– Отправляемся в нашу крепость, – сказал старшина, принимавший пополнение на узловой станции километрах в двухстах от заставы. Дальше несколько часов тряслись на грузовике, то взбиравшемся по узкой грунтовой дороге в горах к самому небу, где становилось нестерпимо холодно, то съезжавшему вниз, в долину, где нечем было дышать от жары.

Крепостью старшина назвал нечто вроде усадьбы площадью в несколько гектаров, обнесенной двухметровым деревянным забором. Над забором, еще на метр возвышалось заграждение из колючей проволоки. Внутри усадьбы расположились казарма, большая конюшня и несколько домиков для семейных офицеров. Небольшой плац и домик штаба перед ним завершали облик воинского городка.

Крепость жила по строгому и нерушимому графику несения службы. Утренний развод, вечерний развод. Воскресные дни отличались от будних только небольшим изменением в меню столовой: жиденький чай заменялся на кисель или компот.

Виктор быстро привык к размеренной жизни крепости и к ее замкнутому пространству. Было здесь что-то общее с Островом. Только здесь он не мог удрать по своей воле, побродить по окрестностям. Но ходить и ездить верхом приходилось много. Дневные наряды на охрану границы здесь были конными. Вечерние – пешими, с собаками.

Контрольно-следовой полосы в зоне действия заставы не было. Сложно-пересеченная местность не позволяла ее устроить. Днем полагались на зоркость глаз пограничников, а ночью – на собачий нюх. Два раза в неделю в крепость приходили машины. Военный грузовик привозил фураж для лошадей и письма.

Гражданский фургон с водителем и экспедитором из местных привозил продукты для гарнизона и корм для собак. Вот, собственно, и все разнообразие. Жизнь шла размеренная и четкая.

Границу изредка нарушали местные жители, у которых были родственники на той стороне реки. Об этом на заставе знали, но на это, в какой-то мере, смотрели сквозь пальцы. Пограничное руководство считало нужным сохранять хорошие отношения с местным населением.

Правда, когда нарушителя границы замечали, его задерживали, обыскивали, проверяли документы и, не найдя ничего предосудительного, отпускали. Со злостными нарушителями обходились строже. Отправляли в округ, а что с ними происходило дальше, на заставе обычно не знали.

Строго было приказано пресекать групповые нарушения границы. Но такие случаи были редкостью. О них знали только по рассказам старожилов.

Во дворе заставы почти сразу по приезде Виктор обнаружил автомобиль, американский «Виллис» времен второй мировой войны, полученный тогда от союзников по ленд-лизу. Старшина-сверхсрочник, служивший на заставе уже много лет, на вопрос Виктора о машине сказал, что она стоит здесь уже года три. Кто-то из начальства на ней сюда приехал, а уехать не смог.

Виктор попросил старшину испросить разрешения у командира заставы повозиться с машиной. А вдруг получится поставить ее на ход. Командир разрешил, естественно, в свободное от службы время.

Нельзя сказать, что Виктор разбирался в автомобилях. Скорее нет. Но, имея врожденные способности к технике, он за пару месяцев сумел восстановить машину. И водить ее научился сносно, поездив немного сначала по территории заставы, а потом и по ближайшим окрестностям.

Сам командир заставы, когда его изредка вызывали в округ, теперь предпочитал пользоваться автомобилем, а не лошадью. А для Виктора это стало дополнительным развлечением.

Так прошел первый год службы Виктора в армии. А в конце второго года произошел случай, который наверняка вошел в историю маленькой заставы, став яркой ее страницей.

В округ приехал проверяющий из самой Москвы. Что он там проверял, сказать трудно, но гость, заядлый рыбак, пожелал перед отъездом половить рыбку. Законы гостеприимства в округе понимали и предложили ему поехать на заставу, где служил Виктор. И река там близко, и машина у них есть, решили в округе. Заодно и заставу проверит.

Начальник заставы лично поехал встречать гостя, конечно, с Виктором в качестве водителя. Встретили, привезли, накормили, а ближе к вечеру отрядили Виктора с машиной и еще двух солдат на рыбалку.

