Вскоре Бай Сяочунь дошёл до кровавого озера Сун Цзюньвань. Пройдя по дорожке и попав за кровавый водопад, он соединил руки и поклонился.

— Черногроб просит аудиенции у большой сестрёнки Сун.

Четверо служителей перед дверью переглянулись между собой, а потом один из них зашёл внутрь, чтобы доложить. Другой поспешил к Бай Сяочуню, чтобы услужить ему, если что-то было нужно. К этому моменту по секте ходило множество разнообразных слухов об их отношениях с Сун Цзюньвань. Однако никто не хотел обидеть Черногроба и попасть к нему в немилость.

Бай Сяочунь прождал два часа, за которые в его душе накопились злость и беспокойство. Только с наступлением вечера Сун Цзюньвань наконец согласилась принять его. Дверь медленно отворилась и Бай Сяочунь вошёл внутрь, стараясь выглядеть как можно холоднее и сдержаннее. Как только он вошёл, посмотрел в огромный горячий источник посреди комнаты, но Сун Цзюньвань там не было. Вместо этого она сидела за столом в соседнем зале, смотря на Бай Сяочуня без всяких эмоций. Очевидно, что она злилась.

— Разве ты не говорил, что никогда не вернёшься? — холодно спросила она. — Но вот он ты, снова здесь. Что ты забыл в моей пещере бессмертного?

На ней было длинное пурпурное платье, а её волосы были красиво собраны и заколоты шпилькой с фениксом. На одеждах выделялись вышитые чёрные узоры, придавая общему виду старейшины особое достоинство. Едва заметные капельки воды на её жемчужной шее говорили о том, что она только что искупалась. В общем и целом, любому мужчине смотрящему на неё в таком виде, было бы очень сложно сдержать порыв наброситься на неё прямо там. Бай Сяочунь поморгал, потом выпятил грудь и взмахнул рукавом. С холодным выражением на лице он нахмурился и заявил:

— Довольно!

Глаза Сун Цзюньвань широко распахнулись. Она никогда не могла бы подумать, что Черногроб заговорит с ней в таком тоне. Дрожа от ярости, она стукнула рукой по подлокотнику своего кресла. Однако так она выглядела ещё более привлекательной… Казалось, что ещё чуть-чуть и она взорвётся. Её глаза были ледяными, она уже хотела обругать его, когда Бай Сяочунь холодно хмыкнул и взмахнул рукой, пересылая ей по воздуху бутылочку с пилюлей. Её ярость ни капли не утихла. Холодно засмеявшись, она махнула рукой и бутылочка разбилась, а лекарственная пилюля взлетела в воздух. Бай Сяочунь спокойно посмотрел ей в глаза, когда пилюля приземлилась и покатилась по полу в сторону. Медленно в его глазах проявилось сожаление.

— Я, Черногроб, вернулся только по одной причине — отдать тебе эту бутылочку с пилюлей. Я полностью разорён. Все лекарственные растения, что дал мне патриарх, ушли на то, чтобы изготовить пилюли для секты. Из-за этого мне пришлось отправиться на Вершину Трупов, чтобы перегонять лекарства для Ветрогора. Только тогда у меня появилась возможность достать достаточно растений, чтобы сделать одну эту пилюлю. Это особое духовное лекарство, которое я изготовил только для того, чтобы отдать особому человеку. Лекарство я отдал, можно уходить. С этих пор вы — главная старейшина, а я — Черногроб!

В его голосе звучала горечь и боль, словно разбилась не бутылочка для лекарств, а его сердце, а упавшая пилюля обратила все его чувства в прах. Сложив руки, он низко поклонился, потом повернулся и с одиноким и покинутым видом направился к двери.

Сун Цзюньвань удивлённо наблюдала за ним. Она ожидала, что Черногроб придёт и будет заискивающе подлизываться, чтобы вымолить прощение. На самом деле она заставила его так долго ждать за дверью не только потому, что хотела принять ванну и одеться, но и чтобы он хорошенько осознал: хотя он нравится патриархам, для неё это не играет никакой роли. На Средней Вершине она была главной старейшиной — вовсе не тем человеком, которому можно так нахально не подчиниться. К её удивлению, однако, он начал с того, что упрекнул её. Учитывая её гордость и высокое положение, она конечно же рассердилась. Когда он перекинул ей бутылочку с пилюлей, то она вспылила и разбила бутылочку. Конечно, она заметила, как пилюля выскочила и укатилась в сторону. Но как она могла предвидеть, что он скажет дальше? Сун Цзюньвань посмотрела вниз на пилюлю, потом на холодно выходящего из пещеры Бай Сяочуня. По какой-то причине она вдруг почувствовала в душе такую пустоту, которую никогда не ощущала прежде.

