Но что тут сказать, я была поражена Мироном. Он ради меня спланировал мой побег и сейчас более, чем вероятно, делает всё это, чтобы избежать неприятностей. Как же я теперь ему благодарна…
Странно, но мне это нравилось. Для меня это было чуждо и ново, но мне это нравилось. Это незнакомое ощущение… Значит, именно его испытывают при такой близости? Мирон нежно поглаживал мои плечи, я чувствовала его руки на своих бедрах, пусть отчасти от этого было даже стыдно и не комфортно… Поцелуи в шею были легкие, казалось, он обращает свое внимание не на ласки, а на нечто другое. Интересно, как он в таком положении выглядывает Валерия? И как он узнает, когда он уйдет? Может, это всё-таки ложь?
Мое сердце забилось в груди чаще, по-видимому предвкушая первые страстные ласки и надеясь на что-то еще. Пусть мне это нравилось, и я захотела, чтобы всё продолжалось дальше, я понимала, что это лишь прикрытие. Сейчас мы снова будем одни, и он вернет меня домой. Одни… Почему меня конфузит от этого слова?
Раньше я не понимала этого. Не понимала, каково это, быть кем-то любимой. Я не знала, любит ли меня Мирон по-настоящему, но это оказалось не тем, чем я себе представляла раньше. Я думала, это противно, мерзко, постыдно. А это действительно будоражит.
И как же хочется, чтобы это продолжилось… У меня голова кругом от всего этого… От его движений… Забывшись, закрыв глаза и закинув голову, я даже не заметила, как моя рука сама потянулась расстегивать пуговицы на его рубашке, но он поймал ее, положив себе на плечо, не дав даже на одну-единственную пуговичку оголить его тело. От этого я немного осеклась, поняв, что схожу с ума. Да… Я перегибаю палку… Извини, Мирон. Просто ты дурманишь мне мысли… Жаль, что я не могла объясниться перед ним вслух. Вот теперь мне стыдно… Теперь он подумает, что, пусть я еще пустышка, но могу быть шаловливой девочкой. Боже…
Но как же это возбуждает…
Я свела колени, прижав их к его торсу. С шеи он перешел на лицо и губы. Опьяненная от этих диких ощущений, я, не думая, целовала его в ответ, пытаясь быть ближе к его телу, чтобы ощущать его. Неумело, не имея в этом опыта, но я старалась выразить в этих бессмысленных движениях губами то, что ощущала.
Я буду жить с этой тварью?
Нет, сейчас он не тварь. По крайней мере, сейчас…
Мирон последний раз заключил меня в объятья, поцеловав в нос. Но смотрел он не на меня, а куда-то мимо. Я огорченно вздохнула. Эх, неужели так быстро закончилось?.. Нет…
— Наконец-то, свалил, баран, — вслух ухмыльнулся он. — Надоело ему. А еще меня идиотом называл, — он посмотрел мне в глаза и тихо, с иронией спросил: — Как, понравилось?
— Я оденусь? — попыталась мягче отпарировать я, чтобы гуще не заливаться краской.
— Одевайся. И быстрее, — коротко ответил он и встал с кровати, унеся с собой то трепетное тепло. Я даже и не заметила, как на какую-то минуту согрелась…
— Подожди, но всё же… Что ты затеял, Мирон? Ты… Ты поможешь мне выбраться?
С секунду вампир стоял спиной и молчал, после повернулся ко мне и с гневом сказал:
— Я ничего не буду объяснять тебе сейчас! А теперь заткнись и быстрее оденься!
— Но Мирон… — не унималась я, и тогда он схватил меня за волосы, от чего я чуть не свалилась с постели. Мне стало больно, и я задергалась. — Мирон! Да что же ты!.. Пусти! Пусти, Мирон!
— Впредь будешь слушаться, — приблизив ко мне лицо, со злобой вымолвил он. — Мне повторить то, что ты сейчас должна сделать?
Я в отчаянье замотала головой, пусть от этого мне всё еще было больно, и только после этого он отпустил меня и отошел до двери. Без лишних слов я начала судорожно перебирать одежду, пока меня с каждым новым мгновением всё больше и больше окутывал холод… Согрей меня, скотина
Я его не понимаю. Не понимаю его настоящих намерений. Каждый его поступок отличается от любого предыдущего. Поначалу кажется, что он меня все своей душой ненавидит, и это наглядно видно, но впоследствии от следующих его выходок начинаешь сомневаться, а после оказывается, что это было опять же поспешное заявление… Так он помогает мне или нет?