Виктор близко подъехать к воде не смог, камни там были везде очень крупные. Высадил пассажиров, а машину развернул, отогнал ее еще чуть назад на горку между скалами. Аккумулятор у старой машины был слабенький, если вдруг мотор от стартера не заведется, можно будет с ходу с горки завести.

Полковник гимнастерку снял, из сумки консервы достал и пару бутылок водки. По-свойски и солдатам предложил. Виктор отказался пить. Не любил он это дело, но закусил вкусными консервами с удовольствием.

Полковник начал рыбу ловить. Солдаты принялись собирать сушняк для костра, а Виктор взял свой автомат и направился к скале, что стояла поблизости. Скалу эту он давно облюбовал. Только повода забраться на нее до сих пор не находилось. Метров тридцати в высоту со снизу казавшейся плоской вершиной и пологими склонами, скала господствовала над местностью. Вершина же оказалась на поверку совсем не ровной. Почти в центре нее лежал камень, метра четыре в высоту, к вечеру дававший хорошую тень. Тут Виктор и устроился. Видами отсюда можно было залюбоваться. Под ногами река, вдали снежные вершины, хорошо.

Видел Виктор, что полковник скоро что-то поймал. Солдаты рыбу почистили и в котелок бросили. Скоро уха будет, – подумал он и еще раз огляделся по сторонам. Река здесь шла строго на восток. В ту же сторону светило заходящее вечернее солнышко. Свет от него залил реку, да так, что вся она превратилась в слепящее глаза зеркало.

Вот на этом зеркале Виктор, вдруг, и заметил какое-то движение. Пристально вглядываясь туда, он понял, что по реке, уже близко к берегу, идет лодка. Тут же послышался звук автомобильного мотора. Странно как-то. В таком пустынном месте съезжаются машина и лодка. Понятно, что это не случайно. Из-за поворота показался фургон, на котором на заставу возили продукты.

И тут у Виктора в голове вдруг все сложилось. Дневные наряды пограничников уже ушли, а ночные на вахту еще не заступили. Самое время для нарушителей границы. С расписанием караулов они, видимо, хорошо знакомы. «В лодке три человека, в машине двое, внизу полковник и два солдата, – думал Виктор, – лодку они не видят, она для них чуть за углом, а машину не слышат из-за шума воды. Я один вижу их всех. Мне и решать, что делать».

Виктор еще раз оглядел всю панораму. Двое из машины уже вышли и быстро идут к берегу. Что-то тащат с собой, видно, что тяжелое. Оружия у них нет. Лодка уже причалила к берегу. Все трое из нее вышли. Идут налегке, за грузом, видать. Все трое с автоматами в руках, идут с опаской, на большом расстоянии друг от друга. Когда между сближающимися группами осталось метров сто, Виктор закричал как полагалось по уставу:

– Стой, кто идет! Буду стрелять! – и дал короткую очередь в воздух.

Время для Виктора тут же остановилось. Он видел, что у полковника в руках уже появился пистолет «Молодец, – подумал Виктор, – гимнастерку снял, а кобуру, нет». Солдаты же метались по берегу в поисках своих автоматов.

– Постреляют дураков, – подумал он, но ему уже было не до них. Пришельцы уже попрятались за камнями, и, прикрывая друг друга огнем, начали двигаться к скале. А те двое, что привезли груз, продолжали, теперь уже бегом, свой путь к лодке. И все же Виктор медлил, в людей не стрелял. Он снова дал очередь в сторону противника.

Не целясь. Не привык стрелять в живых людей, только по мишеням. И тут же понял, что не прав. Пришельцы стреляли в него. Но достать Виктора на скале было трудно. Пули били по скале совсем близко от него, выбивая осколки, сыпавшиеся на спину и на голову. Солнце в этот момент зашло за горизонт. Стало почти темно. Горы.

Виктор понимал, что застава уже поднята в ружье, и через несколько минут придет подмога. Но ждать помощи было нельзя. Пришельцы, перебегая от камня к камню, сами того не зная, приближались к полковнику и солдатам. Готовы ли они защищаться? Полковник с пистолетом не выстоит против трех автоматов. А тех двоих нельзя подпустить к лодке, уйдут.