— Зверю никогда не суждено родиться…
Пока четыре главы горы выражали своё разочарование, Бай Сяочунь дрожал и пристально смотрел на цветок Рождения Зверя. Он чувствовал, что жизнь внутри него стремится появиться на свет, но никак не может. Сейчас зверь в цветке держался на волосок от смерти, даже источал сильную ауру смерти.
Вдруг в воздухе над цветком Рождения Зверя появился размытый силуэт. Невозможно было чётко разглядеть, кто это, но казалось, что это старик в белом шэньи. Он завис в воздухе — спокойный на вид и полностью лишённый какой-либо ауры. Определить основу его культивации совершенно не представлялось возможным. Все были потрясены. Множество учеников никогда раньше не видели этого старика, но главы горы его узнали и не могли поверить своим глазам. Они упали на колени и поклонились.
— Патриарх третьего поколения…
Когда ученики услышали это, их головы пошли кругом и они тоже повалились на колени и поклонились. Бай Сяочунь был словно в забытьи и, казалось, ничего не замечал. Его внимание полностью сосредоточилось на жизни внутри засыхающего цветка Рождения Зверя, его сердце содрогалось и трепетало, а глаза наполнились слезами.
Старик в белом посмотрел на цветок, потом произвёл жест заклятия и влил в цветок жизненную силу. Однако через мгновение аура смерти только усилилась. Что-то неразборчиво бормоча, старик в белом повернулся в сторону Древнего Звериного ущелья. Там чернильный дракон Небесный Рог раскрыл пасть, и оттуда вылетела золотая капля крови, после чего дракон сразу заметно постарел. В то же самое время Небесный Рог устремил на цветок Рождения Зверя взгляд, полный нетерпеливого предвкушения.
Золотая капля крови лучом света пронеслась по воздуху и остановилась над цветком Рождения Зверя. Старик в белом вздохнул. С ярко сияющими глазами он выполнил жест заклятия двумя руками, и тучи в небе, заклубившись, образовали магический символ, который слился с золотой каплей крови и вошёл в цветок.
— С разнородной линией крови шансов на выживание очень мало, — сказал старик. — Это поможет продержаться ему самое большое ещё девять дней. Сумеет ли он победить в борьбе за жизнь и выбраться из цветка Рождения Зверя, зависит теперь от силы воли самого зверя. Как печально… Ведь, судя по всему, у этого духовного существа пятый порядок линии крови.
Даже этот старик не мог помочь полностью побороть небесную волю и отвести злой рок. Судьба зверя в цветке полностью зависела от его собственной удачи. Старик бросил жалостливый взгляд на Бай Сяочуня, потом махнул рукавом и растворился в потоке светящихся точек. После его ухода четыре главы горы поднялись на ноги. Посмотрев благоговейно ещё какое-то время на место, где только что был старик, они обратили свои взгляды на Бай Сяочуня, который с отсутствующим видом стоял рядом с цветком Рождения Зверя. Все они казались обеспокоенными. Любой, кто столько сделал бы для рождения боевого зверя, а потом узнал, что этого может не случиться, несомненно расстроился бы. Особенно учитывая, насколько редким было семя Рождения Зверя в мире культиваторов.
Четыре главы горы вздохнули. Они больше не сердились на Бай Сяочуня, не спеша они покинули кордон почётного стража. Ученики северного берега тоже не могли досаждать Бай Сяочуню, учитывая, как обернулось дело. Хотя многие из них до сих пор злились, они всё равно развернулись и тихо ушли.
Вскоре настал вечер, в зверином заповеднике остался только один человек — Бай Сяочунь. Он стоял и растерянно смотрел на увядший цветок Рождения Зверя и крохотный силуэт, сражающийся внутри. Зверь изо всех сил боролся в грандиозной битве за собственную жизнь. По щекам Бай Сяочуня потекли слёзы, он медленно подошёл и опустился около цветка Рождения Зверя. Горе отражалось на его лице, он просто не мог принять происходящее. В этот момент у него не было желания увидеть непревзойдённого зверя. Он просто хотел, чтобы жизнь внутри цветка не угасла и продолжила своё существование, даже если зверь окажется слабым. Он сделал всё, чтобы этот зверь появился на свет, и одна мысль о том, чтобы наблюдать, как он умирает, была подобна мечу, пронзающему сердце. Ещё хуже было то, что он не мог ничем помочь: на десятом уровне конденсации ци, но полностью бессильный что-либо сделать. Это чувство беспомощности заставляло его задыхаться.
