– Ф-уф, – картинно сказал Вова, занюхал коркой, на глазах выступили слезы. («Какой артист умирает во мне!»). – Крепка Советская власть!

– Да, прям так и шибает, – покраснев, сказала Зина.

«Пронесло!» – возликовал Вова.

«Пронесло!» – возликовала Зина.

После этого они еще несколько раз с отвращением выпивали, и Вова для полноты картины даже сделал робкую попытку подебоширить.

Так семья Мозолевых встретила Новый год насухую. И не надо никакой антиалкогольной пропаганды.

Уважаемый тов. директор!

Довожу до Вашего сведения, что с начала нынешнего учебного года мною в 5-м «А» классе, в котором я являюсь классным руководителем, проводилась целенаправленная работа, направленная против мутного потока вседозволенности, захлестнувшего наши кино-, теле- и видеоэкраны, а также радиоточки. Мною был прочитан курс «Введение в невинность», в ходе которого мы с учащимися читали по ролям и осуждали поэмы Баркова, с отвращением посмотрели кинофильм «Маленькая Вера» и, содрогаясь, посетили кооперативные киоски по продаже обнаженных открыток и брелоков.

По окончании курса учащимся были предложены сочинения на темы: «Спасибо партии любимой, что мы появились на свет», «Маленькая Вера – тургеневская девушка нашего времени» и «Торговать собою – значит продавать Родину». Несмотря на то что в сочинениях были забавные описки типа: «Она была в бюстгальтере на голое тело» и «Даже в постели они думали о своей дальнейшей судьбе», учащиеся в целом продемонстрировали умение работать с первоисточниками и непримиримость к сексу. После этого они разучили речевки:

и:

На символическом пионерском костре был сожжен журнал «Плейбой». Возле гостиницы «Астория» учащимися был установлен «Пионерский пост против распутства». Советским девушкам учащимися вручалась повесть Тургенева И. С. «Первая любовь» и Устав ВЛКСМ. Налицо определенные успехи. Так, девушка по кличке Зеленая Холера, прорыдав всю ночь над Уставом, приобрела на всю валютную выручку 10 000 тысяч индийских одноразовых противозачаточных средств и передала их в дар в фонд родной школы.

Затем мои учащиеся разгромили редакцию журнала «Веселые картинки», приняв его за порнографическое издание, и собрали теплые вещи в пользу пострадавших от демографического взрыва в Бангладеш.

В связи с тем, что в будущую субботу намечено мероприятие в виде посещения моими учащимися Вашего, товарищ директор, музея, прошу Вас во избежание актов благородного вандализма изъять из экспозиции отвратительные порнографические скульптуры «Вечная весна» и ей подобные и заменить их на картину «Опять двойка», которую мы будем с удовольствием проходить как в Вашем музее, так и по учебной программе.

С уважением

Ханженская Э. М., заслуженный учитель 4001-й ленинградской школы

Зам. директора партийного издательства «Всполох» Свежацов заразмышлял о планах переизданий на будущий год.

«С марксизмом-ленинизмом ясно, – подумал он, – теперича классика. Тиснем-ка мы Толстого. Льва. Вот подходящая, вполне идейная штучка». Свежацов потянулся к полке и достал томик. Бегло перелистал. Вдруг его взгляд наткнулся.

«Мужчины вышли в столовую и подошли к столу с закуской, уставленному шестью сортами водки и столькими же сортами сыров с серебряными лопаточками и без лопаточек, икрами, селедками, консервами разных сортов и тарелками с ломтиками французского хлеба».

Свежацов вспомнил, как говаривал директор издательства Пролозков: «Успокаивайте народ. Не надо разжигать. Не бередите населению душу». Тут не побередишь! Шесть сортов сыров! С серебряными лопаточками!

«Лучше чего попроще, – подумал Свежацов, – вот прекрасная книга, любимая. «Граф Монте-Кристо». – Свежацов достал с полки «Графа». Развернул.

