Хотя со стороны было прекрасно видно, как он доволен необычным урожаем. У него даже слюнки потекли. Однако Шенхен был предан своим привычкам и без скандала никак не мог. Кричал, ругался, спорил и опять использовал своё излюбленное «не верю». Бросал его, то направо, то налево. И всё время пока он разорялся, Чунхуа спокойно сидела в повозке и наблюдала за реакцией крестьян. Она, конечно, понимала, что крестьяне реагировали на выкрики её отца тоже по привычке, они уже полностью приспособились к его скандалам.

Более того для них это стало даже каким-то ритуалом. Порой они с нетерпением ждали, чтоб их немного поругали. Впрочем, чему уж тут удивляться, у каждого народа свои приметы. Так что каждый сейчас соблюдал свои условности. Мандарин поругивал, как ему и положено, а крестьяне оправдывались со свойственной им покорностью.

Но вдруг взгляд Чунхуа невзначай выхватил из толпы крестьян одного очень приметного юношу. Он был намного выше остальных и держался чуть в сторонке от центра событий. До этого момента полная фигура отца стоявшего на возвышенности перекрывала его. Но стоило отцу успокоиться и сойти с пригорка, как юноша тут же попал в поле зрения Чунхуа. Сказать, что он был красив, выразителен и резко отличался от прочих, это значит, вообще ничего не сказать.

Разумеется, Чунхуа и до этого видела много юношей; и в городе, простых прохожих, и в деревнях, сыновей ремесленников, и, конечно же, в императорском дворце, отпрысков высших сановников. Но все они и в подмётки не годились этому юноше, до того он был хорош собой. Было даже удивительно, как это у крестьян мог появиться такой ребёнок. Мало того что высок, строен и опрятен, так ещё и обаятелен, словно сам Будда. Такого одухотворённого и благородного лица Чунхуа не видела ещё никогда, даже во дворце императора.

И вполне понятно, что Чунхуа впилась в него глазами так, будто это был единственный юноша на всём белом свете. Сердце её дрогнуло, а по душе пронеслось то самое лёгкое смятение, которое обычно бывает в преддверии большой и чистой любви. И чем дольше Чунхуа смотрела на юношу, тем сильней ей хотелось приблизиться к нему, взять его за руку и пойти с ним далеко-далеко, за леса за горы, туда, где океан встречается с рассветом. В девичьем сознании Чунхуа уже появились чудесные картины их волшебного путешествия. А её трепетное сердечко всё больше и больше наполнялось любовью.

Но вдруг отец резко прекратил скандалить и велел крестьянам погрузить урожай в повозку. Разумеется, тот стройный и сильный юноша сразу вызвался помочь своим собратьям. Одним ловким движением он прихватил самые тяжёлые ящики и понёс их к повозке. И тут надо немного пояснить, что повозка та была не совсем обычная. Её специально изготовили для доставки моркови.

С виду она, конечно, казалась вполне респектабельной таратайкой достойной китайского мандарина высшего сословия. Однако сзади у неё имелась просторная ниша для перевозки ящиков с императорским урожаем. А впереди под палантином располагались места для двух пассажиров и возницы. Одним словом примечательная была повозка. Кстати все крестьяне её прекрасно знали и оттого при её приближении всегда были готовы к встрече с Шенхеном. Но вот встретить его дочь никто не ожидал.

А потому, когда красавец юноша привычным шагом подошёл к повозке, и уже было собрался поставить в неё ящики, с ним чуть обморок не случился. Увидев сидящую в тени палантина Чунхуа, бедняга так выпучил глаза и раскрыл рот, что стали видны все его тридцать два белоснежных зуба. Естественно такой его потешный вид тут же рассмешил Чунхуа, и она прыснула лёгким, весёлым смешком. Глядя на неё, юноша тоже расплылся в симпатичной, располагающей улыбке. Он еле совладал с собой, чтоб не уронить ящики с морковкой.

В следующую секунду глаза молодых людей встретились, и они с замиранием сердца стали разглядывать друг друга. Оба невероятно красивы, юны и чертовски обворожительны. Так что нет ничего удивительного, что юноша тут же без памяти влюбился в Чунхуа. Его чувства вспыхнули подобно молнии, ярко и обжигающе. И лишь окрики крестьян, идущих за ним, смогли отвлечь его от внезапного замешательства. Однако было поздно, всё уже свершилось, теперь в сердце юноши пылал неугасаемый огонь любви. Он машинально поставил ящики в повозку и отправился за оставшимися.

Все свои последующие передвижения юноша сопровождал томными вздохами и украдкими взглядами в сторону Чунхуа. Душа его уже сейчас рвалась к ней. Конечно же, Чунхуа заметила это его рвение, и чуть уловимыми экивоками дала ему понять, что он тоже её интересует. А пунцовый румянец смущения, вмиг покрывший её щёки, был тому прямое доказательство. Юноша также ответил ей еле заметным движением глаз, при этом недвусмысленно обозначая, что он восхищён её красотой.

Такие знаки внимания могут быть понятны только самим влюблённым, посторонний человек ничего не заметит и врядли в чём-либо разберётся. А потому никто не обратил внимания на их молчаливую беседу. Однако надолго их беседа не затянулась. Ящики были погружены, всякие пререкания с крестьянами прекращены и Шенхен быстро заняв место рядом с дочерью, направил повозку в обратный путь. Вот только она была на этом берегу, и раз её уже и след простыл. Всё произошло настолько быстро, что ни юноша, ни Чунхуа не успели понять, как разлучились, зато их сердца теперь были вместе навсегда.

Вскоре всё вернулась на круги своя, и стало как раньше. Чунхуа по-прежнему выезжала с отцом на поля за морковкой, а потом, переодевшись в мужскую одежду, под видом помощника доставляла плоды в императорский дворец. Потянулись заурядные дни полные рутины и ожидания. А ждала Чунхуа, когда там, за рекой опять созреет урожай, чтоб вновь отправиться туда и скорей увидеть своего возлюбленного.

Однако время шло, а урожай всё не зрел и не зрел. Терпение у Чунхуа было на пределе, её так и манило туда, прямо так и тянуло. А когда стало уже совсем невмоготу она начала думать, чтобы ей такого предпринять, дабы вырваться из дома и съездить за реку. Но ничего подходящего ей на ум не приходило. Да и что может прийти, когда в висках стучит только одно слово – «любовь». Трудно здраво мыслить в такие минуты.

Впрочем, безвыходных положений не бывает, и вскоре случилось то, что натолкнуло Чунхуа на одну неплохую мысль. Как-то после обеда они с батюшкой сидели у себя во дворце и, вглядываясь через окно вдаль, рассуждали о том, как бы им сделать так, чтоб совсем меж собой не ругаться. Хотя после той памятной поездки за реку, Чунхуа и так уже не перечила отцу. А он, видя это, решил закрепить такой результат. Ведь он возомнил себе, что это заслуга его воспитания и посчитал её своим большим достижением.

– Ах, как же хорошо мы жили последнее время!… Ты ни разу мне не возразила,… ни разу ни в чём не упрекнула,… я просто глазам своим не верю, насколько ты изменилась,… ты настоящий послушный ребёнок!… Нам с тобой обязательно надо продолжить такие отношения и поддерживать их… – рассыпаясь на сытый желудок в приятных комплиментах, заметил он. На что Чунхуа также приятно ответила.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.