– Который? Где?

От волнения и нетерпения Катя почти взвизгнула. Всего один шаг остался до исполнения ее мечты о богатстве и власти, которые раз и навсегда освободят ее от страха и тревог.

Безопасность – наконец-то!

Стоило лишь протянуть руку…

– Наш контейнер стоит в верхнем ряду, за фок-мачтой, – сообщил Касатонов.

– Значит, его выгрузят чуть ли не первым?

– Вероятно.

Катя нахмурилась:

– Я бы поступила иначе.

– И я тоже. Таможенники более бдительны вначале, а к концу досмотра обычно их рвение утихает.

Опустив бинокль, Касатонов взглянул на Катю. Та скорчила гримаску.

– Изменив порядок выгрузки, мы выдадим сами себя, – напомнила Катя.

Ответом Касатонова стало молчание.

Больше Кате ничего не требовалось. Оба они понимали, что «Гармония» – тщательно сбалансированная структура на фундаменте доверия и подозрений.

Но одеяние Будды имело слишком большое значение, чтобы довериться кому угодно. Ли попросили тайком перевезти через две границы стеклянную капсулу, и только. Только Катя и Касатонов знали, что находилось внутри, ибо человек, который смастерил капсулу и поместил внутрь шелк, был уже мертв.

По крайней мере пока все шло по плану Касатонова. Он догадывался, что Ли каким-то образом выведал, что находится в капсуле, точно так же как сам Касатонов узнал о способе перевозки.

– Сколько возни из-за какой-то тряпки, – буркнул Касатонов по-русски.

– Это для тебя тряпка, а для Кодзимуры – сразу и туринская плащаница, и святой Грааль.

– Вздор.

– Не будь на свете дураков, что стало бы с нами? – Пожала плечами Катя.

– Мы бы сдохли или обнищали, а это одно и то же.

Катя рассмеялась.

– Разгрузка началась, – пробормотал Касатонов.

Катя мгновенно обернулась к причалу.

Над головами портальные краны легко, как по маслу, переместились в нужное положение. Мощные автопогрузчики на восьми колесах съезжались к причалу, словно гигантская стальная саранча. По сигналу им предстояло разгрузить судно с головокружительной скоростью.

Катя постучала по стеклу, отделяющему ее от водителя и Тони Ли.

Стекло опустилось. Клубы дыма хлынули в роскошное отделение для пассажиров. С виду невозмутимый Тони Ли уже час курил одну за другой крепкие китайские сигареты.

Катя опустила стекло наружного окна черного «кадиллака».

– Катя! ѕ предостерегающе произнес Касатонов.

– Терпеть не могу китайский табак, – выпалила она по-русски. – Тем более в таком количестве.

С залива в машину ворвался холодный ветер. Расстояние до «Эсмеральды» не превышало сотни ярдов. С места на стоянке грузоперевозочной компании, где стояла машина, корабль был виден по частям, возвышаясь над колоннами аккуратно сложенных разноцветных контейнеров.

– Который из контейнеров наш? – спросила Катя у Ли по-английски.

– Тот, что снаружи, сразу за рубкой.

– Как спрятана капсула?

Ли прокашлялся, опустил стекло со своей стороны и сплюнул.

Катя с трудом сдержала гримасу отвращения. Манеры китайца стали еще более оскорбительными, чем обычно.

– В рисе, – ответил Ли. – В пакете риса «тай бае-мати».

– Неужели это не вызовет подозрений? – удивилась Катя. – Американцы сами экспортируют рис.

Ли усмехнулся.

– «Басмати» – излюбленный сорт американских гурманов. В этом контейнере двести пакетов.

– А капсула? Она тоже там? – спросил Касатонов.

– Да.

– Стекло – хрупкий материал.

– Не волнуйтесь, мистер Касатонов. В своем деле я знаю толк.

– Конечно, – поспешно подхватила Катя. – Вашему тону нет соперников в контрабанде.

Это была не лесть, а чистейшая правда. Ли сдержанно кивнул в знак признательности.

– Но меня больше беспокоит не стекло, а шпионы, – продолжала Катя.

Тони Ли со свистом втянул воздух в щель между передними зубами – признак раздражения.

– Тон «Земля и небо» располагает всецело преданными людьми, – заявил он.

Зная, какое отвращение вызывает у Ли фамильярность, Катя протянула руку и потрепала его по щеке.

– Я не хотела оскорбить вашу организацию, – ласково произнесла она. – Но мы все здесь – взрослые люди. Нам известно, что преданность в нашем ремесле – просто товар, такой же, как остальные.

Ли вновь шумно принялся втягивать ртом воздух.

Улыбнувшись, Катя убрала руку.

Механическая армия погрузчиков ринулась на «Эсмеральду». Послышался скрежет передвигаемых контейнеров и лязг металла. Портальный кран поднял один за другим три голубых контейнера, стоявших перед рубкой, и осторожно опустил их на причал.

Разгрузка палубы затянулась. Первый из четырех разместившихся там голубых контейнеров, под номером 89335, еще болтался на крюке крана, когда над заливом Эллиота послышался рокот темно-синего вертолета. Вертолет сделал круг над «Эсмеральдой», на некоторое время завис в воздухе, а потом снизился над выгруженными контейнерами.

И почти одновременно с улицы за оградой стоянки послышался вой сирен. Три машины промчались мимо изумленных охранников у ворот к причалу.

Машины были того же темно-синего цвета, что и вертолет. Визжа тормозами и завывая сиренами, они лавиро-,вали между погрузчиками и штабелями грузов, устремляясь к голубым контейнерам, только что сгруженным с «Эсмеральды».

Когда машины пронеслись мимо, Катя вжалась в спинку сиденья, словно боясь, что ее заметят. Эмблемы на крыльях машин было невозможно не узнать.

Катю внезапно затрясло.

– Таможенная служба США, – прошептала она. Крановщик начал опускать драгоценный контейнер на землю – прямо в руки таможенников.

Ли наблюдал за этой сценой с полнейшим безразличием. Его водитель вытянулся на переднем сиденье лимузина, надвинув фуражку на лоб. Сейчас жизнь каждого из них зависела от любого случайно сделанного шага.

– В чем дело? – по-английски спросила Катя. Протянув руку, Ли потрепал ее по щеке.

– Как и следовало ожидать, прибыли таможенники, – заявил он.

– Что это значит?

– Сейчас узнаете, – ответил Ли. С этими словами он развернулся и уставился в окно. Касатонов сдвинулся было с места, угрожающе воззрившись на китайца, но Катя остановила своего хладнокровного любовника еле заметным жестом.