«Ужин состоял из жареного фазана, окруженного корсиканскими дроздами, заливного кабаньего окорока, жареного козленка под соусом тартар и гигантского лангуста».

Свежацов почувствовал, как рот наполнился слюной. Он сглотнул и потер лоб.

«Может, какой детективчик, а? – жалобно подумал он. – Вот замечательный, про Ниро Вульфа».

Он осторожно пролистал, но глаза сами предательски выхватили место: «Я спросил, что будет в его омлете. Он ответил: четыре яйца (гм-гм, подумал Свежацов), соль, перец, столовая ложка эстрагонного масла».

«Эстрагонное масло! Ха. Знать бы, что это такое?.. Что же делать? Но хоть детское, детское-то должно быть! Какие-нибудь там сорок восемь поросят, все на ниточках висят». Свежацов взял «Красную Шапочку», купленную для внучки.

«Пойди к бабушке и отнеси ей горшочек масла!»

О-о! Свежацов скривился, как от зубной боли, и закрыл глаза рукой. Из его глаз выкатилась слеза, чистая, как настоящая, на травах настоянная, «Посольская». В окно смотрело солнце, похожее на круглый бутерброд с российским сыром.

Двое школьных друзей, а теперь тридцатилетние – преуспевающий рекламный агент и известный фотограф – вышли из ресторана «София». Довольные после обеда (дорогого, однако, даже для их нетощих кошельков), они не спеша пошли вниз по Садовой. Орда машин, газующих на скверном бензине, и люди, обремененные ежедневной манией достать, не мешали их неторопливому разговору. Они уже рассказали друг другу за столиком самое интересное, что случилось с ними летом, самые важные новости об общих знакомых и успели договориться о совместной работе. Наступила пора анекдотов.

– Хочешь, – начал фотограф, – расскажу тебе не анекдот, а самую настоящую быль?

– Валяй!

– Случилось это примерно за месяц до путча. Пригласили меня снимать поп-фестиваль в одном уральском городке. Город оборонный, богатый – назвали уйму знаменитостей. На стадион весь город собрался. Артисты на совесть поработали, кто пел: «В комнатах наших сидят комиссары и девочек наших ведут в кабинет…», кто: «Есаул, есаул, что ж ты бросил коня…», кто – совершенную бессмыслицу: «Эхма, дым с огнем», а кто-то из молодых даже что-то вроде: «Москва – Чикаго тридцатых годов!» Публика, так сказать, тащилась. Я снимал как сумасшедший… В три ночи концерт закончился, артистов, телевизионщиков и журналистов отвезли в гостиницу – поезд только утром. Водки было – залейся, и для нас бесплатно. Но я на общую тусовку не пошел, махнул в одиночку стакан с устатку и спать завалился. И что-то мне не спится. А в соседнем номере артисты веселятся: хохот, стаканы звенят… Потом притихли – и вдруг запели: «Вихри враждебные веют над нами». А голоса у всех крепкие, и чувствуется: всю душу вкладывают, весь талант свой… Потом – грянули: «Широка страна моя родная…» Допели – и: «Вставай, страна огромная!» Тут у меня даже слезы навернулись. Потом – нашу с тобой любимую спели: «Ты моя любовь, ты моя судьба, с детских лет ты сердцу дорог – все, чем я живу, связано с тобой, с именем твоим, мой город!» – и все с ностальгией такой… Часа полтора пели, собаки, весь прежний репертуар. И я представил: лет семь назад они все это исполняли на публике, а вечерком, для себя, затягивали: «Раздайте патроны, поручик Голицын…» А теперь все перевернулось… Немножко жаль тех времен, правда?

Друзья уже свернули на Петровку.

Рекламный агент ничего не ответил, только задумчиво раскурил сигарету. Шагов через двадцать он сказал:

– Анекдот хороший…

– Да это я своими ушами слышал!..