— Постой! — вырвалось у неё.

Бай Сяочунь остановился, потом повернулся и спокойно сложил руки в формальном жесте уважения.

— У вас есть для меня приказания, главная старейшина?

Его слова были очень вежливыми, в них не проглядывало ни следа страсти или эмоций. А выражение его лица было холодным и мрачным, словно он перечеркнул воспоминания и похоронил их глубоко в своём сердце. К тому же он обратился к ней «главная старейшина», а не «большая сестрёнка Сун», что тоже о многом говорило.

— Ты…

Её лицо посерело и по какой-то причине в её душе творилась полная неразбериха.

— Если у вас ничего срочного, то я пойду.

С каменным лицом Бай Сяочунь развернулся и вышел из пещеры бессмертного. Только на некотором удалении от верхней части пальца он наконец испустил долгий вздох. Его сердце до сих пор быстро стучало.

«Это должно сработать… — думал он. — Если нет, то я больше не знаю, что можно сделать». Он обеспокоенно поспешил обратно в свою пещеру бессмертного, вздыхая про себя, насколько раздражающими могут быть женщины, особенно те, что наделены властью.

========== 230. А что если… она принудит меня? ==========

Когда Бай Сяочунь ушёл, то Сун Цзюньвань осталась одна в пещере бессмертного, чувствуя себя раздражённой и в то же время подавленной. И при этом она не знала, как дать выход своим эмоциям. Ей не давал покоя образ уходящего Черногроба, поворачивающегося и холодно смотрящего на неё.

— Черногроб, ты несчастный идиот! — прорычала она сквозь стиснутые зубы.

Потом посмотрела на лекарственную пилюлю на полу, проделала рукой хватательное движение и пилюля подлетела и опустилась на её ладонь. Поближе рассмотрев её, она осталась под сильным впечатлением. Это было духовное лекарство четвёртого ранга, которое не предназначалось для улучшения культивации или заживления ран. Вместо этого оно содержало нежный и приятный аромат, услаждающий чувства.

— Пилюля Духовного Благоухания четвёртого ранга… — удивлённо пробормотала она. Хотя сама она не умела перегонять лекарства, но у неё был большой опыт и она многое знала, поэтому могла сразу же сказать, что перед ней пилюля Духовного Благоухания, предназначенная специально для культиваторов-женщин.

После того, как женщина принимала пилюлю, её тело начинало источать изумительное благоухание. Она также делала кожу белее и чище, убирая все старые шрамы. А начиная с четвёртого ранга и выше, она также очищала кости. Хотя результаты были обычными по своей природе, не приводя ни к каким бессмертным трансформациям, но они помогали женщине стать ещё красивее, чем она уже была. Такое духовное лекарство четвёртого ранга, даже если оно полностью бесполезно для культиваторов-мужчин, можно было продать за баснословные деньги на аукционе. Несмотря на то, что она происходила из клана Сун, даже Сун Цзюньвань не могла бы с лёгкостью заполучить нечто подобное.

Пока она смотрела на лекарственную пилюлю, выражение её лица смягчилось и она подумала о том, что только что сказал Черногроб. Стоя там в тишине, она осознала, что её сердце трепещет. Через какое-то время ощущение ушло, а на её лице появилась загадочная улыбка.

«Ты мелкий мерзавец. Ты только что подкатил ко мне в такой завуалированной форме, не так ли? Именно это ты и делал с самого начала! Хм. Теперь я всё поняла, ты дерзкий мальчишка. Неужели ты думал, что я не разгадаю твой план?!»

Холодно хмыкнув, она изучила лекарственную пилюлю снова, чтобы проверить, не содержит ли она чего-то опасного. Когда она убедилась, что всё в порядке, то приняла её.

В течение последующих дней Бай Сяочунь беспокойно ожидал в своей пещере бессмертного, будучи не до конца уверенным, что его представление произвело нужное впечатление. И вот наконец Сун Цзюньвань появилась у его пещеры бессмертного. Он тут же поднялся на ноги, чтобы встретить её. Он уже хотел принять холодный и мужественный вид и выйти к ней, когда она сказала: