Всегда мечтала вживую увидеть это чудо природы, и пусть я вижу её лишь во сне. Страшно не было, я лишь с восторгом смотрела по сторонам, – а там было на что посмотреть, виды были просто сказочные. Яркая зелень расстилалась до самого горизонта, кое-где её разделяли ленты рек и изредка стоящие домики с черепичными крышами. При виде такой красоты невозможно не ощутить приятного волнения. Тем более, что моё тело очень реалистично ощущало сам полёт: ветер обволакивал кожу прохладным потоком, и я чувствовала себя скорее не птицей, как следовало ожидать, а рыбой, плывущей в толще воды.
Мы стали постепенно снижаться, и я могла немного разглядеть окрестности. Мостовая внизу была выложена камнем, по сторонам от дороги раскинулись пышные деревья. За ними то и дело выныривали крыши домов. Мы пролетели над мостовой и через арку нырнули в тенистый двор-колодец.
Я наконец почувствовала землю и твёрдо встала на ноги. Моя таинственная знакомая молниеносно взмыла ввысь и уселась на ветку дерева, внимательно за мной наблюдая. Я осмотрелась: все окна в домах были тёмными и холодными. Вся атмосфера этого двора резко контрастировала с тем, что я только что видела. Однако я не имела понятия о том, где нахожусь и зачем оказалась здесь. Ничего не предвещало, что хоть кто-нибудь собирается просветить меня на этот счёт, но в голове безмолвно крутился один вопрос: «Где я и зачем?»
Вы когда-нибудь чувствовали, как спину буравит чей-то взгляд? Раньше я была убеждена, что это не более, как красивый оборот речи, но не в этот раз. По спине побежали мурашки, и я буквально физически ощутила, что кто-то пристально смотрит на меня. Мне ничего не оставалось, как повернуться и проверить, и я настроилась увидеть нечто ужасное. Каково же было моё удивление, когда я увидела маленькую девочку лет семи или восьми. Её ярко-синие глаза смотрели прямо на меня, но будто сквозь, она не видела меня. Зато у меня было время разглядеть её. Аккуратное голубое платье в горошек и соломенная шляпка выдавали в ней любимую дочь, явно из хорошей семьи. Пожалуй, наряд был несколько старомодным, но очень милым и симпатичным.
И тут начался дождь. Струями вода стекала с полей соломенной шляпки и разбивались о землю. Примечательно, что нигде вокруг дождя больше не было. Только эта девочка в потоке дождя, и ни души вокруг. Я смотрела, не отводя глаз, и могла бы простоять так долго, но руки и ноги вдруг стали неподъёмно тяжёлыми, словно набитыми песком. Весь мир вокруг стал сначала расплываться, а потом и вовсе превратился в одну сплошную темноту, и меня, словно в водоворот, затянуло в сон.
Проснулась я поздним утром и долго обдумывала увиденное. В том, что это был не просто сон, я уверена: ни один сон не бывает таким ярким и реалистичным. Пожалуй, даже чересчур. Кто та девочка – вот главный вопрос. Совершенно точно, что прежде я никогда не видела её, а значит, дело не во мне. Особо суеверной я никогда не была, но в существование «непроявленного» мира всегда верила. Было бы странно, если бы человек оказался единственным и неповторимым существом во всей Вселенной. Глупо думать, что ты важнее всех. Люди с лёгкостью верят в приметы, но иронично улыбаются в ответ на замечания о параллельных мирах. Их устраивает такая путаница, и они вовсе не стремятся расширить границы своего маленького мира. Так и проживают всю жизнь в картонной обувной коробке.
Мне же всегда хотелось верить, что мир интереснее и загадочнее, чем принято думать. Я никогда не мечтала увидеть инопланетян, но в детстве верила в существование параллельных миров и путешествия во времени. С возрастом мало что изменилось, разве что груз ответственности заставил стать более скептичной и менее внимательной к мелочам, которые когда-то могли бы заставить моё сердце бешено колотиться. Сейчас детские надежды и верования проснулись и оживлённо потирали ручки, и я поняла, что жизнь моя обещает быть интересной.
Уединение в большом старом доме постепенно стирало слой за слоем шелуху взрослой жизни, и я всё чаще прислушивалась к шорохам и скрипам ночного дома. Всё-таки правду говорят, что каждый дом – живой, со своей атмосферой, настроением и характером. Несколько раз мне казалось, что в соседней комнате кто-то ходит и качается в кресле. Но всякий раз, когда я, затаив дыхание, босиком пробиралась к двери и с размаху открывала её, комната оказывалась пуста. Не то чтобы я ждала, что увижу привидение или нечто подобное, но, согласитесь, моя встреча с той девочкой давала мне право на ожидание очередной встречи с тайной. Однако прошло уже несколько дней, а жизнь шла своим чередом.