Пришла ночь. Бай Сяочунь, в отчаянии наблюдающий, как зверь становится всё слабее, начал дрожать от страха. Он не мог не вспомнить, как тогда в деревне болели и угасали его родители. Они тогда сжимали его руку и просили… жить дальше. Эти слова навсегда отпечатались в душе Бай Сяочуня:
— Прошу тебя, живи… — тихо сказал он со слезами на глазах. — Пожалуйста, ты должен выжить… Не умирай, Крутыш…
Он нежно погладил то место на цветке, где тело зверёныша немного выпирало, упираясь в стенку цветка. Когда он назвал его по имени, то зверёныш, казалось, узнал его ауру и немножко шевельнулся.
— Держись там. Ты ещё не успел увидеть этот мир! У меня ещё даже не было шанса посмотреть на тебя. Я хочу взять тебя с собой, чтобы обойти мир культиваторов… Ты только держись там!
Тихие слова, произнесённые Бай Сяочунем, были наполнены нежностью и решимостью. Он продолжал говорить всю ночь, постоянно гладя выпирающую часть зверёныша через стенку цветка. Это единственное, что он мог: оставаться рядом, подбадривать его и молиться. Наступил рассвет, прошёл день, и подоспел вечер. Наконец на небе показалась луна…
Один день завершился, и борьба крохи в цветке Рождения Зверя стала ослабевать. Однако он не сдавался. Разнородная линия крови мешала ему удерживать тело единым, но он старался изо всех сил. Бай Сяочунь забыл обо всём на свете. Его заботил только зверёныш в цветке Рождения Зверя. Он нежно гладил его и изливал душу и сердце в словах, что нашёптывал, чтобы подбодрить его. Он ни на миг не замолкал и посылал в цветок свою духовную энергию. Он не был уверен, что это хоть как-то поможет, но всё равно решил попытаться.
Постепенно пришёл и закончился второй день. Потом третий, четвёртый… Бай Сяочунь ни мгновения не отдыхал. Его глаза полностью налились кровью, а духовная энергия уже давно истощилась. Каждый раз, когда у него внутри образовывалось ещё хоть немножко духовной энергии, он тут же посылал её в цветок Рождения Зверя. Энергия несла в себе его благословение, печаль и желание помочь. Он никогда не замолкал и всё время продолжал подбадривать. Когда кроха забился, сражаясь за жизнь, и начал подвывать от боли, тихий голос Бай Сяочуня помог ему успокоиться. Но, несмотря на всё это, Бай Сяочунь с ужасом понимал, что аура зверёныша становится всё слабее и слабее, в то время как аура смерти лишь крепнет.
— Крутыш, — прошептал он, — знаешь, когда я был маленьким, когда ещё рядом были мама и папа, я не очень боялся смерти… Да я даже не знал, что такое смерть… Когда ты родишься, я возьму тебя познакомиться с дядей Ли. Он очень хорошо ко мне относится, прямо как отец…
Он начал рассказывать истории про себя, про своё прошлое, про жизнь в деревне, случаи из жизни в секте. Глубокой ночью на четвёртые сутки духовные звери-хранители четырёх гор и Небесный Рог глубоко в ущелье вздохнули и отвернулись от Бай Сяочуня и цветка Рождения Зверя. Однако в эту тёмную ночь у порога кордона почётного стража объявился большой чёрный пёс. Он зашёл на задний двор и сел рядом с Бай Сяочунем. Он печально посмотрел на маленькую жизнь внутри цветка, потом наклонился и лизнул его.
Прошёл ещё день. К вечеру пятого дня Бай Сяочунь совсем выбился из сил. Последние пять дней дались ему с таким же трудом, как пять месяцев безостановочной перегонки лекарств. Но у него по-прежнему не было и мысли, чтобы сдаться. Он продолжал успокаивать и подбадривать зверёнка, никогда не замолкая. Но кроха только продолжал слабеть. Глубокой ночью на пятый день он ожесточённо боролся несколько мгновений, а потом задёргался. Ещё мгновение, и он перестал двигаться, а аура смерти распространилась и полностью окутала Бай Сяочуня и чёрного пса. Бай Сяочунь положил ладонь на место, где крошечное тельце выпирало из цветка. Слёзы лились ручьём, Бай Сяочунь закричал:
