорила ещё что-то уточняющее?
- Ничего, кроме того, что её дочь лежит у нас в нарколожке, и того, что ей нужна помощь… - задумалась девушка. - Подожди, вроде что-то про сестру Реджины, что она не хочет открыться ни матери, ни сестре…
- Вспоминай, сколько детей было у Генри Миллса. Это ты у нас всегда была фанаткой «Филадельфийских Филлис» и злилась, когда я не давал тебе смотреть с ними матчи, - улыбнулся Дэвид.
- Слушай, всё сходится… - пробормотала Эмма, даже забыв пожурить друга за те несколько случаев, когда она была вынуждена пропустить бейсбольные матчи из-за того, что другие сироты хотели посмотреть мультики. – Потому что она что-то говорила про переезд из столицы и… Да, кажется старшую дочь Генри Миллса звали Зелена…
- И чем тебя так напугала встреча с богатой леди? - попытался улыбнуться Дэвид.
Эмма опять сделалась серьёзной, а напряжение коснулось её плеч, что снова не ускользнуло от внимания её спутника.
- Понимаешь, это всё была какая-то ложь, но я никак не могла понять, где она начиналась или даже больше: в чём она заключалась. И что самое страшное, меня постоянно не покидало ощущение, что я разговариваю не с человеком, - Свон запнулась, но потом продолжила: – А с маской человека с тысячью фальшивых лиц. С дьяволом…
Мужчина сочувственно вздохнул.
- Ты ведь понимаешь, что такие люди будут всегда, и что это не обязательно было искушением тебя как священника?
Девушка сокрушённо покачала головой.
- Она не оставила мне выбора. Мне пришлось дать ей обещание, что я помогу, что сделаю всё, что в моих силах. Если бы я не согласилась, то она не выпустила меня за пределы Ада. Я словно оказалась в комнате, из которой не было выхода. Снова одна и никому не нужная.
Дэвид в утешающем и ободряющем жесте крепко сжал плечо своей подруги.
- Ты ведь позволишь мне помочь тебе? Мы вдвоём сделаем то, что ты пообещала. Ты ведь помнишь, что ты больше не одна и никогда не будешь одна? Что ты сказала Коре Миллс?
В огромных зелёных глазах, напротив, застыл ужас.
- Я не знаю, в чём это будет заключаться, но я поклялась спасти её дочь!
========== 16. ==========
Вернувшись со школы, Генри пошёл погулять с собакой. Зима в этом году обещала не опаздывать, уже близок был декабрь, и как-то уж слишком очевидно осень сдавала свои позиции, без боя и просьб о перемирии. Да и как знать, возможно, в этой безоговорочной капитуляции были и свои плюсы. В этой прозрачности воздуха по утрам, застывшей слезой, в скорбном засыпании природы до оговоренного с весной срока, являющегося извечной непостижимой тайной для всего человечества…
Обойдя церковь и заглянув через окно в помещение школы для сирот, мальчик ничего не увидел внутри и поэтому разочарованно пошёл дальше, пытаясь носком своих новеньких ботинок на меху подцепить остатки побуревших и отсыревших листьев, которые от такого взаимодействия лишь активнее превращались в труху. Неожиданно поводок выскочил из руки, и Коди побежал прочь от ребёнка. Щенок, вернувшись назад, принялся с лаем бегать вокруг мальчика и, не давая себя поймать, уводил ребёнка всё дальше по территории церкви. Вдвоём, после того, как Генри наконец-то поймал поводок, они добежали до готовящегося к зиме пруда с осиротевшим на время домиком для лебедей. Затем они пособирали гладкие камешки, очищая их от сырой и вязкой земли, и как-то незаметно в веселой игре, пройдя через липовую аллею, дошли до реабилитационного центра.