Да и… точно ли он хочет меня спасти и отправить домой?
Холод подгонял меня одеваться быстрей, и через минуту я натянула эти непримечательные шаровары. Мороз отступил, но мурашки еще бегали по коже. Тут же я вспомнила про свой рюкзак, лежащий на полу под кроватью, и рывком вытащила его оттуда.
И тут что-то кольнуло сердце. Я оделась, вещи при мне… Я готова уходить. Уж не знаю, куда меня собирается переместить вампир, точно ли домой, но почему-то стало ясно, что здесь я больше не окажусь. А даже если и окажусь, то как скоро после всего этого? В моей голове пронеслись все помещения, в которых я успела побывать, находясь в этом особняке. Мои временные покои, первый этаж, где — Господи! — до сих пор лежит бедняжка Виззи, лестница в подвал, комната пыток, где моя психика дала концы, покои Мирона, коридоры, которые я помню мельком… Однако, вместе с ностальгией я почувствовала и облегчение. Наконец-то ад останется позади.
И только Виззи не сможет его покинуть. Уже больше никогда.
До этого не было как-то времени поскорбить об ее утере, но сейчас, вспомнив о ней, в глазах уже знакомо защипало, и наружу выпрашивались слезы. Виззи… За что?..
— Слышь, Шен, хорош реветь, — услышала я голос Мирона. — Оделась? Манатки забрала? Пока Валерий не заявился, надо переместить тебя к городу…
Я быстро кивнула, скрывая заплаканное лицо. Встала с кровати, смотря под ноги. Странно… Как быстро мое настроение успевает измениться. Теперь я хотела быстрее покинуть это место. Ностальгия закончилась, испарилась. Больше и секунды не хотелось находиться здесь и видеть это место. Я больше не смущалась, не медлила, я стремительно приблизилась к Мирону, готовая телепортироваться отсюда к чертям.
Мирон тоже не медлил — вплотную приблизился ко мне, и через миг снова вспышка. Ну всё. Прощай, проклятый особняк.
Время во всём разобраться.
Из теплого помещения ему-то норм было мы с Шеннон переместились на окраине леса, прямо возле дороги, за которой виднелись дома ее города. Мой особняк остался за чернеющими верхушками многочисленных деревьев. Обнаружив, что по дороге даже в такое время проезжали машины, я схватил Шеннон и отвел за деревья. И кто бы мог сомневаться, что эта идиотка начала вырываться, намереваясь прямо сейчас взять и убежать. Даже странно. Неужто ее не интересует, почему я решил ей помочь и отправить домой? Вот ж ведь эгоистка… Я своей шкурой рискую, отпуская ее с таким даром, а она, даже не расспросив, сразу убегает! Ладно в особняке, там времени не было, но сейчас-то!..
— Отстань от меня, чудовище! — крикнула она, пинаясь. — Отстань!
Чудовище? Чудовище?! То есть, после того, как я сжалился над ней и помог, она называет меня чудовищем?!
Взбесившись, я, держа девушку за запястье, откинул ее к дереву и, прижав к его стволу, зашипел:
— Чудовище оставило бы тебя там, как следует выпотрошило и после убило после рождения нового вампира. Я же провернул побег, старался сделать это максимально незаметно и отправить тебя по твоей просьбе домой. Есть разница?!
Шеннон перестала брыкаться и, пусть и продолжая хмурить брови, непонимающе посмотрела на меня. Я видел у этой особы самые разные эмоции: страх и панику, слезы, наглую усмешку, отвращение и стыд. Не скажу, что я видел недоумение у нее на лице впервые. Кажется, уже видел. Но сейчас в этом недоумении были оттенки и других ощущений, еле видных на первый взгляд. Она смотрела на меня как льва, который вместо того, чтобы напасть, вдруг сел и замурлыкал.
— Да и… Чудовище бы, — продолжал я, — убило бы тебя еще раньше, как только попалась бы великолепная возможность. Я же не пользовался случаями, когда ты была в отключке. Вместо этого приходил на помощь. Да, пытался убить, но потом отказался от этой затеи, — я наклонился к ее лицу. — Ну разве я чудовище?
— Ты убил Виззи! — яростно гаркнула Шеннон. — Ты отнял у меня человека, который был мне дорог!