По утрам я варила кашу и пила чай (причём чайника я не нашла, и кипятила воду прямо в кастрюле), днём гуляла и писала, а по вечерам допоздна сидела у камина. В сотый раз проверяя вечером кабинет, я обратила внимание на лист бумаги, он чётко выделялся на тёмном полу. Может, его сдуло ветром с одной из полок?
С трудом удалось рассмотреть в этом старом пожелтевшем клочке бумаги газетную вырезку. Время не пощадило её, и от текста остались только обрывки фраз: «дом на холме… страх… необитаем… сторонятся… семьи…». Дальше я ничего не разобрала и так и не узнала, о какой семье шла речь, ясно было одно – я арендовала этот самый «дом на холме».
Ещё пару лет назад такая находка вкупе с ночными скрипами точно заставили бы меня спешно уехать, но сейчас я решила остаться. Конечно, я испытывала страх, но вместе с тем – и уверенность, что должна остаться в этом доме, а всё происходящее по какой-то причине важно для меня. Сердце билось где-то в висках, по телу пробежали мурашки. Я бы с удовольствием закричала от нахлынувших эмоций, но здесь меня всё равно бы никто не услышал. Поэтому я решила записать всё, что пришло в голову: факты, догадки, сомнения и страхи. Это были первые строки за последние полтора года.
Мой бывший редактор наверняка сказал бы, что я всё напридумывала: он одинаково не верил в существование параллельных миров и в добро в целом. Зато верил в связи и деньги, а потому перевёл всю редакцию в режим поиска криминальных новостей и прочей шелухи, которая замусоривает сознание одних людей и приносит доход другим. Поэтому-то я и ушла из профессии и стала свободным художником (а если точнее, писателем). Несколько моих рассказов были опубликованы, но до сих пор – ничего такого, что удовлетворило бы мои амбиции и интерес моих работающих коллег. Словом, всё это, плюс небольшие накопления, позволило мне жить хоть и весьма экономно, зато свободно и ни от кого не зависеть.
Я гуляла по окрестностям, собирала полевые цветы, любовалась на птиц и зверей. Оказалось, что по соседству со мной устроилась семья ежей. Обнаружилось это ночью, когда я любовалась звёздным небом. В названиях созвездий я, кстати, не особо разбиралась, но всегда бывала очарована ими. Что касается ежиной семьи, то их было пятеро, и все они были на редкость шумными и потешными. Не зная, любят ли они выпечку, я всё же вынесла кусочек кекса и оставила рядом с крыльцом. Так мы и проводили время – я в одеяле под чудесным звёздным шатром и мои ежи.
*******
Это случилось давно, так давно, что уже никто не скажет вам, какое лето стояло на дворе и светило ли тогда Солнце. Ничего не предвещало тех событий, что будут происходить после. Город жил своей жизнью, и все были счастливы, не было ни одного человека, кто был бы опечален и грустен. Но все миры связаны. Все, что есть в лабиринте. И когда ты ступаешь по земле, кто-то по ту сторону – слышит твои шаги и принимает их за раскаты грома.
Никто никогда уже не скажет, какой из миров был виновен, и почему (или зачем) это случилось. Но это случилось. Взрыв силой в тысячу солнц вырвался из сундука злого волшебника и разрушил всё, до чего смог дотянуться. Рана постепенно затянулась, хоть и остался рубец на ткани миров. Но большинство предпочитали не замечать этого, и это им удавалось.
Но в одном маленьком городе всё изменилось. Прежде во всех окнах сиял свет, за столом всегда сидели люди и весело разговаривали. Они говорили о погоде, которая всегда радует, и о своих любимых занятиях. Не было никого, кто бы был недоволен своей жизнью, ведь он сам её выбрал. Но в тот день многое изменилось. Окна в нескольких больших домах вдруг загорели ярче обычного, словно кто-то подключил их к новой сети. Они горели и перемигивались между собой, будто хотели что-то сказать или о чём-то предупредить. Это продолжалось недолго: вскоре все окна разом погасли, и всё вокруг поглотила тьма. Больше никто не видел люде из тех окон, не слышал их разговоров. Да и само место стало холодным и чужим, словно на белую скатерть пролили грязные чернила.
