Кейт Констебль
Поющая все песни
Певчие Тремариса — 1
Перевод: Kuromiya Ren
для Элис
Один
Стена льда
Задолго до восхода солнца, золото еще даже не коснулось снежных вершин вокруг долины Антарис, зазвенели колокола. Небо все еще было темным, три луны плыли серебром среди угасающих звезд, словно жрицы. Сотни женщин шуршали в желтых одеяниях, их дыхание поднималось паром в холодном воздухе.
Сестры не шептались между собой. Дрожа, они кутались в шали и тихо кивали, приветствуя. Дочерям Тарис было запрещено использовать голос в этот день не для работы Богини. Но тихие шаги жриц по камням двора и шорох и одеяний были как бессловесный шепот среди звона колоколов.
Небо медленно светлело. У пруда утки встряхивали перьями, блеяли козы, терлись головами о стенки загонов. Солнце забиралось в долину с золотом, и снежные вершины гор сверкали розовым и бело-голубым. Но сады, река и здания из серого камня, где жили жрицы, деревни и обычные дома Антариса, где жили люди без дара к пению, были в холодной тени.
Во дворе сестры повернули лица наверх, к бледному небу с тремя лунами, что напоминали бусины на невидимой нити. Они ровно дышали. Прохладный воздух обжигал ноздри и легкие, но они не сбивались. Они дышали в такт колоколам, вместе. Некоторые закрыли глаза и покачивались, другие подняли ладони, словно собирали воздух и силу в нем.
Девять раз в год три луны, Лампы богини, были полными на небе. Девять раз сестры отправлялись на День усиления.
Калвин впервые помогала исполнять ритуал два года назад, она не спала всю ночь, гордясь и нервничая. Но теперь ей было шестнадцать, почти настоящая жрица, и мысль о дне ходьбы и пения на голодный желудок уже не так радовала. Она пошевелила пальцами ног в тепле одеяла, считая, сколько еще можно подождать, пока Тамен не заметит ее отсутствие. Что будет, если Стена растает? Она не видела врагов с Запределья в лесу.
Даже торговцы, что каждый год приносили товары с земель за горами, не были кровожадными врагами. Они не очень хотели быть в Антарисе, им было не по себе тут, за Стеной, и они тяжело дышали, не привыкнув к разреженному воздуху, вздрагивали при виде сестер в желтом одеянии. Калвин видела радость на лице торговцев, лишь когда им пора было уходить. В прошлом году, она, Страж и несколько других жриц провожали их до Стены и пели чары отмены, чтобы растопить брешь во льду, через которую пролезли бы они и их телеги, полные меда, лекарственных трав и шерстяной одежды. Когда трещину запечатали за ними, Калвин услышала смех за Стеной, нервный смех тех, кто сбежал от смерти и не мог поверить удаче. Она улыбнулась от воспоминания. Чужаки боялись магии Антариса, и не зря.
Эхо колоколов утихло, Калвин откинула одеяла и выскочила из кровати. Надев свободные штаны и мягкую желтую тунику поверх рубашки, она побежала по каменным ступеням к монастырям, заплетая длинные темные волосы в две косы по пути. Если повезет, она затеряется в толпе, и Тамен или Марна не заметят. Она выбежала на холод двора, ее ботинки не были зашнурованы, она споткнулась и врезалась в Тамен, Стража Стены.
Тамен прижала палец к губам, холодно глядя на Калвин, и указала на толпу женщин, что стояли и дышали в унисон, облако их дыхания поднималось к тускнеющим лунам и медленно светлеющему небу. Калвин склонилась к обуви, радуясь, что прячется от недовольного взгляда, радуясь, что хоть сегодня Страж молчит из-за церемонии. Может, когда они вернутся ночью, Тамен забудет о злости, и она избежит нотаций. Может.
Пухлая Джилли, одна из новеньких, ткнула ее локтем и улыбнулась. Это было первое Усиление Джилли. Калвин отметила, что она взволнованна и испугана, словно это был ее первый Фестиваль теней, одну ночь года, когда жрицы встречались с мужчинами, избранными из деревень в тепле весеннего мрака и луны. Хоть новенькие не участвовали в этом ритуале до посвящения, Джилли уже флиртовала и строила глазки парням, что ухаживали за полями и резали хворост для сестер. Калвин станет полной жрицей в середине следующей зимы, но, когда Джилли спросила ее, кто привлек ее внимание, у нее не было ответа. Среди них было много красивых юношей, но они были такими молодыми, поглощенными шалостями, играми и болтовней с деревенскими девушками, что у Калвин не было на них времени.
— Они будут стоять в очереди, чтобы потанцевать с тобой у костра, за твои большие черные глаза и длинные волосы! — говорила часто Джилли. — Жаль, что ты такая высокая и худая…
— Я плохо танцую, — сухо ответила Калвин. Она не ждала Фестиваль теней. Теперь она быстро улыбнулась Джилли и отвернулась.
Марна, Высшая жрица, стояла на широких ступенях, одетая в ту же темно-синюю величавую мантию, что и Тамен, она сжимала посох с серебряной верхушкой. На ней не было украшений, но серебряные волосы были собраны высоко на ее голове, как корона. Она подняла руку, ясным голосом пропела благословление Богини для них, они взялись за Ее работу. Опустив головы и сжав руки в рукавах, сестры слушали, последние ноты утихли, и они повернулись и пошли прочь от Марны к тропам, что вели от поселения к Стене.
Они запели по пути. Калвин слышала чистые ноты вокруг себя, сеть чар медленно растекалась из сердца Антариса к Стене, золотая паутина магии, сплетенная из их голосов, ее голос был нитью золота среди остальных. Солнце взошло, затопило долину светом, и она увидела узкую тропу, по которой шла. Тропа вилась через сад и реку. Слева уже не было Джилли, она затерялась среди зданий. Но она все еще слышала с другой стороны сильный голос Тамен, видела ее высокую прямую фигуру, пока она шла по соседней тропе. Эти тропы сестры не использовали каждый день, привычные почти затерялись в траве. Тропы были только для этого ритуала, вытоптанные в земле поколениями жриц с первых дней Антариса.
Калвин пела, ощущала, как отступает хмурая сонливость. Как всегда, древняя песня лилась просто с ее губ, слова были такими старыми, что она едва их понимала. На яблонях уже появились бледные бутоны, деревья собирались цвести. Темные груды ульев спали на краю сада. Марна решила потом, что Калвин будет помогать с ульями, старый пчеловод Дамир была слишком слаба, чтобы открывать тяжелые рамки и ходить до ульев без помощи.
Широкая река текла медленно у сада. Калвин робко пересекла узкий мост над ней, стараясь не поскользнуться на влажном камне, все в Антарисе, как и она, боялись воды и утонуть в ней. Одно из ранних воспоминаний было рыбой, пойманной в реке, корчащейся, задыхающейся на берегу.
«Мы дышим воздухом, а рыбы — водой. Рыба умирает в нашем мире, а мы погибаем у них», — она не помнила, кто ее предупредил, она была маленькой. Но и теперь она старалась не смотреть на опасную воду под ногами, а, когда пересекла мост, запела громче с облегчением.
Она пела и шла по лесу, по склону, солнце поднималось все выше, пока она не увидела блеск Стены впереди. Знаменитая Стена Антариса, гладкая, неприступная, она была высотой с трех человек, широкая, как река, сияющая и скользкая.
Вблизи Калвин протянула ладони для чар ритуала, и почти сразу ощутила хватку песни, ладони покалывало от потока силы, она резко осознала все вокруг нее, голос вздымался и опадал. Сестры пели одни слова, звали одну магию, звали Богиню сделать Стену крепкой, без изъяна, усилить ледяной барьер между Ее дочерьми и опасностью.
Калвин так сильно все ощущала, что почти слышала, как лучи солнца падают на деревья и траву, чуяла запахи всех травок, что росли в тени Стены. Она слышала, как разворачиваются листья на солнце, как нежно журчит вдали река, и в саду гудят ульи. Она слабо слышала голоса других жриц в песне, едва замечала мерцание чар на землях Антариса. Теперь был лишь поток силы, делающий целым разрушенное, усиливающий слабое, собирающий гул утра в песню. Не было Калвин, Стены, тропы под ее ногами, лишь свет и песня, вечное яркое движение чар.
